Стася Андриевская - «Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность

Готовясь к празднованию, я старалась соответствовать запросам Дениса. У меня, конечно, не было косметики «Ланком», но оказалось, что и «Руби Роуз» отлично работает, если не сильно увлекаться цветом.

Платье Ирина Степановна подобрала мне коротенькое, с пышной юбкой. Без бретелей, но с милым жакетом-болеро и шикарной парчовой розой на левой полочке. Волосы я оставила распущенными, перехватив их надо лбом бархатной повязкой, расшитой пластмассовыми жемчужинками. Колготки с блеском. Ну и каблучищи, само собой!

Сначала было непривычно – столько внимания со стороны других мужчин! От украдкой бросаемых взглядов, до откровенного разглядывания. А потом мне даже понравилось. Так это – встаёшь, чтобы выйти в туалет, и словно со стороны видишь свои ноги от ушей, подчёркнутую пышной юбкой талию, и кажется, слышишь, как скрипят шеями мужики, поворачиваясь в твою сторону, как ревниво сопят их женщины. И бёдра вдруг сами по себе начинают игриво вилять…

Выходишь из туалета, а у входа в зал уже кто-нибудь караулит, шутливо не пускает, завязывает знакомство, зовёт танцевать…

И особый кайф – наблюдающий за этим, спокойный взгляд Дениса. Он словно получал удовольствие от того, как реагировали на меня мужчины, а я получала удовольствие от его удовольствия. И даже подыгрывала исподтишка, завлекая кого-нибудь то случайным взглядом, то мимолётной улыбкой, поощряя быть смелее, но, в последний момент, убегая под крыло своего невозмутимого орла…

Потом гуляли по набережной, пили шампанское, целовались, горели желанием. Обжимались в закутках, что не так-то просто в верхней одежде, даже несмотря на то, что у меня теперь была курточка из каракуля, а не жуткий пуховик. Когда возбуждение становилось невыносимым и приходилось прекращать баловство, разговаривали обо всём подряд, но чудесным образом не о нём и не обо мне…

Однако утром, вспоминая события прошлой ночи и бурный секс после возвращения в номер, я поняла, что в какой-то момент наплела ему с три короба о том, что учусь в физкультурном институте, что отец у меня пожарный, а мать – работает в образовании, но не учительницей, а покруче. Помню ещё, Денис рассмеялся:

– Надеюсь не в районо?

– Почему?

– Да знаю я там одну… Стерву.

– Не, это точно не моя мать. Моя не в районо.

В общем, какая муха меня укусила – не понятно. И вроде, не сказать, чтобы очень уж пьяная была, скорее расслабленная, уплывшая в свои мечты, потерявшая чувство берега. И вся моя брехня была странной, убогой мешаниной семьи Савченко и Машковых, а сама я была странным отражением Лёшки. Благо хоть не стала врать, что борьбой, например, занимаюсь.

Было тошно, слегка кружилась голова, воспоминания роились, путаясь, взаимозаменяясь друг другом, и от всего этого захлёстывало поздним раскаянием. Ну почему, почему я всё время вру? С каждым разом закапываюсь всё глубже, и как теперь из этого выбираться – не понятно.

Было около девяти утра, Денис спал, а я смотрела на него и думала: «Ну а сама-то ты, Кобыркова, что узнала о нём за минувшую ночь?» И получалось, что ничего, кроме того, что у него, кажется, строительный бизнес. Но об этом я и раньше догадывалась. А чего нового-то? Ни-че-го. Вот такие дела.

Потом разглядывала его упрямые губы, решительную линию широкого, поросшего лёгкой щетиной подбородка, смешно подмятую подушкой щёку. Морщинки в уголках глаз, строгую вертикальную борозду между бровей – такую глубокую, что не расправлялась даже в покое. Зрелую, чуть смуглую кожу, довольно крупные поры носа и щёк… Тёмно-русый короткий ёжик волос, уже серебрящийся на висках…

Сколько ему? Сорок – сорок пять?

Вспомнилось, как минувшей ночью какой-то парень убеждал, что мой папа не будет против, если я соглашусь с ним потанцевать… Папа. Ну да. Пожалуй.

Казалось ли это отвратительным? Нет. Пугающим? Нет. Мне, как человеку не знающему, что такое отец, было просто интересно видеть мужчину подходящего возраста рядом, прислушиваться к своим ощущениям.

Интересно, каково это – иметь отца? Когда в доме есть постоянный мужчина – он мельтешит перед глазами, диктует свои правила, имеет свой запах, свои какие-то чисто мужские особенности. Каково это, уживаться с ним в одной квартире? Ведь он – мужик, а ты – женщина, причём дочь, а не жена…

Так, хватит! Он мне не отец, а любовник. Хороший, между прочим, любовник! Свободный от комплексов и дурацкого волнения, каким страдал, скажем, Савченко.

Я невольно улыбнулась и снова глянула на Дениса. Интересно, как бы выглядел Лёшка, спящий без задних ног после кутёжной ночки, завершённой хорошим сексом?

И вообще интересно – какой он? Стала вдруг понятна та идиотская Ленкина выходка: «Можно я его попробую? Ничего личного, просто для сравнения…» А ведь действительно – интересно сравнить!

Лёшка почему-то до сих пор ощущался мною как нечто незыблемо моё, словно я имела на него какое-то моральное право. Это можно было сравнить с любимой книгой – сама почитала, дам почитать подруге – что мне, жалко? Но потом, если вдруг захочу перечитать снова или просто вернуть в свою библиотеку – приду и потребую обратно, ведь он изначально мой…

…И кстати, отдельные моменты я перечитала бы прямо сейчас. А почему бы, собственно, и нет?

Почему?! Да потому, что Денис!..

Но жалобные стоны совести тонули под нахлынувшим возбуждением, я потихоньку, чтобы не разбудить Дениса, повернулась на другой бок, прижалась к Лёшке, провела рукой по его груди, обрисовала, чувствуя, как мелко вздрагивает от щекотки живот, пупок. Повела по дорожке волос, убегающей ниже… Такое всё знакомое, но такое волнительное, неизведанное…

Стоп, а как же Денис? А Денис спит, он не узнает…

Зарылась пальцами в жёсткие кучеряшки, почувствовала, как оживает плоть…

Стоп, а вдруг Денис всё-таки увидит?

Осторожно обернулась назад – да нет тут никого! И не было. Это же… Как же я забыла – нет больше никакого Дениса, мы с Лёшкой давным-давно снова вместе!

Я заглянула ему в лицо, молодое, влекущее. Коснулась губ поцелуем – Господи, какие же они родные, знакомые! И нет никакой тревоги на душе, никакой лжи, никакого стыда…

Лёшка, проснулся, обнял меня, а я бесстыдно согнула колени, раздвигая их, приглашая его…

И он пришёл. Пришёл и вошёл. Сразу как-то и сбоку, и сверху – так чудно́ и даже нелепо… Но это был ОН и сама мысль эта пульсировала маячком, скользила по моему телу, с каждым ударом сердца, с каждым Лёшкиным толчком опускаясь к животу и ниже…

Оргазм – долгий, охватывающий всё тело, качающий на волнах, расцветающий яркими вспышками на потолке и стенах… Я застонала, прижимая Лёшкину голову к своей груди. Потом заглянула в его глаза – зеленоватые, бездонные, как омуты прошитые косыми лучами солнца – словно ища в них что-то забытое… А он не отрываясь смотрел в мои, словно тоже что-то искал. Шепнул: