Leo Vollmond - Гамбит. Пешки ходят первыми

– Хейз спалил Санспринг, копы топчутся на месте, а Адам целовался с моей сестрой прямо над прахом нашей матери, – отрапортовал Эванс, пока Ларссон не успел опомниться. Ашер сделал невинное лицо, пожал плечами и прошел от шкафа у дальней стены под его ошарашенным взглядом.

– Заткнись! – Адам очень хотел назвать Ашера по фамилии, но сейчас почему-то язык не поворачивался произнести ее.

– Эй! – отозвался Кельт и не успел увернуться от тяжелой стеклянной пепельницы, с размаху угодившей ему прямо в голову.

– Адам, – осуждающим тоном позвал его отец в ожидании разъяснений и оправданий подобному поведению своего наследника.

– Не слушай его. Если бы это было правдой, он бы уже разукрасил мне лицо, – попытался увильнуть от разговора Адам, на что Грегори только сильнее нахмурился.

– Нет, пока ты держишь свои руки при себе, – Эванс поднял пепельницу и подбросил ее в руке.

– Если вы были свидетелем этого, то позвольте поинтересоваться насколько далеко все зашло? – с ноткой брезгливости Грегори уточнил у Эванса, когда понял, что с сыном сейчас на эту тему разговаривать бесполезно, как, собственно, и всегда.

– Вторая база, – констатировал Ашер, потирая ушибленное место на затылке. – Главное, накосячил он, а по башке словил я, нормально, нет? – по делу возмущался Эванс.

– Мы возместим моральный ущерб правом курить в библиотеке, мистер Эванс, – хитро улыбнулся Грегори.

Ашер, воспользовавшись тем, что Грегори его не видит, показал Адаму средний палец, получив тот же жест в ответ. – А ты, – Грегори повернулся к Адаму, и тот сжал руку в кулак, чтобы отец не заметил неприличного жеста. – Занялся бы лучше делами! – Ларссон прикрикнул и пригрозил пальцем Адаму.

– Уже занялся, – процедил Адам сквозь зубы, недобро поглядывая на чересчур довольного Эванса. Из кармана брюк на стол перед Грегори приземлился пластиковый конверт.

– Презент от Хейза? – Грегори надел очки и поднял конверт со стола, начав рассматривать на свет содержимое прозрачного пастилка, в котором лежал длинный волос, очень похожий на женский.

– Недостающее звено, – сухо пояснил Адам, не вдаваясь в подробности.

– Cherchez la femme, сэр, cherchez la femme, – на чистом французском, но без акцента протянул Эванс, выпуская изо рта в прохладный воздух библиотеки клубы сизого дыма.

– Обязательно сейчас курить? – недовольство Адама опять хлестало через край, а Эванс, казалось, специально его подпитывал.

Ларссон начал огрызаться на Кельта и не без причины. Изрядно надышавшегося за прошедший вечер гарью и смогом Адама начинало немного подташнивать от запаха сигарет. Ашер это знал и специально дразнил его, закуривая.

– Нет, не обязательно, но тебя же это бесит, – улыбнулся чересчур довольный Эванс, приподняв уголок ровных губ, падая в кресло, развалившись в нем как у себя дома. – Что она сказала? – уже серьезно спросил он, постукивая пальцами по подлокотнику.

– Женщина бредит, а черти ей верят, Кельт, и твоя сестра – не исключение, – Адам вспомнил ее слова о шапочке из фольги и решил, что лучший друг этой девушки – паранойя, а не бриллианты. – Она сказала, что мысли материальны, и Хейз послал свой запрос во Вселенную, – Адам доставал из шкафа в углу упаковку стерильных перчаток и, разорвав зубами пакет.

– Убив мою мать? – Эванс подскочил на стуле, едва не выронив сигарету. – Я думал, что ритуальные жертвоприношения не в духе твоих конкурентов, – начал философствовать Кельт.

– Ты прав, – Адам проигнорировал выпад, в котором Хейза прировняли к самому Адаму. – И вероятно, твоя мать жива, Ашер, – обнадежил он его. – Другой вопрос, кто был с ней, и кого на самом деле хотел убить Хейз, – Ларссон гремел чем-то в шкафу, выискивая среди ящиков и свертков нужный.

– Ларссон? – Эванс забычил сигарету в пепельницу и повернулся к нему в крутящемся кресле. – Не желаешь объясниться? – голос Эванса звучал зло и напряженно, отражаясь свинцовым звоном от полок с книгами, будто кто-то ударил огромным молотом по наковальне.

– О, прости. Я, кажется, совсем забыл тебе об этом рассказать, – с напускным сожалением ответил Адам, отойдя от шкафа, и подошел в Эвансу, сев на край стола и надев перчатки.

– Будьте так любезны, мистер Ларссон, – едко выплюнул Ашер и сощурился. – Просветите меня, – его слова шипели раскаленным свинцом, опущенным в ледяную воду.

– Сначала откройте ротик и скажите «А-а-а», – нараспев протянул Ларссон и поднес ко рту Ашера ватную палочку, предлагая обменять образец ДНК Кельта на свои рассуждения.

Эванс брезгливо посмотрел на палочку и опять поднял средний палец, намекая, что обмен слюной не состоится ни сегодня, ни в принципе.

– Как знаешь, – Адам взял его окурок из пепельницы и сунул в пластиковый пакет.

Эванс попытался перехватить его руку, но до скорости Адама контуженому Кельту было очень далеко. – Этого более чем достаточно, – заключил Ларссон и протянул Грегори конверт с окурком. – И вот это, – сказал Адам, доставая из кармана маленькую пластиковую пробирку с какой-то жидкостью.

– Это еще что? – Ашер проследил взглядом непонятный ему фрагмент мозаики.

– Я так понимаю, это образец слюны вашей сестры, – предположил Грегори, повертев в руках пробирку. – И Адама, – отец исподлобья посмотрел на сына, усердно пытающегося держать бесстрастное лицо под многозначительными взглядами. – Чтобы первый и последний раз в порядке исключения, – отчитывал его Грегори. Отец забрал улики из рук Адама и вышел из библиотеки, выразив недовольство поведением сына, громко хлопнув дверью.

– С чего ты взял, что моя мать жива, – скептически спросил Эванс и скрестил руки на груди, прожигая Адама взглядом темно-серых глаз, в которых кружил вулканический пепел.

– Позвони сестре и спроси, – отмахнулся от его расспросов Ларссон.

– Адам, – уже прося, сказал Эванс.

– Ашер, – передразнил его Ларссон тем же искусственно-просящим тоном. – Голову включить не пробовал? – поинтересовался он.

Эванс старший был на удивление предсказуем в выборе тактики ведения дел. Его целеустремленность, напор и сила, это, с одной стороны, конечно, хорошо, но порой нужно использовать и другие методы, в том числе и мозги, и, судя по генетике, у Ашера они были. Вот только пользовался ими Кельт в исключительных случаях, и этого Ларссон не одобрял.

– Я контуженный, – оправдался Эванс, но по выражению лица Адама понял, что отмазка, что называется, не прокатила. И вот теперь Ашер решил перейти к манипулированию, как это обычно делала его сестра, желая добиться нужного результата. Выбор Кельта пал на не самым лучшим образом продуманную лесть. – Ладно, я ленивый, блесните умом, мистер Ларссон, – Эванс склонился в наигранном поклоне, прикладывая левую руку к груди.