Габриэль Коста - За стенкой. История Конарда Леграна

– Ты еще меня не видела, когда я буду пытаться не ляпнуть что-то глупое. Черт, лучше бы она молчала про все. Джеймс, говорили тебе не лезть не в свое дело. Когда же ты научишься? – Музыкант забурчал себе под нос и, схватив оставшиеся тарелки, направился в комнату.

Там ничего не изменилось: Отис сидел в кресле с бокалом недопитого шампанского и рюкзаком, слишком восторженная мадам Ревиаль встретила их улыбкой, Госс молчал. Они поставили еду на стол и сели на диван. Оливия широко улыбалась, обещая себе убить Конарда при встрече. Ей хотелось верить в парней, поддержать их, но сейчас она на грани преступления. Какого черта Леграна дернуло отдать скетчбук? Завтра у них выходные, сидел бы тогда Ревиаль и хоть до посинения пялился в эти каракули. А теперь посмотрите на восковую фигуру, именуемую ранее Отисом.

– Отис, дорогой, если ты сейчас не выйдешь из транса, я позвоню отцу, и он серьезно с тобой поговорит. – Она задумалась. – Или со мной, потому что я выкину твой рюкзак в окно.

Отис поднял на нее взгляд.

– Давай, поговори с нами. В конце концов, ты тут социальное ядро. Как прошел твой день?

– Оливия, ты крутилась здесь весь день.

– Лучше бы рассказал маме, как стал протеже одного из самых влиятельных профессоров университета. – Мадам Ревиаль повернула голову к сыну.

Отис резко покраснел, потому что напрочь забыл поделиться этим.

– Что профессор Малькольм ждал тебя одного.

– Джеймс, я тебя убью. Кто так делает?

Джеймс, который набивал рот сладостями, пожал плечами и продолжил есть. Отису было неловко хвастаться даже перед близкими друзьями и мамой. Он забыл, каково это.

– Да. Он помог мне поступить и получить стипендию. Ему понравилась моя вступительная работа, и он хотел бы видеть меня у себя в команде. Теперь, эм, увидит.

– Замечательно! Я очень горжусь тобой, Отис. Ты смог сам всего добиться, поэтому нужно будет постараться на экзаменах. – Отис отпил уже теплое шампанское и пискнул. Он ни о чем не мог думать, кроме рисунков Конарда.

– Конечно, мам.

– Как твоя нога, Оливия? Где ты так ее повредила? Бегать сможешь? – Отис прищурил глаза и постарался уколоть подругу за ее дотошность. Будто она не знала, по какой причине Отис уставился в одну точку. Она обворожительно улыбнулась, и Ревиаль пожалел о своем вопросе. Черти затанцевали вокруг костров, вспыхнувших в ее глазах.

– Да, к тренировкам в январе я буду как новенькая. – Она отпила шампанское. – Отец учит меня, как правильно выражать гнев, эмоции, но, когда я смотрю на вселенскую тупость изо дня в день, меня начинает накрывать. Ярость вспыхивает. Сама не заметила, как ударила по… – Она замялась. – По стулу.

– Оливия, надо беречь себя, ты талантливая спортсменка. И бросать курить. – Мадам Ревиаль покачала головой. – Гнев и необдуманные поступки не приведут тебя к хорошему результату. Всегда нужно говорить с человеком о проблеме. Ты пыталась выяснить, что не так? Причины?

– Нет, мадам Ревиаль, он просто тупой. Я проверяла.

Отис надулся, как голубь на морозе, и, запыхтел. Он допил шампанское, не переставая прожигать Оливию взглядом. Стоит отдать должное, она смогла отвлечь его от самообвинений и воспоминаний. Однако долго это не продлилось, и он вернулся к мыслям о Конарде. Отис старался сохранить заинтересованное выражение лица, когда Джеймс начал рассказывать о своей новой песне, даже Госс включился в обсуждение. Отис потерял нить разговора спустя две секунды и лишь надеялся, что друг не задаст ему вопрос, касающийся музыки, но разговор шел и перетекал в другие области, а Отис больше не старался за ним угнаться. Он лишь изредка повторял последнюю фразу говорящего и кивал, соглашаясь. Вдруг в дверь позвонили. Все переглянулись и посмотрели в одну сторону.

– Я открою. – Мама Отиса попыталась встать, но ей бы пришлось огибать стол, поэтому Отис попросил, чтобы она села на место, и, кряхтя, начал вставать с кресла. – Спасибо, дорогой. – Отис улыбнулся. В прошлый раз визит церкви к ним домой закончился не очень хорошо. Пусть лучше мама думает, что это акт доброй воли ее воспитанного сына, а не страх найти очередную «литературу» у порога.

Отис подошел к двери, посмотрел в глазок и никого не увидел. В этот день к ним могли зайти незнакомцы и попросить денег или спеть песню. Они так потратились на этот ужин, что ему самому скоро придется ходить по домам и просить деньги. Как минимум себе на стрижку. Если Джеймс решил отращивать волосы и быть настоящим рокером, Отис находился в шаге от превращения в оборотня. Пожав плечами, он снял с двери цепочку и приоткрыл ее, никого там не обнаруживая. Он выглянул, посмотрел по сторонам и уже хотел возвращаться к остальным, когда опустил взгляд. У порога лежала коробочка, обернутая в простую крафт-бумагу, с красной лентой и бантиком. Руки Отиса задрожали, а дыхание перехватило. Он прикрыл веки, стараясь успокоиться. Не помогло. Он взял коробку и открыл.

В ней лежали два листа бумаги. На первом был изображен злой щенок, который открыл подарок и прочитал записку. Он пыхтел и комкал клочок бумаги. С другой стороны листа был нарисован львенок, который стоял за углом и нервно дышал. Отис поднял взгляд. Тень колыхалась за углом, и он сделал шаг навстречу. Что-то невероятное творилось в его груди, но с каждым шагом казалось, что эмоции утихали. От шквала эмоций Отис боялся упасть в обморок прямо здесь, одетый в костюм и в тапочках-собачках. Вздохнув, как перед прыжком, он шагнул за угол.

Мотылек.

Это оказался мотылек под фонарем.

Отис решил не стоять на месте. Он дурак. Оливия права, но он все-таки рванул вниз по лестнице, не дожидаясь их полумертвого лифта. Он бежал. Секунду назад переживал насчет своего внешнего вида, но теперь ему было плевать. Пролет за пролетом, секунду за секундой. Перепрыгнув последние пять ступенек, он услышал крик Оливии и звук каблуков. Все стало неважным и малозначимым. Отис бросился к двери, нажимая кнопку домофона. Он свободен. Отис бежал. Падающий снег залеплял глаза, на улице ни души. Он остался совершенно один и посмотрел по сторонам. Бесполезно. Отис зажмурился и закричал от злости. И тут вспомнил о втором листе бумаги. Он резко раскрыл коробку. Но на листе оказался не рисунок, а всего пара строк.

Его почерком.

«Ты еще помнишь?»

«Подождешь немного?»

– Придурок! Слышишь!? Я подожду! – Отис смеялся, стряхивая с волос снежинки. Что он еще мог сказать? «Нет»? Бред! – Подожду… – уже шепотом добавил он. За его спиной открылась дверь, он повернулся и вдруг почувствовал объятия. Отис уткнулся лбом в ключицу Оливии и тихо вздохнул. Он старался не помять рисунок и записку.

– Я не забывал…

Конард стоял в небольшой очереди. Кредитка отца, на которой никогда не заканчивались деньги, делала свое дело. Мальчик бросал изумленные взгляды на детей с родителями и удивлялся их выдержке. Няня не шутила, когда говорила, что они могут и не попасть в парк. Он даже думал, что те, кто стоит почти у входа, пришли сюда еще вчера. Очередь практически не двигалась, солнце время от времени скрывалось за тучами. У людей даже не будет возможности где-то укрыться в случае дождя. Маленькому Конарду жаль этих людей, но отец не обрадуется такой трате денег.