Габриэль Коста - За стенкой. История Конарда Леграна

– Я его убью. Сейчас зайду и сломаю ему ребра здоровой ногой, и медики не успеют. Если он думает, что психушка пугает меня, то, кажется, Конард забыл… Я там выросла. – Она никак не могла отдышаться. За дверью послышался треск, кажется, упала лампа, пару раз хлопнула дверь. Оливия посмотрела в сторону номера. – По-моему, он снова ищет пути отступления. В этот раз обошлись без пожарных лестниц?

– Этот лис больше не проведет меня…

– Я лев! Грозный, черт возьми, лев! Запомни уже наконец! – послышалось из-за двери.

– Кажется, психоз еще не закончился? Ничего. – Оливия взглянула на телефон, проверяя время. – С минуты на минуту он обессилит и впадет в депрессию, и вот тогда точно не сбежит. Отец выйдет из дома минут через пятнадцать: все произошло внезапно. Хорошо, что не на Рождество. Вот была бы ночка.

Она наконец начала приходить в себя. Отговорка про больницу, которую она придумала для Отиса, становилась правдой: распухла и начинала болеть. Если у нее треснула кость или у нее растяжение, Конарду конец. Тренер сам убьет его, Оливии даже не придется марать руки.

– Ты отдала альбом?!

– Ох, еще как! Так отдала. – Она потрясла ногой и нахмурилась. – Ладно. Сходите покурить, а то у вас уже тремор начинается. А я – к нему, составлю компанию до прибытия отца. Он будет не раньше чем через час.

– Спасибо.

Профессор кивнул и быстрым шагом направился к лифту. Оливия проводила его долгим взглядом, а потом осторожно вошла в номер. Ей не стоило вести себя с Конардом мягко, или он снова начнет вредничать и перечить. Она предполагала увидеть разгром, но в комнате был практически идеальный порядок. Тяжелые шторы раздвинуты, открывая вид на Париж с высоты птичьего полета, а Конард лежал на застеленной кровати в белом халате, сложив руки на груди. Он хмурился, как маленький ребенок, но, наконец, побрился, сходил в душ и почти стал похож на старую версию себя. Оливия не могла отвести взгляд от нарисованных черных усов. Кто-то слишком остро отреагировал на «лиса».

– А тут без детского аквагрима пускают или мне нужно накраситься? – Конард наверняка нахмурил брови. Точно определить мешали подводка, тушь и тонна всего прочего, чем он успел воспользоваться. Конард перевел на нее взгляд и фыркнул.

– Твоей стандартной раскраски вполне достаточно. – Чтобы успокоиться, Оливия начала вспоминать советы отца по общению с больными. Может, перед ней и не сидит шизофреник, однако большой капризный ребенок – это настоящая проблема. Для адекватного диалога ей необходимо успокоиться и на время отдалиться. Сегодня утром она нанесла зеленые тени, а губы накрасила ярко-красной помадой, но из-за снегопада, вероятно, сейчас похожа на грустного клоуна.

– Ты отдала Отису альбом? Почему ты не отвечала на сообщения?

– Я вижу, в тебе просыпается фамильная черта Легранов. Сарказм, сарказм и еще немного сарказма, не забудьте приправить самоиронией, поставить томиться в духовку самобичевания на десять лет – и вы получите Конарда Леграна. – Отец оказался абсолютно прав: ей не хватало опыта. Она не могла сдержаться при разговоре с Конардом, который специально подбирал слова, чтобы посильнее уколоть ее, а боль в ступне лишь усугубляла ситуацию. Оливия предусмотрительно не отвечала на вопрос. – Ты должен мне новые сапоги и ногу. – Конард забурчал что-то себе под нос.

– Ты отдала альбом?

– Ты должен мне новую обувь. – Она расстегнула сапог и сняла носок. Ее лодыжка распухла, заставляя ее зашипеть от боли. – Я выломала в твоей комнате дверь и показала Отису на альбом. – Она расслабилась, пульсация в ноге немного утихла. – Ну ты и дебил, Конард. Боже, не могу поверить!

– Я же дал тебе ключ! Зачем ты выбила дверь?! – Конард подскочил на кровати и уставился на девушку.

– А как я, по-твоему, должна была объяснить Отису, откуда у меня ключ? Что-то типа: «Здравствуй, Отис! Я общаюсь с Конардом уже пару лет. У меня даже ключ от его комнаты есть. Ты не поверишь, духи нашептали, что он хочет отдать тебе альбом»? Ты дурак?! Отис – прекрасный парень, и я хочу сохранить с ним дружбу. – Она почти прокричала это и кинула сапог в Конарда, сбив многострадальную лампу. – Не хватает ему в жизни дебилов типа тебя и Стефана. – Конард даже не обратил внимания на неудачную попытку убийства. – Вот я и разыграла сцену, выбив дверь. – Она вздохнула. – Знаешь, тяжело смотреть на него. Видел бы ты этот взгляд… Вот где обитает настоящая тоска, Конард.

– Если ты сейчас не остановишься, семнадцатый этаж не станет проблемой. – Он начал пыхтеть от злости, а сердце неприятно кольнуло. Последнюю пару недель он только и слышал от всех о том, в каком ужасном состоянии Отис. – Как он отреагировал на альбом?

– А как он мог отреагировать на такую важную вещь для человека, который стал его первой настоящей любовью? – Оливия посмотрела на ошеломленного Конарда, и ей определенно понравилась его реакция. – Ему было больно. Конечно, не так, как когда ты бьешь ногой по двери и надеешься, что сапоги не развалятся. Нет. Но так, словно ты узнал, что есть шанс, будто уголек тлеет на дне. Ему страшно и больно, Конард. Поэтому я трусливо сбежала.

– Есть шанс?

Конард посмотрел на свои руки – так же, как это часто делал Отис. Этот жест отозвался волной ностальгии и боли. Лишь пару недель назад до него начало доходить, что он наделал. Алкоголь ему надоел и уже не приносил спокойствия, наоборот, в его сознании всплывали улыбка и зеленые глаза Отиса. Ему приходилось закрывать окна, не выходить из комнаты и часто сидеть в темноте. Тонкий слой снега, накрывший город, напоминал бледную кожу Отиса. Конарду хотелось снова прикоснуться к ней, почувствовать тепло, но вместо этого его пальцы обжигал холод. Ему совсем снесло крышу. Прошлое заставляло Конарда сомневаться в себе, съедало его изнутри, оставляя лишь боль. Его сердце рвалось в общежитие, в маленькую комнату, где ему рады, но вопрос Отиса выбивал почву из-под ног, и Конард никак не мог найти на него ответ. Свой ответ. В тысячный раз он прокручивал в голове сцену их разговора в общежитии и каждый раз вместо своего «да» слышал слова из прошлого.

Ее слова.

– Пока двери не закрыты, Конард, шанс есть. Смерть закрывает двери. Ты жив. Отис жив. – Оливия говорила размеренно, чтобы он успел уловить и понять смысл ее слов. – Его жизнь налаживается. Ты, конечно, видел это с миллиона своих фейковых страничек на фейсбуке и в твиттере. Ты стал частью его жизни стремительно и намертво засел у него в сердце, и ничто не может вырвать тебя оттуда.

– Он не нуждается во мне по-настоящему. Это иллюзия, Оливия. Я сам слышал это.

– Что ты имеешь в виду? – Она прищурилась. Если Легран приходил к Отису и тот не рассказал ей, это будет еще один остросюжетный поворот в их истории.