Лея Кейн - Я тебя куплю

Клиентов здесь пока нет, а администратор встречает нас гостеприимной улыбкой – как раз то, что мне так необходимо.

– Посмотрите на нее, – Камиль кивает на меня, как на дешевый товар. – Сообразите что-нибудь. Цена не вопрос.

Девушка хлопает наращенными ресницами, не понимая, чего именно хочет этот тюфяк.

– Ты хоть пример приведи, кого хочешь увидеть во мне, – фыркаю я ему.

Он приближается ко мне вплотную и шипит на ухо:

– Суку.

Его парфюм горьковатыми нотками заползает в мой нос, заставляя задержать дыхание. Похоже, после предательства Олега мужчины для меня становятся чем-то отвратительным, второсортным. Ведь, как назло, круглосуточную компанию мне составляет не самый завидный представитель сильной половины человечества.

– Суку? – переспрашиваю я, снова взглянув ему в глаза. – Будет тебе сука. Только смотри, Камиль, сам потом не пожалей!

Камиль

Медсестричка совсем страх потеряла, решив грубить мне. Посмотрим, крошка, как ты скоро запоешь, прячась за мою спину. Ты же еще с Адель лично не знакома.

Пока жду ее, опустошаю вазочку конфет и выпиваю литра полтора кофе. Жутко от мысли, сколько времени в своей жизни женщины тратят на наведение красоты. Хотя не всем это необходимо. Медсестричка и без косметики хорошенькая, особенно с родным цветом волос. Как перекрасилась, так сразу лицо стало ярче. Реветь перестанет, начнет нормально есть – и вовсе расцветет.

У девчонки вся жизнь впереди. Поможет мне с Глебом – не обижу: бабки, новый паспорт, билет в любую страну, в любой город. Начнет там все сначала. Встретит кого-нибудь, кто осуществит ее розовые мечты.

В салоне уже не осталось журналов, какие бы я не пролистал. Столько нового узнал: например, что значит «красота требует жертв». Как прекрасно, что я родился мужиком. Ну нафиг все эти процедуры! Одуреть можно…

Медсестричка выходит в зал ожидания часа через три. Не скажу, что ее совсем не узнать, но переоделась бы она – и запросто сумела бы проскочить мимо меня. Волосы укоротила, челку отпустила, брови нарисовала, глазища будто вдвое увеличила, маникюр какой-то бешеный сделала, словно работать своими когтями вместо скальпелей собирается. Побольше бы дерзости в глазах, да наглую улыбочку – готовая конкурентка Адель.

– Ну? – Разводит она руками. – То, что ты хотел?

Я медленно поднимаюсь, прикидывая, сможем ли мы обмануть Адель.

Да, детка, это даже лучше того, что я хотел. Какие чудеса все-таки творит штукатурка. Приоденем тебя, научим в наших кругах уверенно держаться, придумаем тебе историю, и моя сестрица поведется.

– Это что, не смывается? – спрашиваю я, указывая на лицо.

Медсестричка усмехается, отводя взгляд в сторону.

– Купишь мне тонну косметики, и я каждый день буду такая.

– Тратя на это по полдня?

– Да мне ногти и брови дольше делали! Я теперь как будто не своя. Вся какая-то искусственная! Ты видел эти ресницы? Видел? Как у коровы! А у меня и свои неплохие. Подруги всегда завидовали…

О, походу, я крепко задел медсестричку, заставив преобразиться. Успокойся, милая, когда все закончится, делай с собой все, что пожелаешь.

– Сколько с меня? – спрашиваю я у администраторши, лишь бы отвлечься от этой истерички. Интересно, она подарки от Глеба принимала так же эмоционально? – Если я куплю тебе цветы, ты заткнешься? – интересуюсь у нее, когда мы выходим из салона.

Она замирает на месте, ежась в своей несчастной джинсовой курточке. Ее однозначно надо переодеть. Выглядит нелепо. От былой милашки внешне ни черта не осталось, а одежонка простенькая. Брендовые шмотки на ней будут подозрительно смотреться, но в каком-нибудь более-менее приличном магазине, надеюсь, обновим ее гардероб.

Везу ее в торговый центр. В бутике просто иду вдоль рядов и указываю консультантше на понравившиеся вещи. Подобрать размер и помочь примерить – уже ее забота.

– Белье сама выберешь? Или мне продолжать? – спрашиваю, остановившись перед кокетливыми комплектами.

Медсестричка краснеет, а консультантша привычно улыбается:

– Вы очень заботливый мужчина. Чаще наши покупатели стесняются выбирать женское белье, дар речи теряют.

– Я ничего не стесняюсь. – Делаю шаг вперед и повторяю: – Мне продолжать?

Она колет меня злым взглядом. Вот так, девочка! Именно так ты должна смотреть! Уничтожать, растаптывать, завоевывать свою территорию.

– Продолжай, – вдруг говорит она. – Иначе умру от любопытства, по каким же трусам ты прешься!

Разворачивается, взмахнув волосами, и уходит в примерочную.

В другой раз догнал бы ее и за эти волосы оттаскал, а сейчас доволен, как кот, нажравшийся сметаны. Медсестричка превращается в атомную бомбу, которую я планирую сбросить на Глеба. Пусть тренируется на мне коготки выпускать и зубки показывать. А практиковаться на своем недоженихе будет.

Мы возвращаемся домой только вечером, затарившись под завязку. Брат еще жив, но от порошка нос воротит.

– Адель звонила? – спрашивает у меня, в обнимку с минералкой развалившись в кресле.

Я выключаю телевизор и киваю медсестричке, чтобы топала отсюда со своими шуршащими мешками. Ей есть чем заняться. Нехрен уши греть.

– Какой орех, – причмокивает брат, когда та разворачивается и уходит. – Где ты ее нашел? Я б ей…

– Ты про Адель спрашивал, – напоминаю я, закуривая. – Нет, мне не звонила. А должна была? Она дала мне пару выходных.

– И мне не звонила, – вздыхает брат, протягивая руку и выклянчивая у меня подкуренную сигарету. – Она опять притащила этого урода в мой дом. Хотя я дал ей понять, что видеть его не хочу после того случая. И ты тоже, брат, мля… Даже не намекнул по телефону.

– Хотел сделать сюрприз. А с Паолой из-за чего?

– Она на сторону Адель встала. Начала втирать мне про семейные ценности. Мол, как бы я отреагировал, если бы ее отец был против меня? Короче, ты понял. Паола сегодня одно сообщение прислала. Ты где, спрашивает, – усмехается он. – А наша дорогая сестрица и не чешется. Вместо того чтобы руки мне целовать…

На кухне, куда ушлепала медсестричка, что-то брякает, прерывая наш разговор. Я заглядываю в дверной проем. Моя подопечная стоит на четвереньках, собирая с пола осколки стакана. Согласен с братом, попа у нее что надо.

– Красиво стоишь, Настенька.

– Пошел в жопу, – ворчит она.

– О-о-о, девочка с клыками, – ржет брат.

– У нее просто трудности в жизни, – отмахиваюсь я, возвращаясь к нему.

– Как и у меня. Может, ну ее, эту Адель? Куда-нибудь сходим, развеемся, снимем девочек? Если, конечно, твоя невеста…

Я мотаю головой. Тошно даже думать об этой стерве. А брат намеренно напоминает, зная, как я ее не перевариваю. В этом мы с ним похожи: любим чужие раны бередить.