Лея Кейн - Я тебя куплю

– Ты приютил бездомную кошку?

– Мне было скучно. И вообще я взял ее на время, пока хозяин не найдется.

– То есть ты написал объявление, но никто не откликнулся?

Вот зачем она спрашивает? Ничего я не писал! Маркиза как к моей груди прижалась, дрожа от холода и бессилия, так я и не смог отпустить ее.

– Да! – отрезаю жестко. Не хватает только, чтобы медсестричка сочла меня размазней. – Защитники фасадных красот сорвали все объявления. Давай-ка убери ее отсюда.

– Нельзя! – противится та, готовая грудью встать на защиту Маркизы и ее новорожденного потомства. – Она окотилась там, где ей комфортно.

– В смысле?

– Тебе надо смотаться в зоомагазин. Купи хороший корм для мамочки, а не ту дрянь, которой ты ее кормишь, и корзинку или домик. Желательно попросторней, чтобы туда вошло одеяло.

– Ты задумала что-то коварное, да?

Медсестричка заразительно смеется, заставив меня улыбнуться.

– Об одеяле забудь. Где бы оно ни лежало, Маркиза постоянно будет перетаскивать котят на него.

– Я безмерно этому рад, – бурчу, разворачиваясь к двери. – А котятам что-то надо? Я видел, что для них какой-то особый корм…

– Еще рано, Камиль. Они слишком маленькие. Еще долго молоко сосать будут.

Знал бы, какие изменения в мой комфорт внесет драная бездомная кошка, ни за что не стал бы подбирать ее. Еще и медсестричка. Раскомандовалась! Хорошо, что зоомагазин в соседнем квартале. Ехать никуда не надо, но чувствую себя каким-то задротом, когда мямлю, что мне нужно. От напряжения башка начинает трещать, особенно при выборе корма и домика. Твою мать, меня никто не предупреждал, что у них такой ассортимент!

И вот я, самый таинственный жилец дома, на глазах соседей несу домой огромный мягкий кошачий домик, мешок корма и пачку разрекламированных продавщицей одноразовых пеленок с антиаллергенным покрытием.

Но и на этом мой кошмар не заканчивается, потому что медсестричка требует помощи при пересаживании Маркизы и ее потомства в этот проклятый домик. Потом я отдраиваю ее чашки и заполняю их новым кормом и чистой водой.

– Еще нужен ветеринар, – вдруг добавляет медсестричка, когда я наконец облегченно выдыхаю. – Котят надо осмотреть и привить.

– Ты прикалываешься? – Развожу я руками.

– Это не сейчас, – смеется она. – Когда чуть подрастут. Ну и, – она обводит мою убогую кватирку взглядом, – не хочу тебя обижать, но…

– Понял. Завтра позвоню в клининговую компанию. Надеюсь, все?

– Все, – кивает она.

– Тогда нам пора собираться на ужин к Адель.

Улыбка сходит с ее лица. Будь ее воля – она никуда бы отсюда не выходила. Сидела бы на коленях перед домиком и охала, как ласково мурчат пушистые ангелочки, уткнувшись в мамку.

Пока я бреюсь и пялюсь в ненавистную рубашку и брюки, медсестричка превращается в настоящую львицу. Вечернее платье идеально сидит на ее стройной фигуре, мягкие волосы красиво лежат на тонких плечах, сверкающие украшения придают образу особенного лоска. И только в глазах клубится печаль.

Она смотрит на меня с безмолвной мольбой хоть что-то сказать в поддержку, а я теряю дар речи, разглядывая ее и понимая, что запускаю обратный отсчет для Адель и ее муженька. Эта девочка еще покажет себя. Покажет так, что они умоются слезами.

– Ты… – заговариваю я охрипшим голосом. – Ты смотрела котят? Все нормально?

Какие в жопу котята?! Скажи, что она всех порвет! Помоги ей набраться храбрости!

Накинув плащ, медсестричка повязывает пояс, легким жестом вынимает волосы из-под воротника и отвечает:

– Да, с ними все хорошо. Поехали.

Она первая выходит из квартиры, а я еще минуту тупо сжимаю куртку в руке, прежде чем прихожу в себя и следую за ней.

Готовься, сестрица. Этот вечер разделит твою жизнь на «до» и «после»…

Ася

Гладко выбритый, причесанный и в рубашке, Камиль все равно остается холодным и бесчувственным. Что мешает ему приободрить меня? Сказать, что я хорошо выгляжу? Что у нас все получится? Гордость и репутация деревянного эгоиста!

– Знаешь, я напрасно решила, что ты лучше, чем кажешься на первый взгляд, – вздыхаю я, глядя на мелькающие в сумраке деревья за окном. – В ресторане дяди Наиля ты был таким…

– Каким? – фыркает он.

– Другим. Неужели трудно быть человеком?

– Не знаю, что за литературу ты читаешь, крошка, но пора бы спуститься с небес. Или предательство «Олега» ничему тебя не научило?

Я ловлю на себе его насмешливый взгляд, и мне хочется выпрыгнуть из машины. В лужу, в грязь, в канаву – не имеет значения. Просто сбежать.

– Между прочим, ты купил меня обманом за несуществующие долги Олега. Выходит, сделка недействительна. Я не принадлежу тебе. Ты мне не хозяин.

Камиль резко тормозит, с пронзительным визгом колес. Из-под машины вылетают густые облака пыли и дыма, обволакивая нас посреди пустынной ночной дороги.

– Слушай меня, красавица! – Камиль бросается ко мне, пригвождая к сиденью и не позволяя даже свободно дышать. – Я был назначен твоим палачом. Ты выбрала жизнь и будешь за нее платить. Либо мы доводим дело до победного конца, либо, – он просовывает руку в бардачок и достает пистолет, – все закончится здесь и сейчас.

Мое сердце останавливается. Я смотрю в тускло освещаемое лицо Камиля, в его глаза-бездну и чувствую, как меня засасывает в эту черноту. Не оставив мне выбора, он счел себя моим спасителем.

Медленно подносит пистолет ко мне и дулом тычет под подбородок, а другой рукой сжимает челюсть и скалится волком, наслаждающимся безысходностью жертвы.

– Забавно. С каждым разом страха в твоих глазах все меньше, – произносит он, не отстраняясь. – Привыкаешь к новой жизни. Это похвально. А перестанешь забывать, кто я, все станет просто идеально.

– И кто же? – спрашиваю я, почти не слыша собственного голоса.

– Представь, что Адель – мозг нашей компании. Роман – ее правая рука, которая гребет деньги. Я – левая, которая… убивает.

От последнего слова у меня мурашки бегут по спине. Я сглатываю, ужасаясь, каким ледяным тоном Камиль это говорит. Сколько же загубленных жизней на его счету? Единицы? Десятки? Зря я пытаюсь разглядеть в нем что-то человечное. Он чудовище, которому неведомо сострадание.

– Хорошо. Я постараюсь не забывать, кто ты, – произношу я, мысленно добавив «говнюк».

Он возвращается за руль, оставив возле меня запах своего древесного парфюма и мятной жвачки.

Поправляю волосы и плащ и снова отворачиваюсь к окну. Из принципа больше не буду с ним разговаривать. Наше общение теперь сведется к минимуму. Спросит – отвечу. В остальном – болтай сам с собой, придурок!

У ворот особняка нас встречает уже знакомый мне Азиз и еще двое охранников. Для меня открывают дверь, а Камилю докладывают, что нас уже ждут. Напрасно я жду, что он подставит мне локоть или пропустит вперед. Приходится плестись за ним, ловя на себе взгляды шкафообразных громил.