Лея Кейн - Я тебя куплю

Ну, допустим. Что дальше? Давай-давай, продолжай, мне самому любопытно стало.

– Я пережила предательство любимого человека. Думала, жизнь кончена. Но Камиль протянул мне руку помощи.

Черт, говорит слишком правдоподобно. Не знаю, что ты там себе нафантазировала, девочка, но как только мы разберемся с Глебом, наши пути разойдутся. Тебе не место среди нас. Запачкаешься. Потому что изменить что-то здесь тебе не под силу.

Она опускает глаза, вздыхает и с улыбкой смотрит на Адель.

– Вот так. Банально, да?

Та жестом велит служанке начать обслуживание. Медсестричке удалось задеть ее. Моя сестрица позеленела на глазах, подумав о своем ненаглядном изменнике.

– Глупо прощаться с жизнью из-за мужской измены, – говорит она без тени улыбки. – С кобелиной натурой бороться бесполезно.

– То есть вы простили бы измену? – смело спрашивает медсестричка.

– Я бы не довела до этого! – Адель пронзает ее взглядом.

Со стороны Лучианы доносится смешок. Даже наша племянница в курсе шероховатостей в браке Адель и Глеба. Но она, как и мы, никак не может повлиять на мать.

– Лучик, я сказала что-то смешное? Разве не странно, что Настю, красивую, состоявшуюся, образованную девушку, предал возлюбленный? От женщины зависит больше, чем кажется. Как поставишь себя изначально, такой урожай потом и соберешь. Не хочу тебя обидеть, но видимо, ты позволяла вытирать о себя ноги…

– Адель! – рявкаю я, тормозя ее язвительность. – Настя рассказала о себе, чтобы познакомиться поближе. В осуждении она не нуждается. Так что оставь свою психологическую псевдопомощь при себе. Если понадобится, она к тебе обязательно обратится.

Медсестричка отодвигается от стола. Адель можно смело аплодировать. Умеет произвести первое впечатление.

– Извините, мне нужно в туалет.

Твою мать! Встаю из-за стола, беру ее за руку и тащу вон из обеденной. Увожу в пустой, скрытый в полумраке коридор и прижимаю к стене.

– Возьми себя в руки, – шиплю ей в лицо. – Она не узнала тебя. Но если будешь кваситься после каждой ее шпильки, превратишься в игольницу. Тебя даже прислуга уважать не станет. Пойми, дура, это террариум. Не позволяй ей жрать тебя.

Она морщится, ведя плечом. Я снова держу ее слишком крепко, но никак не могу расслабить пальцы. Боль заставляет бороться.

– Хотя кое в чем она права. Ты красивая, – признаю я более мягким тоном. – Состоявшаяся, образованная. У тебя вся жизнь впереди. Заставь Глеба пожалеть – и обретешь право на второй шанс.

– О чем воркуете? – поддевает нас бесшумно подошедший брат. – Расскажите вы ей правду, не ломайте комедию. Ничего не изменится, если Адель узнает, что вы назвались парой, чтобы насолить Римме. Наоборот, похвалит за находчивость.

Я отпускаю медсестричку, делая шаг назад.

– А с ней что будет? – Киваю на нее, потирающую руку на месте моего захвата. – Адель не прощает ошибок, а она облажалась на операции Черепа. Ты знаешь нашу сестрицу. Превратит ее жизнь в ад. Со мной она хоть как-то защищена. Ты-то обручен, – усмехаюсь я.

– Хватит, – вздыхает брат. – Я уже понял, что погорячился.

– Ну вот и побудешь в моей шкуре. На себе прочувствуешь, как это, когда над тобой насмехаются все, кому не лень, в том числе, родной брат. – Я издевательски хлопаю его по плечу.

– Камиль, ну по-братски, – просит он. – Признайся ей, что вы соврали. А я тогда брошу Паолу. Скажу, в другую влюбился. Не первый раз. Поверит.

– Адель не поверит.

– Так я скажу ей, что в Настю влюблен, а она мне подыграет, правда, Насть? – Лыбясь во всю челюсть, он притягивает растерявшуюся медсестричку к себе.

– Я вам что, игрушка? – Она отталкивает брата. – Вы мужики или дети малые? Страдаете какой-то фигней, сестре боитесь признаться, а при этом дальше своего носа не видите. Племянник завтра начнет пистолетом размахивать, а племянница уже наркотиками балуется. А вы тут шепчетесь, кому из вас мне подыграть. Идиоты!

Мои ноги врастают в пол.

– Ты что мелешь? – рычу сквозь зубы.

– Что вижу!

– Насть, не психуй, – просит брат. – Да, наши племянники немного избалованы, но Артур еще слишком мал, ничего не понимает, а Лучик… Где бы она взяла наркоту?

Медсестричка кривит губы, этим молчаливым жестом говоря громче любых слов.

Я вонзаю свои пальцы в ее плечо и тащу ее обратно, не слушая брата. Заглянув с обеденный зал, говорю, что мы уходим.

– Уже? – удивляется Адель.

– Спасибо за гостеприимство! Когда в следующий раз захочешь собраться в теплом семейном кругу , заранее сцеди яд!

Оскорбленная до глубины души, Адель отворачивается от меня, и больше меня в этом доме ничего не держит.

– Камиль, куда? – задерживает нас брат. – Ночь на дворе. Забей. Оставайтесь ночевать. Выпьем, посидим.

– Одевайся! – велю я медсестричке. – Зря я постоянно возвращаюсь сюда, брат. Этот дом пропитан Адель. Его только сжигать и разбивать здесь кладбище.

– Не заводись, Камиль. Я строил его для всех нас.

– Увы, мы с Адель не можем дружно жить даже на одном квадратом километре. Зови меня, когда она свалит отсюда ко всем чертям.

Медсестричка не успевает надеть плащ, как я выволакиваю ее из дома, запихиваю в машину и гоню прочь от этого места.

– Тебя комар за задницу укусил?! – визжит она, обеими руками вцепившись в ремень безопасности.

– С какого хрена ты взяла, что Лучиана наркоманка? Своим профессиональным глазом разглядела? Ты вроде зарекомендовала себя не лучшим специалистом в области медицины!

– Медицина тут не при чем, – отвечает она взволнованно.

– Тогда откуда такая неуместная уверенность, которую обязательно надо озвучить?

– Есть причины так думать.

– Ты можешь думать обо всем, что залезает в твою очаровательную головку, силясь начертить там извилины. Но не обязательно говорить об этом при любой возможности! Я же предупреждал тебя меньше болтать…

– Мне просто девочку жаль. Она погибает у вас на глазах, а вам плевать…

Злясь из-за ее слов, я вдавливаю педаль газа в пол и мчусь, фарами прорезая кромешную тьму.

– А ты у нас святая, что ли? Всем хочешь помочь, всех направить на путь истинный? – гневно усмехаюсь я. – Кто ты такая? Ты жалкое, ранимое, наивное существо, которое не может шагу ступить без чьей-то поддержки! Ты плакала, стоя передо мной на коленях! Умоляла не убивать! А сейчас что? Таблетку храбрости проглотила? Я шлепну тебя с той же легкостью, с какой сжалился. Поверь, глазом не моргну…

– Да пошел ты! – вскрикивает она, открыв дверь и собравшись выпрыгнуть на скорости.

Успеваю схватить ее за шиворот и дернуть на себя.

– Ты долбанулась?!

Едва не теряю управление из-за этой истерички. Выравниваю машину, одной рукой прижимая брыкающуюся медсестричку к себе. Балда, с чего-то взяла, что сумеет вырваться из моей хватки. С ее-то неполными пятьюдесятью килограммами. Нет, девочка, что бы ты там ни говорила, ты принадлежишь мне. От меня невозможно избавиться и сбежать.