Рия Литвинова - Лето в январе

Ссылаясь на очередное интервью, Адам попрощался с Арчи в половину первого и рванул ненадолго в студию, чтобы забить мысли хоть чем-то и не сойти с ума от осознания, что в пять вечера он окончательно привяжет к себе дочку.

План этот оказался провальным, и Адам понял это сразу, как переступил порог студии и взял в руки бас-гитару. Парень начал звонить: явно что-то почувствовал. На фоне этого осознания играть Адам не мог, нервы начали шалить только сильнее, и он, не выдержав очередного смс от Арчи, сорвался на улицу с пачкой сигарет.

– Ты же вроде бросил, – заставляет Адама подпрыгнуть знакомый голос, и он поворачивается, совершенно не ожидая увидеть подходящего к зданию Мича.

– «Вроде» не бросают, бросают «окончательно и бесповоротно», – произносит Адам и снова морщится, затягиваясь в очередной раз.

Бейкер щурится от августовского солнца, натягивая на глаза солнечные очки и подбираясь ближе к другу. Нервозность от того исходит волнами, и Мича даже чуть ведет в сторону от этого.

И вопрос снова встает ребром: спросить или нет?

– Адам…

– Да нормально все, Мич, – таким тоном, будто уговаривает слабоумного положить на место канцелярский нож, произносит он, заранее пресекая все попытки на разговор в духе «а что с тобой происходит».

Адам не хочет никому ничего говорить. Про разрушенный брак знают двое: Мич и Арчи. Про девчонку знает только один человек – Арчи. И этого достаточно. Уайт говорить про Реджину пока не хочет вообще никому, потому что, как только мужчина думает о том, что ждет их всех осенью, ему становится дурно. Грядет тур, и что-то Адаму подсказывает, что многое пойдет не по планну.

Ментальный гнев Гарольда Симпсона – креативного продюсера из музыкальной группы «Ad-Lib» уже тяжело дышит ему в затылок. Адам качает головой.

«Нет, не думай. Не надо думать об этом сейчас. Рехнешься».

И сознание слушается, оно не дает ему об этом думать. Вместо грядущего в ближайшем будущем вихря жестких событий у Адама перед глазами внезапно вспыхивает воспоминание о том, как несколько дней назад они с Арчи собирали кроватку.

– Я в шоке с этих ребусов, – округляет глаза Арчи, глядя на инструкцию по сборке только что привезенной курьером кроватки и детского комода. – Твою мать, да лего легче собрать из тысячи частей. Это кроватка что, из Икеи?!

Пацан забавно размахивает руками, обводя взглядом детальное безумие, аккуратно разложенное на паркете детской комнаты, и плюхается вниз, скрещивая перед собой ноги. Адам улыбается, присаживаясь с ним рядом, и выхватывает из рук парня инструкцию.

– Так, посмотрим, – деловым тоном произносит он, чуть нахмурив брови, и старается вчитаться в написанную на испанском языке инструкцию.

– Проклятье, Уайт, – смеется Грин. – Не пытайся выглядеть серьезным, а то у тебя пар из ушей сейчас повалит.

– Смейся-смейся, – кивает головой Адам, дергая уголками губ. – Я тут пытаюсь разобраться с инструкцией, а она на испанском!

– Тоже мне, блин, трагедия, – саркастически всплескивает руками Арчи. – Вот уж для тебя это явно не проблема. А на худой конец и переводчик в помощь, хотя я предпочитаю практический подход к любой ситуации.

С этими словами Арчи схватил детали и принялся за работу. И Адам подумал: «Боже, только бы не сломал». И Адам подумал: «Твою мать, как же все это странно». И Адам подумал: «Что бы я без него делал?»

Потому что парень в очередной раз доказал и себе, и Адаму, и всему, мать его, миру, что у него руки растут откуда надо. Кажется, что у него на подсознательном уровне что-то срабатывает, потому что Адам искренне поражается тому, как он на лету все схватывает.

В такие моменты Уайт чувствует себя ужас каким беспомощным и неумелым овощем, хотя он бродит на этой бренной земле на восемь лет дольше парня, и опыта в таких областях у него по всем законам жанра должно быть больше. Но это не старое черно-белое кино, законы жизни современного мира писаны всеми одинаково.

Арчи наоборот чувствует себя лучше, когда может хоть как-то помочь. Ему нравится проводить время с Адамом. За просмотром футбола, за обклеиванием детской комнаты, за покупкой коляски или сборкой кроватки. Арчи нравится быть нужным. И не кому-то там, с улицы. Ему нравится быть нужным Адаму.

Потому что Уайт, наверное, сам даже не понимает, насколько проще парню дышать становится за пределами собственной квартиры, стены которой с каждым днем давят на него все сильнее и сильнее.

Адам смеется, когда Арчи по-детски радуется очередной приделанной стенке к кроватке, и не может оторвать взгляда от его улыбающегося и счастливого лица. Разлука с Грином даже на пять-шесть часов переносится все сложнее и сложнее с каждым последующим днем. Когда они заснули вместе после футбола, Адам впервые так хорошо, крепко и спокойно спал.

Ему ничего не снилось, но проснулся он бодрым и выспавшимся, а такого с ним не было уже довольно долгое время. После пробуждения не было никаких разговоров по этому поводу, никаких косых взглядов или подколов. Они размялись после сна, и, когда Арчи уже был на низком старте, чтобы ехать домой, Адам как-то внезапно окликнул его и предложил позавтракать вместе. Парень тогда просиял.

«Позволь мне греть ладони о твою душу».

И остался.

– А мы точно все детали использовали? – на всякий случай интересуется Арчи, глядя по сторонам.

– Все, – кивает Адам.

Парни сделали пару шагов назад, глядя на детский комод и кроватку, на сборы которых они потратили около двух с половиной часов. Выглядело волшебно, и теперь оставалось дело за малым. Комната уже была проветрена, главные атрибуты комнаты установлены, и Арчи теперь с довольным лицом расставлял недавно купленные игрушки по полкам, пока Адам прикручивал бра рядом с кроваткой, на которой был режим звездного неба.

– Кто бы мог подумать, да? – раскладывая мягкие игрушки, задумчиво проговаривает Арчи.

– Ты о чем? – поворачивается к нему Адам. – Мы с тобой как два папаши, – дергает уголком губ Арчи, не сразу понимая, что говорит это вслух.

Парень поворачивается к Адаму, чуть прикусив внутреннюю сторону щеки, и на секунду задерживает дыхание, беспокоясь о реакции Уайта на эти слова. Но мужчина, недолго помолчав, смотрит ему в глаза и, чуть улыбнувшись, произносит:

– Ты в любом случае отцом получше меня будешь.

И у парня от воспоминаний дыхание перехватывает. Хорошо, что Адам тогда вышел из комнаты и не увидел этого. Как же хорошо, потому что Арчи это с собой в могилу унесет.

Арчи этого Адаму никогда не скажет.

– Хорошо сегодня на улице. Вроде всего половина четвертого, а уже закат близко. Осень не за горами, – задумчиво произносит Мич, наблюдая за низко летящими ласточками.