Евгения Пушкина - Прозрачный

Я не знал, что ждет меня там, но ничего не оставалось, как идти за соединительным проводом. Я повернул и зашел как бы в соседнюю комнату. По размерам она напоминала нашу спальню, метра четыре в ширину, пять в длину, потолок тоже как в обычном жилом доме, только не было окон. В противоположном конце комнаты, я увидел голубое свечение, как если бы был включен телевизор. Мое сердце замерло от ужаса, я почувствовал, я осознал, что это был Хранитель.

Какой красивый дождь. Я стою у огромного окна-витрины, по которому с обратной стороны льется вода. Из-за ремонта фасада с крыши сняты все козырьки, поэтому струи вертикально скатываются по стеклу непрерывным потоком, словно водопад. Асфальтовая площадка напротив здания колледжа напоминает квадратное озеро, на поверхности которого разбросаны желтые и оранжевые кленовые листья, а капли дождя в отдельных местах создают пузыри. За площадкой лежит узкий участок газона с несколькими деревьями, а за ним блестит широкий проспект, по которому резво проносятся автомобили, оставляя за собой шлейф из капель. Ливень размывает силуэты предметов, заставляя их пританцовывать в своем бешеном барабанном ритме. Я любуюсь этой пляской, вдыхая сырой воздух, которым тянет сквозь межрамные щели.

Я почти счастлива в это мгновение, все, что я вижу – невероятно безупречно, прекрасно, волнующе. Яркие осенние краски, музыка дождя, влажный воздух, причудливое огромное окно – все это словно часть меня. Я стою, и мне не хочется шевелиться, если я пошевелюсь, пропадет все волшебство и пьянящая радость от красоты мира, а я хочу, как можно дольше переживать это мгновение.

Сейчас перемена, все уже столпились возле аудитории, высматривая преподавателя. Рядом стоит Маша – моя соседка по комнате. Она переминается с ноги на ногу в ожидании лекции, ей совсем не интересен вид из окна. Перерыв между занятиями ее раздражает из-за того, что нужно терпеть присутствие шумной толпы учащихся, снующих туда-сюда по коридору. Часто так складывается, что студенты начинают дружить в первую очередь со своими соседями по комнате, а уже потом постепенно сближаются с другими более подходящими по интересам людьми. Мы с Машей держались друг друга именно по причине соседства, а еще ни мне, ни ей не хотелось ни с кем сближаться.

Маша носила огромные роговые очки с очень толстыми стеклами, которые придавали ей специфическое выражение, визуально делая ее взгляд более строгим и пристальным. Она редко улыбалась и плотно сжимала тонкие губы. Дети при первом знакомстве сразу вешали на нее штамп серой мышки или ботанши, моментально теряя к ней всякий интерес и желание подружиться. Она была худой и нескладной, при ходьбе приподнимала плечи вверх, что делало ее сутулой. Свои длинные кудрявые темно-русые волосы она убирала в неопрятный пучок или хвост. У нее было обычное лицо, но из-за излишне серьезного выражения и наличия огромных очков, оно казалось некрасивым и отталкивающим. Ее мало это заботило, она не переживала из-за того, что о ней могут подумать окружающие.

Я была приятно удивлена, обнаружив в ней твердую уверенность в себе, несмотря на тяжелое детство и непривлекательный вид. Я часто видела, что детям, которых обижали в школе или в семье, не хватает уверенности в себе. Откуда она может взяться у ребенка, который часто встречается с насмешками и издевательствами? В какой-то момент этот важный кирпичик совсем выпадает из фундамента характера, оставляя на всю жизнь нелюбовь к себе и чувство вины за все, что происходит с этим человеком. Самое трудное – вернуть этот кирпичик на место, я видела очень много взрослых, кто хотел, но не мог, даже обладая силой воли. Но у Маши был этот кирпичик, и ничто не могло сломить ее уверенность в себе, чувство собственного достоинства.

У нее никогда не было друзей, школьники ее травили за смешные очки и заикание. В пятом классе в учебнике по литературе на обложке была нарисована стрекоза в очках. Кто-то обратил внимание, что Маша очень похожа на эту стрекозу, и с тех пор к ней привязалось это прозвище.

Единственный человек, кто занимался ее воспитанием, следил за ее здоровьем и заботился о ней, была бабушка. Она и жила с бабушкой, а родители совсем не интересовались ее судьбой. Она не плакала, не жалела себя, когда ее обижали сверстники, не бежала жаловаться учителям, но и не лезла драться или огрызаться, она просто молчала, смотря при этом в глаза своим обидчикам. Отсутствие реакции сильнее злило детей, вызывая желание повторить еще и еще раз издевательство, чтобы добиться от жертвы эмоций. Но Маша упорно молчала, она не хотела ничего отвечать, так как любой ответ мог спровоцировать заикание, что вызывало еще больше насмешек со стороны мучителей.

Машу несколько раз даже били, отбирали у нее рюкзак, рвали ее учебники, ломали ручки, пачкали одежду. Били не очень сильно и не по лицу, чтобы не вызывать подозрений у учителей. Но группа школьников могла настигнуть Машу по дороге домой, повалить на землю и несколько раз ударить по ногам и телу, обзывая «стрекозой» или «заикой». Им хотелось, чтобы она как-то отреагировала, закричала, заплакала, начала отбиваться, нападать, злиться, а Маша только прикрывала лицо руками и с ненавистью смотрела на обидчиков. Это очень их злило, но не вызывало желания долго продолжать нападение, стычки были короткими, но частыми. Частыми еще и потому, что Маша никогда никому о них не рассказывала, это делало обидчиков смелее, подстегивая их безнаказанность.

Бабушка молча штопала в очередной раз порванный рюкзак и стирала испачканную курточку, а Маша спокойно делала домашнюю работу, словно ничего с ней и не происходило. Потом Маша узнала, что можно поступить после девятого класса в колледж и навсегда забыть ненавистную школу. Обстоятельства сложились удачно, Машиной бабушке государство выплатило крупную сумму денег, которая бы позволила Маше переехать в большой город и устроиться в общежитии.

Выбирать специальность долго не пришлось, Маше в школе больше всего нравился медкабинет, где всегда загадочно пахло лекарствами и какими-то дезинфицирующими средствами. Она с восторгом и восхищением смотрела на добрую медсестру в белом халате, которая колдовала над инструментальным столиком, готовя шприц для очередной прививки. Маша часто заходила в медкабинет даже без надобности, медсестра и врач охотно болтали с ней о том о сем, угощали ее чем-то вкусным и рассказывали о тонкостях своей профессии. У Маши была масса вопросов о здоровье, гигиене, устройстве организма, о том, как все организовано и устроено. Дружбу с работницами школьного медкабинета Маша завязала в середине восьмого класса, в это же время ее перестали сильно обижать дети.