Александр Титов - Между сном и явью

Третий этаж ждал, притушив свет, устав от затянувшегося ремонта. Я почувствовал себя первым странником, кто за долгие годы добрался до его коридоров, такое запустение там царило. Большая часть укуталась во тьму и замерла. Работала только одна лампа, но её свет был слишком слаб, чтобы проникнуть в глубины. Я мог разглядеть лишь штабеля напольной плитки, грязную стремянку, залитую шпаклёвкой, да чьи-то оставленные на ночь перчатки. Внутренний голос доказывал, что это лишь маскировка и там на самом деле есть живая тишина, пропитанная голосами очередей и скрипом закрывающихся дверей.

К счастью далеко идти не нужно было. Дверь, за которой принимал врач, находилась рядом с лифтом, под лампой и зажжённой табличкой «не входить».

Сидеть мне не хотелось, а глаза ухватились за пёстрые плакаты с полезной информацией. Первый посвящался лечению неврозов. Любопытство перебороло усталость и отвращение к чтение, потянуло меня подойти ближе. Но разочарование появилось уже на первой строчке. Там утверждалось, что лучшим средством при любых проявлениях этой болезни является «Мурселад плюс».

«У вас депрессия?», спрашивал плакат читателя, «если она не прекращается больше недели, а головная боль не даёт уснуть, вам стоит обратиться к врачу и спросить рекомендации о новом препарате „Мурселад плюс“. Это новейшая разработка немецких фармацевтов, получившая множество международных премий и доказавшая свою эффективность в передовых клиниках Европы. С помощью „Мурселад плюс“ депрессии и неврозы навсегда…»

Я не стал дочитывать. От назойливой рекламы и так не знаешь, куда деться. А читать её по собственной воле не захотел бы и в лихорадочном бреду. Что же до депрессии, то способ борьбы с ней я нашёл ещё когда сидел на инвалидном кресле. Поначалу думал, что лучше водки лекарства не существует. Но каждое утро доказывало обратное. Кроме обычного похмелья я ненавидел всё больше и себя, и свою болезнь. Стыдился всех слов, сказанных в пьяном угаре, и всего того, что делал по воле алкоголя. А потом, когда душевная боль стала невыносима, я взял себя в руки. Год потратил на упражнения, которые смог отыскать на просторах интернета. Победа пришла в мае. Шестого числа. И в тот же день я понял, что именно это и есть та самая панацея. Встать и пойти куда угодно. Моя личная таблетка от любой депрессии.

Дверь к врачу открылась и в коридор вышла старушка. Недовольная, готовая вцепиться зубами в любого, кто перейдёт дорогу. И на меня она смотрела, как на врага народа. Мы не были знакомы, да и виделись вряд ли хоть раз, но у меня сложилось чёткое ощущение, что я успел ей испортить всю жизнь. Впрочем здоровые люди к психотерапевтам не ходят. Мало ли что у неё в голове творилось. Может именно так она и посчитала, едва меня заметив. Я же глубоко вздохнул, набираясь смелости, и отправился ей на смену.

Врач сидел в окружении стопок бумаг, блуждал уставшими глазами по свалке канцтоваров. Найдя среди прочего мусора чашку остывшего чая, отхлебнул, опёрся головой о кулак и посмотрел на часы.

– Можно? – спросил я и вошёл, не дожидаясь ответа.

Впрочем никакого ответа и не последовало. Врач меня как будто не услышал.

Я подошёл, сел. Попытался оценить профессионализм доктора. По крайней мере он точно не женщина. Слишком сурово выглядит даже для трансгендера. Так что если вдруг попросит раздеться, будет не стыдно. Хотя где тут раздеваться? Ни кушетки, ни койки. Только два стеллажа друг напротив друга, так же неряшливо заваленные всякой всячиной, как и стол. На месте Спивака я бы не смог тут находиться. Прибрался бы, а то и вовсе выкинул бы всё лишнее. Лучше пусть будет эхом отдаваться каждый звук, чем смотреть на бардак целый день.

Врач ждал с минуту и когда пауза затянулась до неприличия, спросил:

– Что у вас?

– Три месяца назад начались проблемы со сном. Сначала просто долго заснуть не мог. И то не часто. Раз в неделю может. Где-то так. А потом всё чаще и в итоге совсем перестал засыпать. Вот две недели уже каждую ночь лежу и в потолок смотрю. И главное понять не могу. То ли сплю, то ли нет.

Я замолчал. Вроде рассказал всё и добавить нечего. Пусть лаконично, но краткость, как известно, сестра таланта. Какой именно талант требуется на приёме я не знал, но наверняка без него не обойтись.

Спивак же не оценил. Задумчиво смотрел на темнеющее небо за окном. Молчал.

– Я вот ещё что спросить хотел, – пауза снова затянулась и теперь я решил её прервать. – может это как-то связано с тем защемлением, которое восемь лет назад оперировали? Я понимаю, что вы не невролог, но может дело в каком-то беспокойстве об этом? Потому что все исследования показали, что проблем больше нет, а я ходить нормально так и не стал, и слабость в руках не прошла.

Но и теперь врач упорно не говорил ни слова. Это начинало выводить из себя. Разве я пришёл со стеной разговаривать? Этим я мог бы и на работе заниматься. А ночью меня с готовностью выслушал бы потолок. Я с ним и так уже не одну беседу провёл.

Последней каплей стал очередной глоток чая. Ладно на меня, он и на чашку не посмотрел. И пил так нагло, сербая, словно специально меня уязвить хотел.

– Простите, я с кем разговариваю? Вы меня слушаете, или в облаках летаете? – вспылил я.

Спивак медленно повернул голову, грустно взглянул на меня, на костыли, и дал понять, что я угадал с поразительной точностью.

– Может вы спросите что-нибудь? – я напирал.

– И давно это у вас? – пространно уточнил он.

– Что именно?

– А с чем вы пришли?

– Проблемы со сном три месяца, бессонница две недели. Я же сразу сказал.

– Ну всё ясно. Это у вас хроническое. Надо было лечиться как полагается. А теперь вы что хотите? Запустили. – вынес он вердикт.

– Так я и пришёл лечиться. Я талончик получил три недели назад.

– Значит надо было к платному врачу идти. – вяло парировал Спивак.

– Так вы будете меня лечить или как? Может анализы назначите? Обследование какое-нибудь?

– У вас же травма была. Вот от неё и все проблемы.

– Вы издеваетесь что ли? Я только что…

Телефон врача зазвонил бодрой мелодией и он сразу же ответил. А мне показал пальцем, чтобы подождал.

– Да, привет. Нет, могу. Будем, да. Нет, не приедет. Да, соберём…

Спивак улыбался, прикусывал язык, хихикал. За долю секунды он переменился, оставил образ уставшего, неповоротливого тюфяка и теперь напоминал одного из тех, кто донимал Кристину пошлыми глупостями. От такого хамства хотелось врезать ему костылём. Только весовые категории у нас разные, да и не сносило его от малейшего дуновения ветра в отличие от меня.

Хотелось как можно скорее покинуть похожий на свалку кабинет, но без рекомендаций уходить я не собирался. К платному врачу идти у меня денег не было. Брать новый талон я смысла не видел. Три недели бессонницы я либо не переживу, либо сойду с ума в процессе.