Галина Башкова - Моя исповедь

Вот где сказка! Вот где развлечение!

Отец, наблюдая за мной и заметив мой интерес к фотографии, отдал мне свой фотоаппарат «Зенит», чтобы я научилась еще и фотографировать. Помню чудесный зимний день, встав на лыжи, я отправилась в путешествие по близлежащим местам, а через плечо у меня висел папин фотоаппарат – я была счастлива.

Но мама не любила папиного увлечения фотографией, и мы – дети, знали почему. Мама показала нам его фотографии – непристойные фотографии, снятые с непристойных журналов. Отец, если и делал их, то прятал, а мама нам все показала.

– Видите какой ваш отец? Вот, чем он занимается, – она тыкала нам под нос его фотографии, а мы отворачивались.

Зачем она это делала? Зачем она нам это показывала? Ведь это так противно, так противно, а мы ведь всего лишь дети, а детям этого видеть и знать не надо.

И все равно, отца мне очень жаль. У него столько талантов и ни один не был реализован.

* * *

У нас были летние каникулы. Как-то я захотела играть в школу, но для этой игры нужна была школьная доска. А где ее взять? Ее надо было сделать. Я обратилась к маме за помощью, но мама была такая уставшая после работы, а ещё домашних дел невпроворот. Когда ей мною заниматься? И она отказала:

– Галя, ты видишь я занята. Придумай сама что-нибудь.

Я была очень расстроена, глаза блестят от слез, но я стараюсь не плакать. Вот в таком состоянии, сидящей на крыльце дома, меня и нашел отец:

– Что случилось? Почему грустим?

– Мне нужна школьная доска, а я не знаю, как и из чего ее сделать. А маме некогда, – ответила я отцу.

– И это все? Делов-то. Пошли со мной.

Мы отправились в сарай, где он нашел фанеру и выпилил мне небольшой кусок прямоугольной формы, который вполне подходил для небольшой доски. Дал коричневую краску, которая осталась после покраски деревянного пола в квартире и, конечно же, кисть.

– Ну, а остальное, я думаю, ты сделаешь сама. Только не забудь потом кисть замочить в растворителе, – это было обязательным условием.

Я нанесла краску на фанеру, дала ей высохнуть и оборудовала тут же в сарае класс для игры. Принесла учебники, мел для доски и началось мое обучение виртуальных учеников.

– Здравствуйте, дети. Садитесь. Сегодня у нас урок русского языка и мы будем писать диктант. Поэтому закрываем учебники и открываем тетради, – и я начинала читать текст так, как обычно читает учитель на уроке.

Так я могла играть целый день и я была на седьмом небе от счастья. Меня тогда переполняла благодарность к отцу, наверное, потому, что до этого мне отказала мама.

Самые сложные отношения у меня были с мамой.

Не смотря на то, что я всегда была маминой защитницей, именно с ней у меня не складывались отношения и с каждым годом становились все хуже и хуже.

Кто виноват?

Я всегда считала и считаю, что в отношениях участвуют двое, а значит, и виноваты оба. Это можно сказать и про мои отношения с отцом, и про мои отношения с матерью, и про отношения отца с матерью. Нельзя вину перекладывать только на одного человека.

С чего стали портиться мои отношения с мамой?

Может, я выросла и стала присматриваться к отношениям родителей? Может, я стала догадываться, что не во всех грехах виновен только наш отец? Я даже не помню с чего началось конкретно, но теперь я стала защищать отца, а маме это не нравилось, очень не нравилось. Плохие отношения с мамой разрастались и увеличивались, как снежный ком, пущенный с горы. Маме не нравилось видеть меня вместе с отцом, особенно если мы с ним о чем-то разговаривали. Она считала, что мы сговариваемся против нее и что-то замышляем. Боже, как же это глупо.

Я никак не могла подстроиться под маму, а точнее понять, чего она от меня добивается.

Иногда она говорила:

– Мать для дочери – самый близкий друг. Можешь со мной делиться своими сокровенными мыслями, задавать любые вопросы.

После таких слов я была счастливым ребенком. Ведь мама – мой лучший друг, я могу ей рассказывать все свои девичьи секреты и тайны. Какая я была наивная.

Уже на следующий день мнение мамы могло измениться:

– Ты вообще ко мне должна обращаться на «Вы».

В моей детской голове никак не укладывались эти две позиции. Если обращаться к матери на «Вы», значит, она не друг, а хозяйка и госпожа, а это уже означало, что секреты свои надо держать при себе. И тогда я полностью закрылась в себе, осталась наедине со своими мыслями и переживаниями. Я понимала, что с мамой секретничать нельзя, иначе при любом изменении в её настроении мои секреты могут обернуться против меня же. А еще чего хуже, о них могут узнать другие.

А как мне – девочке хотелось, чтобы меня понимали, чтобы я могла с кем-то поговорить о своих проблемах. Сестра для таких разговоров не подходит, здесь нужна мама. Как мне не хватало ее любви и участия в моей жизни!

* * *

Один случай так глубоко засел в моей голове и в моем сердце, что я даже сейчас, когда пишу эти строки, плачу, а слезы застилают мне глаза.

В то время я работала в ателье. Смена была утренняя, поэтому домой я пришла после трех часов. Отца дома не было, значит, он был на работе, а у мамы были гости – ее подруги с работы. В зале был накрыт стол, на нем стояли чашки с чаем и корзина с выпечкой. Они весело разговаривали и смеялись.

Мы с мамой в ссоре уже несколько дней, поэтому когда я вошла, то просто поздоровалась.

– А! Вот и Галочка пришла! – это сказала мама.

Я была очень удивлена такому нежному обращению и подумала: «Ну, слава Богу! Мама успокоилась». И после такого обращения у меня поднялось настроение, я не могу жить с мамой в одной квартире и молчать, меня это очень напрягает и я чувствую себя очень неловко.

Я сняла обувь и ушла в другую комнату, чтобы не стеснять маминых подруг.

Через некоторое время гостьи стали расходиться. Мама была веселая и разговорчивая, и мне это нравилось. Проводив своих подруг, она зашла ко мне в комнату:

– Ну что, сучка, вернулась?

Меня, как обухом по голове ударили. Такая резкая перемена в настроении мамы вывела меня из равновесия. И тут я возьми, да и скажи:

– Что? Спектакль окончен? При подругах я – Галочка, а без них я – сучка?

Скандала было не избежать. А тут я еще стояла с новыми капроновыми колготками в руках. Старые уже много раз зашивались и ходить в них было стыдно, но купила я их без маминого разрешения, а в нашей семье – это преступление. Все деньги должны храниться у мамы. Это правильно, но не до такой же строгости. Я ведь уже взрослая и сама зарабатываю, мало, но все-таки и имею право купить себе самое необходимое. Поэтому своей покупкой я только подлила масла в огонь.

Я стояла у окна, а в руках держала эти злополучные колготки.

– Ты зарплату должна отдавать мне, раз живешь в моем доме и ешь мой хлеб.