Галина Башкова - Моя исповедь

– Но, мама. Мне ведь не в чем ходить.

Но маму это не волновало.

– Все равно ты должна сначала спросить разрешение у меня, – мама разошлась не на шутку, все ее хорошее настроение куда-то улетучилось.

Слово за слово, и мы сгоряча наговорили друг другу много грубостей и гадостей. Чувствовала я себя очень плохо, потому что услышала в свой адрес много нелестных слов и, конечно же, потому что я не сдержалась и высказала маме все, что лежало на сердце. Но лучше было бы мне смолчать. Язык мой – враг мой.

Думаю, что мама чувствовала себя не лучше.

Выплеснув всю грязь друг на друга, мы успокоились. Я подошла к маме и стала просить прощения :

– Мам, прости. Я не хотела.

– Всякое бывает, – сказала мама.

Мы обнялись. Я с облегчением вздохнула, думая, что мы с мамой помирились. Но это не так.

Мы стояли в коридоре, места там было мало, и мы стояли боком к зеркалу и то, что я увидела в зеркале меня повергло в шок. Лицо мамы не выражало чувств прощения и примирения, а наоборот. Губы были сжаты, глаза злые – она меня не простила. Мама снова играла роль, и тогда я поняла, что нет больше смысла просить прощения у мамы, она осталась при своем мнении, я – сучка.

На этом история не закончилась, а наоборот, имела продолжение. Мама решила все рассказать о случившемся Марине и Валере – это моя старшая сестра и мой младший брат.

Сейчас я думаю, что она это сделала, чтобы снова выгородить себя и всю вину за нашу ссору свалить на меня, потому что эту ссору она преподнесла по-другому, совсем не в мою пользу. Что именно и конкретно она им рассказала, я не знаю, но когда я в комнате стояла перед ними и видела то, какими глазами они на меня смотрят, я поняла, они меня ненавидят. У них был такой осуждающий взгляд, что я готова была провалиться сквозь землю. Но за что?

– Как ты могла назвать маму сукой? – прозвучали слова старшей сестры.

– Что? Я такого не говорила. Это мама меня назвала сучкой, – я никак не ожидала, что меня будут обвинять в том чего не говорила.

Да, мы поругались, но обзывать такими словами маму? Мы не так воспитаны, мы никогда не позволим себе сказать старшему человеку грубость, тем более маме. Поэтому я растерялась и не могла оправдаться. Да и был ли смысл? Кто мне поверит? Что значат мои слова против слов мамы? Мы ведь знаем, что мама лгать не может, что она всегда права, ведь она – мама.

Но на самом ли деле это так? Именно тогда я поняла, что моя мама – лгунья. Мой мир был разрушен окончательно. И этот вывод для меня, как кинжал в сердце. Мама для меня всегда была примером для подражания, моим кумиром, моей героиней. То, как она работала по две смены на заводе, чтобы заработать больше денег для семьи, то, как она жертвовала личным счастьем ради своих детей, было для меня равноценно героизму. Да, мы ругались, а кто в двадцать лет не ругался с мамой? Но в остальном я хотела быть похожа на нее. А теперь все рухнуло, все было уничтожено в один момент. Теперь у меня кумиров нет, чтобы больше никогда не разочаровываться в людях.

* * *

Отношения с мамой то налаживались, насколько это было возможно, то снова рушились.

Но я стала чаще присматриваться к отношениям моих родителей. Может не так уж и плох наш отец?

Как-то родители снова повздорили. Мама наступала на отца, продолжая на него кричать и ругаться. У отца был виноватый вид, и я встала между родителями, тем самым закрыв отца своим телом. Мой поступок еще больше разозлил мать, и она двумя руками толкнула меня. Я, конечно, устояла, потому что за моей спиной стоял отец, а вот он сам упал в нишу, которая была в стене. Я продолжала стоять как вкопанная, пока мама не ушла в комнату.

Ну вот, теперь я защищаю отца.

И чем чаще я присматривалась и прислушивалась, тем сильнее убеждалась, что наш отец очень несчастен. Пить он не переставал и бросать не собирался. А что ему еще оставалось делать?

Если он сидит и молча смотрит телевизор, мама недовольна:

– Что молчишь? Тебе сказать нечего? Придешь домой и поговорить не с кем.

Если он начинал что-то говорить, она затыкала ему рот:

– Замолкни. Слушать тебя противно.

Мне это начинало надоедать. Каждый день был похож на предыдущий – постоянные скандалы. И мне в голову пришла сумасшедшая идея, идея о том, что я должна уехать. Но куда?

Я всего лишь год работала в ателье после училища, и пока я не отработаю положенных два года, меня никто не уволит с работы – таков был закон. Но варианты увольнения были, один из них – это быть военнообязанной. Я ухватилась за эту возможность, даже сходила в военкомат, но потом я узнала, что девушек в армии считают женщинами легкого поведения, что они идут туда служить или работать только для того, чтобы найти себе мужа. Распущенной девушкой я не была, второй вариант мне тоже не подходил, потому что в то время я ждала своего парня из армии. И эта идея отпала сама собой.

Второй вариант – это комсомольская стройка. И я, не долго думая, отправилась в Райком Комсомола нашего города Валмиера. Таким образом, я оказалась в числе тех, кто отправился по комсомольской путевке в Комсомольск-на-Амуре.

Мама была в шоке от моего решения, и она еще больше обозлилась на меня. А вот отец меня поддержал и даже подготовил к этой поездке. Мы вечерами сидели с ним и очень много говорили о том, какая там погода, как нужно одеваться, на карте смотрели, где этот город находится. Мама очень злилась и злилась она не от того, что я уезжаю, а потому, что эту поездку я обсуждаю с отцом, а не с ней. Она даже денег мне в дорогу не дала, я взяла только те, что заработала – пятьдесят рублей, и отец мне тайком от мамы дал еще пятьдесят рублей. Но решение было принято, и никто и ничто не могло мне помешать.

Как же не написать о своей первой любви. Забыть о ней просто не возможно.

Его звали Олег – красивое мужское имя, которое означает удачливый, ясный. Для меня он был Олежек – мой «луч света в темном царстве». Это был симпатичный парень: темные волнистые волосы, большие красивые глаза и пухленькие губы. Я его считала самым красивым парнем на свете, хотя многим одноклассникам он не нравился.

Учились мы с ним в одном классе. Дружить стали еще с восьмого класса, в девятом классе был перерыв, а в десятом у нас начались серьезные отношения. Эти отношения были настолько серьезными, что мы сидели за одной партой, и о наших отношениях знал весь класс и все учителя.

Олег был из интеллигентной семьи, родители были людьми образованными, начитанными, а я из рабоче-крестьянской семьи. Отец мой работал трактористом в совхозе, а мама сначала дояркой в том же совхозе, а потом крутильщицей на заводе по производству стекловолокна. Книги в нашем доме были, но не в таком количестве, как у родителей Олега – целый стеллаж на всю стену. Одним словом, городской и колхозница. Но Олег никогда не принижал меня и никогда не стыдился меня, даже тогда, когда я была одета очень просто и совсем не модно. А это было не просто часто, а всегда.