Лариса Ритта - Эликсир жизни

С прикованными руками у меня было два выбора: кусаться или лягаться, но я не умела ни того, ни другого, и если честно, мне его было как–то жаль, он был так молод, мало ли что… Вдобавок мне всё время приходилось караулить ускользающие бретельки сарафана, так что времени на обдумывание нападения у меня было катастрофически мало – времени было только на оборону.

– Пусти! – я в очередной раз сильно дёрнулась, в очередной раз не вырвалась, а лишь вызвала очередной тихий смех и очередную лавину лёгких, словно свежий ветер, обезволивающих поцелуев.

– Пусти! Отпусти меня немедленно! – требовала я, в отчаянии мотая волосами. – Я буду кусаться… я буду пинаться…

– Не будешь… – шептал он.

И да, я не кусалась и не пиналась, но дёргалась, пыхтела, выкручивалась, отмахивалась от собственных волос, – в общем, несмотря на тесные объятия, мы мало напоминали романтичную парочку в момент лирического прощания.

– Мне больно! – верещала я в отчаянии.

– А ты не сопротивляйся! – иезуитски советовал он, как настоящий потомок древних князей.

Внезапное счастье улыбнулось мне: мы были вынуждены пропустить домой какую–то тётку – княжеские тиски на мгновение ослабли, и я немедленно воспользовалась замешательством: собрала остатки сил – и выпихнула врага в распахнутую дверь.

Он вцепился в меня с реакцией фехтовальщика – и нас, словно нечистой силой, вынесло на волю. Театр военных действий переместился в подлунный мир. Здесь было просторнее, прохладнее, светлее, больше зрителей и меньше стенок.

– Отпусти меня! Слышишь?! Отпусти сейчас же! – бушевала я, стуча кулаками по твёрдой княжеской груди.

– Ты придёшь завтра? – настойчиво спрашивал он, не теряя надежды замкнуть меня в объятия.

– Отпусти меня немедленно! Ну!

– Я тебя не держу! Не кричи!

– Буду кричать! А–а–а–а!!!

– Тихо! Послушай, скажи… ты придёшь завтра? Ну, подожди… ну, скажи… Я буду тебя ждать… Ты придёшь? Я буду ждать! Придёшь?..

– Иди отсюда!!! Дурак!!!

К подъезду приблизилась пожилая пара, и мы расцепились, тяжело дыша, не сводя друг с друга безумных взглядов.

– В общем, я завтра приду, – тяжело дыша, пообещал он

– В общем, попробуй только приди! – тяжело дыша, пообещала я, сердито возвращая на место бретельки.

– Завтра, в одиннадцать, – сказал он, переведя, наконец, дух. – Я тебя найду, – пообещал он. – Смотри вверх, я махну тебе рукой.

И ушёл.

А я осталась, глядя ему вслед со всеми своими взбунтовавшимися чувствами. Он легко и бесшумно канул в заросли на склоне, словно провалился в преисподнюю, а я ещё немного постояла в ночной прохладе, собирая чувства и мысли и разнося их по полочкам.

Лёгкий порыв ветра вдруг принёс мне к самому лицу аромат крымских роз – и я внезапно почувствовала следы тёплых губ на своей щеке, на шее, на плечах, на ресницах… почувствовала чужие ресницы на своей щеке, на шее, на губах…

И вдруг ощутила одиночество.

«Дурак какой–то!» – пытаясь сохранить самообладание, сказала я себе.

Сказала – и не услышала…

Потому что следы губ не исчезли. Их даже стало как будто больше. А потом ещё больше – и они были нежны, они были головокружительны, они пахли морем… Или розой? Или это просто лепестки роз? Кто–то меня ими взял и осыпал сверху?

Мне захотелось поднять голову – это сверху сыплется?

Глупо!

Я разозлилась. Чёрт знает что в голову приходит этими южными ночами! Какие–то лепестки – какое мещанство, тьфу! Вот же вздор! Наверное, из окна выбросили высохший букет, а мне мерещится что–то, романтичной идиотке, хорошо ещё не облили стухшей водой из вазы!

"Смотри вверх – я махну тебе рукой".

Я сердито подняла голову вверх. Да, было глупо. Я знала, что никто никакие розы не выкидывал, это просто я боролась с собой и старалась забыть эти чёртовы поцелуи, эти чёртовы объятия, эту чёртову оглушительную нежность и вообще всего этого чёртова князя в его дурацкой малиновой футболке, чтобы он пропал со своими танцами, и со своим музыкальным чутьём, и со своими… со своими… в общем, со всем своим донжуанским, ловеласовским добром! Вот! Именно так: чтоб он пропал! Ко всем чертям собачьим! Да!

Я вернулась домой к Милке вся в трофеях: взлохмаченная, испачканная извёсткой, босая на одну ногу, с туфлей в одной руке и каблуком в другой. Не обращая внимания на Милкины оханья и аханья, быстро и молча приняла тёплый душ, быстро и молча выпила тёплый чай, молча выкурила сигарету, облокотившись на перила лоджии, забралась в постель и долго вертелась, пытаясь заснуть.

Наутро Милкин дядюшка прибивал в кухне мой каблук и, помирая со смеху, рассказывал Милкиной тётушке, что я бью поклонников туфлями по зубам только так…

* * *

Миндаль кончился за два человека передо мной. Воистину сегодня был день потерь. Мне оставался выбор: напиться или топиться. В море были медузы, топиться было неэстетично.

"Пойду напьюсь" – решила я и пошла через площадь к белой кафешке с гордой надписью "Сокобар".

Кафешка встретила меня воздушными волнами вентилятора и возгласом «За коктейлем не занимать!» Очередь, дружно обмахивающаяся шляпами, тянулась вдоль всего прилавка. Народ волновался и квохтал, одержимый желанием урвать от сладкой жизни. Молочный коктейль убывал стремительно, очередь лихорадочно искала альтернативы и обсуждала последствия распития на жаре фруктовых соков неизвестного производства.

Я смиренно пристроилась в хвост. Напиться и забыться – это хороший, проверенный и качественный способ преодоления трудностей. Я ещё ни разу толком не напивалась и была готова преодолеть этот рубеж.

Соседи по очереди активно обсуждали прейскурант, отпечатанный на машинке с продырявленным «О», и тревожно вытягивали шеи.

– А кумыс – это что? – взволнованно спросила впереди стоящая девушка.

– Кобылье молоко, – кондукторским голосом оповестила из–за прилавка продавщица.

– Ой! – испуганно пискнула девушка. – Чьё молоко?

– Молоко лошади! – повысила голос продавщица. – Натуральный лечебный напиток. Эликсир жизни.

Натуральный продукт, судя по всему, успехом у народа не пользовался. Стаканы с кумысом, едва начатые, стояли на прилавке отвергнутые, продавщица равнодушно опорожняла их в ведро.

– А это вкусно? – совсем уже робко спросила девушка.

– На любителя, – хладнокровно отрезала продавщица. – Х*аварите!

– Мне коктейль, – попросила девушка жалобно. – С вишнёвым сиропом. Мне хватит?

– А напрасно вы испугались, – продребезжал за моей спиной дедок в панаме. – Это весьма полезно и необходимо для жизни. На кумыс приезжали великие люди. Литераторы, художники. Лев Толстой, Максим Горький. Поддерживали им силы, спасали здоровье. Вот вы сейчас пьёте просто ерунду, простите. А кумыс – это вам и красота, и молодость на всю жизнь, и здоровье.