Лариса Ритта - Эликсир жизни

– Я сейчас шла по набережной. На меня засматривалась куча народу. Особенно, когда ветер поднимал подол. И мне со всеми идти гулять?

– Вавка, не вредничай. На юге вредно вредничать. Загар плохо пристаёт.

Тут Милка была абсолютно права. На юге вредничать вредно для здоровья. Для вредностей вполне достаточно нашей средней полосы. Я встала, умыла из бутылки арбузную мордуленцию, демонстративно накрасила губы, демонстративно расчесала волосы и отправилась к Арсению Николаевичу, собирающему вещи. Тёмные окуляры обеспокоенно провожали каждый мой шаг. Мне стало весело.

– Молодой человек, – не тратя времени зря, начала я издалека, – сегодня мы все сражены вашим потрясающим внешним видом. Общественность выбрала меня телохранителем, вы не будете против?

– Мне грозит опасность? – осведомился женатый человек, располагающе улыбаясь.

– В этом костюме – да. Понимаете… наш пляжный дамский клуб… – я тонко улыбнулась и небрежно оглянулась на окуляры, – эээ… считает вас своей личной собственностью. И теперь он может вас вдруг потерять. Я делегирована сопровождать вас до ворот санатория. Чтобы ни один посторонний взгляд не смутил ваше душевное равновесие.

Арсений Николаевич засмеялся.

– Можете заверить клуб, что у него нет оснований для беспокойства, – он взял сумку и повесил на плечо. – Я готов. Я буду бесконечно счастлив разделить ваше общество, – сказал он, глядя на меня.

– Ну, тогда вперёд?

Я выпрямила спину, картинно встряхнула волосами и максимально сбавила скорость, стараясь, чтобы наше триумфальное шествие просматривалось во всех подробностях для всех заинтересованных. Когда мы проходили мимо Милки, она показала мне большой палец и послала в сторону Арсения Николаевича красноречивый взор.

Не прерывая плавного дефиле и не переставая улыбаться своему спутнику, я отвела свободную руку назад и продемонстрировала ей за спиной аккуратную фигу. И покрутила ею в воздухе для убедительности.

Лучший мужчина нашего пляжного крыла, женатый человек Арсений Николаевич кумысом не соблазнился. Да, я ему нравилась. Да, он с видимым удовольствием прошёлся со мной по набережной – не далее установленных регламентом границ. Но не более того. Он красиво улыбался мне и смотрел, как смотрят взрослые на маленькую девочку.

– Это же эликсир жизни, – втолковывала я ему. – Молодость и здоровье. Кумысом лечились Лев Толстой, Антон Павлович Чехов и другие великие деятели. И вам будет полезно.

Я чуть было не сказала: в вашем возрасте, но каким–то чудом в последний момент прикусила язык.

– Спасибо, – красиво улыбался он, глядя на меня, как смотрит взрослый на детей. – Я пока воздержусь.

– Вы не любите риск, – определила я, наконец.

Это был контрольный выстрел с моей стороны. После такого унизительного вывода настоящий мужчина, на мой взгляд, должен был пойти и застрелиться, чтобы хоть как–то спасти свою честь. Но Арсений Николаевич не побежал за пистолетами и даже вообще не выглядел униженным и оскорблённым,

– Нет, не люблю, – спокойно согласился он, кладя руку себе на сердце.

– Значит, не пойдёте пить кумыс?

– Нет. Но у меня другое предложение. Давайте погуляем вечером. Или посидим в кафе.

– А давайте! – сказала я нахально, чувствуя, что море мне уже совершенно по колено.

Вечером я стояла возле своего белого чемодана и сердито метала из его разинутой пасти юбки, бюстгальтеры, расчёски, записные книжки и мелкие монеты, предназначенные для бросания в море.

– Я ему отомщу, – бормотала я, выпутывая руки из ленточек и катушечных ниток. – Подумаешь, князь… Пусть только попадётся. Я ему покажу, как обманывать девушек…

– Кому отомстишь? Арсению? – удивлялась Милка.

– Нет! Неважно кому! – бушевала я.

Милка, в целях спасения от ожогов обмазанная сметаной, сидела с комфортом за кухонным столом и аккуратно поедала помидоры из банки.

– Вот не люблю, не люблю я этих женатиков, – бубнила я, сердито вытаскивая из волос термобигуди Милкиной тётушки

– Почему?

– Неотважные, – сформулировала я, глядя на себя в зеркало косметички. – Вот чем с ними заниматься? Чем? – я воззрилась на Милку. – Вот сейчас – что я с ним делать буду? Кумыс пить не стал. Через забор не полезет. Танцевать он не танцует.

– Через забор–то зачем? – заинтересовалась Милка.

– Ну, как зачем? Перелезть через забор – это же интересно. Ну, или хотя бы на волнорез ночью.

– Куда–а? – вытаращила глаза Милка.

– На волнорез. Ночью… – я встала в позу. – Стоишь, а вокруг темнота, чернота, и волны, волны хлещут, хлещут!..

– О, господи… Слушай, ну не выдумывай уже глупостей! – взмолилась Милка. – Вечно у тебя в голове чёрт–те что. Не надо острых сюжетов. Погуляешь, как человек, будешь приличной, мелодичной, походишь в нормальном платье…

– А что мне надевать?! – вскричала я в отчаянии. – Сейчас придёт в белых штанах… а я что?

– Вот и хорошо, – вразумляла Милка. – Надень льняное.

Я влезла в льняное платье. Милка достала третий помидор.

– Смотри, как тебе идёт, – сказала она. – Декольте, с кружевами…

– Я в нём запарюсь – объявила я. – Нужно без рукавов.

– Надень «сакуру», – распорядилась Милка.

Я схватила «сакуру» и побежала в прихожую к большому зеркалу.

У платья была своя история, я нашла эту ткань в отделе драпировок, которые покупают для занавесок. Мне понравилась светящаяся белизна с чётким графическим рисунком веток и редкими розовыми букетиками.

Я затянула на талии узкий чёрный пояс и повертелась, стоя на цыпочках. На фоне яркого загара ткань сияла, словно фарфор на свету. Один букет сакуры цвёл аккуратно на моей левой груди, второй на правом бедре, третий возле левого колена. Милка внимательно вгляделась в букеты.

– Очень обоснованный рисунок, – сказала она авторитетно. – Что сверху, что снизу – всё равно по этим цветам приходишь в нужное место…

* * *

Лучший мужчина пляжного крыла, женатый человек Арсений Николаевич ждал меня на условленном месте. Его было видно издалека – белые брюки, белые туфли, белая тенниска и элегантная поза у перил набережной.

Меня тоже было видно издалека – моё белое платье и мои выгоревшие клубящиеся волосы и моё, черт возьми, независимое настроение, отзывающееся в перестуке каблучков.

Я подходила, улыбаясь, он благожелательно смотрел на меня, и было видно, что он оценил и платье, и причёску, и туфли, и походку, и всё остальное, что положено.

– Это хорошо, что вы пришли без цветов, – тактично начала я светскую беседу, подойдя.

Он не смутился.

– Я как раз думал о цветах, – сказал он. – Но… в последний момент представил вас хорошенько и решил…

– Совершенно правильно решили, – сказала я. – Мне бы их некуда было деть, если я бы собралась идти босиком или кидать камешки в море. Или я забыла бы их на скамейке, а потом не спала бы ночами от переживаний. Спасибо, что вы так хорошо во мне разобрались. Ну их на фиг, эти цветы…