Василина Жидких - Я хочу еще

И также я ответила на вопросы о потери интереса к повседневным делам и об упадке сил, но над следующим я снова задумалась. Чувствовала ли я себя менее уверенно? Мне кажется, я наоборот стала более уверенной, если так можно сказать, потому что из-за безразличия, мне просто похер, и я делаю то, что хочу, мало заботясь о том, что подумают, что скажут или как отреагирует какие-то люди со стороны.

Даже в тот день, когда мы переспали с Яном. Он уже был увлечен кем-то, когда я подошла и Ян мог с легкостью оттолкнуть меня, но я об этом не думала.

Я еще раз перечитала вопрос, и выбрала "никогда", также я ответила на вопрос о чувстве вины, потому что не смогла вспомнить чувствовала ли я себя виноватой в последнее время.

И после одного легкого вопроса, снова последовал тяжелый, даже скорее опасный – бывало ли у меня ощущение, что не стоит жить? Ощущения не было, я знаю, что не стоит.

Жизнь – это бесполезный кусок дерьма.

Жизнь бессмысленна.

Человек рождается и с первых минут живет, следуя правилам, которые были приняты задолго до его рождения. Задолго до права своего выбора, ты уже следуешь чьему-то пути. Это не жизнь, а существование.

Жизни нет.

Мы космические фантомы, которые на одно мгновение обрели физическую оболочку.

Я всегда думаю о том, что если все, что вокруг нас, это лишь иллюзия и ничего этого на самом деле не существует? Что если и нас нет? Мы лишь иллюзия.

Я понимаю, с каким подтекстом задан этот вопрос – у меня деликатно спрашивают, думала ли я о том, чтобы умереть, и да, я думала, поэтому "большую часть времени". Со следующими вопросами я разделалась быстро, потому что "большую часть времени" я не могу на чем-либо сконцентрироваться, "большую часть времени" я испытываю беспокойство и чувствую себя тормозом все чаще.

На вопрос испытывала ли я проблемы с ночным сном, я ответила, что "все время", потому что сначала я долго не могу уснуть, а когда засыпаю, то скоро просыпаюсь, и хер пойми почему так происходит. А если так уж получилось, что я заснула сразу, как легла, то мне снятся кошмары и я один хер просыпаюсь среди ночи.

"Все время" я ответила и на вопрос о том, ухудшился ли у меня аппетит. И "никогда" на вопрос, не было ли усиления аппетита.

– Я закончила, – проверив еще раз ответы, я передала лист Артему Валерьяновичу. – Результат сразу не скажите?

– Нет, – ответил он, убирая ответы на опросник в мою анкету. – Обо всем расскажу, когда Вы вернетесь ко мне после эндокринолога, – после этого я ушла, и сейчас я понимаю, что не смогу дождаться.

Встав с пола, я утерла слезы и села за стол, быстро включая ноутбук, потому что телефон остался в сумке в коридоре, а я не хочу выходить из комнаты.

– Как он там его назвал, – пробормотала я, вбивая в поисковике большой опросник депрессии, и когда поиск ничего хорошего не дал, я изменила предложение. – Вот оно, – тыкнув на первую выскочившую ссылку, я немного удивилась, когда встретилась с теми самыми вопросами.

Наскоро выбрав ответы, которые запомнила, я, скрипя сердцем, нажала "получить результат"

– Результат Вашего теста соответствует тяжелому депрессивному расстройству, – прочитала я вслух, нервно сжимая мышку. – Ваше психическое состояние оценивается, как очень серьезное. Незамедлительно обратитесь за медицинской помощью к врачу,

Набрав Алекса по видеозвонку, я скопировала ссылку и отправила ему.

– Можешь срочной пройти опрос? – сходу спросила я, когда он ответил. – Я потом все объясню.

– Ты меня пугаешь, – сказал он, недовольно качая головой, переходя по ссылке. Я заметила, как забегали его глаза. – Где твой телефон? Я не могу дозвониться.

– Он в коридоре вместе с сумкой, а я не хочу туда выходить.

– С мамой не поговорила?

– Не хочу об этом.

– Зачем я это делаю? – снова спросил Алекс, опять забегав глазами.

– Я сегодня отвечала на эти же вопросы у психотерапевта, но результат он не сказал. Сначала я должна сдать все анализы, но это слишком долго ждать, – и так уже много времени прошло. – Я не была уверена, что смогу найти этот опрос в интернете, но почти сразу на него наткнулась. Представляешь, даже вопросы в таком же порядке.

– Все, я закончил, – Алекс прекратил бегать глазами и посмотрел в камеру.

– Так быстро? – изумилась я. – Я долго ответы выбирала. Какой результат?

– 7, результат соответствует психической норме, – он опять забегал глазами. – А у тебя?

– А у меня много, – туманно ответила, закрывая глаза рукой. – Если завтра я не приду, сможешь меня отмазать? Пары легкие, ничего страшного не будет, если я пропущу.

– Я думал, займешься этим позже.

– Да, я тоже думала, но кажется мне стоит поторопиться. Я за один день управлюсь, – хорошо, что я уже все узнала, пока ехала из клиники в академию. – Так ты меня прикроешь?

– У меня разве есть выбор? – он улыбается, и я делаю это в ответ скорее по инерции, нежели по желанию, потому что напугана куда сильнее, чем он может подумать.

Ян Назаров

Прижав к себе букет любимых цветов мамы, я закрыл машину, доставшуюся мне от нее, и замер, когда взглядом столкнулся со старым охранником, который вышел из своей "будки". Я не был уверен узнал он меня или нет, но я хорошо его запомнил еще с того дня, когда впервые увидел. Смерив меня суровым, неоднозначным взглядом, старик недовольно качнул головой, и вернулся обратно в "будку".

В любом случае мне нет до него дела, просто я труслив и сейчас пытаюсь ухватиться за все, что угодно, чтобы оттянуть время встречи с мамой. Когда-то давно мне казалось, что с каждым годом будет легче, мол с болью уживаются, надо просто потерпеть, но я ошибся. Снова ошибся, потому что с каждым годом все сложнее делать эти шаги. Я будто в пропасть падаю каждый раз, когда прихожу сюда. И не приходить я не могу, она же ждет, даже если нет, мне хочется думать обратное.

Встряхнувшись, я ослабил хватку на букете, чтобы не раздавить его к чертям и, накинув на голову капюшон толстовки, пошел ко входу, игнорируя сверлящий взгляд охранника, который стал уже злить. Так и хочется спросить: "какого хера ты на меня пялишься?", но я не стану даже подходить к нему, потому что мне делать что ли нехер, чтобы нарываться на неприятности?

Пройдя через ворота, я дошел до перекрестка, поздоровался с батюшкой, который прохаживался между рядов. Дойдя до знакомого дорогого памятника, поставленному какому-то до жути богатому дядьке, я снова сворачиваю, и ускоряю шаг, потому что осталось немного. Буквально три пролета.

Один.

Два.

Три.

Я останавливаюсь у низкого заборчика и снова прижимаю к груди букет, когда аккуратно протискиваюсь между ограждениями. Капюшон цепляется за колючую ветку не высокого дерева и срывается с моей головы.