Василина Жидких - Я хочу еще

Выскользнув из узкого прохода, за которым давно никто не ухаживал и который заметно зарос, я останавливаюсь у знакомой черной ограды и делаю глубокий вдох.

Насильно натянув улыбку на губы, я открываю калитку и когда та сильно скрипит, я делаю в голове пометку, что в следующий раз смазать петли, я захожу внутрь.

– С днем рождения, мам, – я кладу цветы на насыпь и приветственно провожу пальцами по любимым чертам улыбающейся женщины, которая теперь всегда встречает меня теплой улыбкой с холодного камня. – В этот раз я заранее заказал белые пионы, чтобы как в прошлый раз не приносить тебе розовые, которые тебе не очень нравились. – Я поправляю букет, подвигаю его ближе к середине, чтобы он не скатился по скользкой влажной земле на, чуть потрескавшуюся, брусчатку. – Прости, что я один. – Я сажусь на холодную, влажную скамейку, которая еще не высохла после сильного, ночного дождя. – Папа скорее всего, как обычно приедет ближе к вечеру. А Рита, наверное, приедет с бабушкой, – я тихо хмыкаю вспоминая, как сильно испугался, когда бабуля разбудила меня утром. Я думал у меня снова сонный паралич. – Представляешь, бабушка перепутала даты. Она сказала нам, что приедет 14 июня, а оказалось, что билеты она взяла на май. Бабушке повезло, что ее секретарь вовремя заметил, а то прогорели бы билеты из-за невнимательности. Было бы обидно, – особенно такому скупердяю, как наша бабушка. – Я надеюсь, что у тебя все хорошо, потому что сегодня у меня не очень все ладно. Сегодня, вчера и позавчера, а знаешь почему? – мама молчит, лишь взглядом холодным держит, я встаю на ноги и поворачиваюсь к матери спиной. – Ты рано умерла и мне тебя очень сильно не хватает. Я скучаю, – я так сильно скучаю по ней, что жду ее хотя бы во сне, но она редко приходит. А когда приходит, я просыпаюсь в поту. Мне обидно, что мама приходит с кошмаром. – Не будем о плохом, поговорим о хорошем. У меня есть новости. – Я оборачиваюсь к надгробию. – Мам, я снова вернулся к танцам. Хотя знаешь, вернулся это слишком громко сказано, я скорее вспомнил, что хорошо двигаю не только языком, но и туловищем. – Поняв, как двусмысленно звучали мои слова, я неловко хмыкаю, убирая руки за спину. – Это долгая история, но я… Как бы это сказать. Короче, считай, что я снова танцую. Недолго, но все-таки танцую. Надеюсь ты рада этой новости. Знаешь мам, – я снова сажусь на скамейку и внимательно смотрю на молчаливое надгробье. – А я не помню, почему не перевелся на хореографический, как хотел в самом начале. Сейчас уже поздно об этом думать, но что если я ошибся, оставшись на вокальном?

Пока я не начал снова танцевать, я даже не думал о таком, но, когда в моей жизни внезапно появились танцы и репетиции плавно влились в мою рутину, я понял, как скучал по такому движению.

– Я хорошо помню, как был разочарован мыслью, что мне придется проучиться год там, где я не хочу, но я совсем не помню, почему решил остаться и это странно, потому что сейчас, когда я снова ненадолго вернулся к своему старому ритму, я понимаю, как сильно скучал по танцам и вообще не понимаю, как я мог от них отказаться. У меня такое ощущение, что я, когда-то давно, где-то проебался в своей жизни, а теперь, как неприкаянный, мечусь из угла в угол. Ну или я настолько переменчивый, что не могу задержаться на одном месте слишком долго, а тогда, пару лет назад, мне может быть казалось, что я снова застрял. Это странно, что я думаю об этом сейчас? – спрашиваю я у нее подперев голову рукой, совсем не ожидая ответа. С силой протерев лицо грубой тканью толстовки, я снова встаю на ноги. – А еще я всю неделю ходил, как на иголках из-за твоего старого знакомого, который очень сильно давил на жалость, пытаясь уговорить меня на одно выступление. – Я замолкаю. – Они хотят, чтобы я снова сел за рояль.

***

Поправив на плече лямку тяжелого рюкзака, я не поспешил зайти в актовый зал, который занял Алекс для нашей репетиции. Почувствовав себя трусом, который хочет сбежать и спрятаться где-нибудь далеко и надолго, я резко дергаю ручку старой двери и тяну на себя. Я хочу крикнуть, что король танцпола в здании и просьба склонить колено, но слова застревают в горле, когда я вижу на сцене ее . Я знаю, что Петра невероятно талантливая, потому что много раз видел, как она танцует, но смотря на нее сейчас, мне кажется, будто я вообще никогда не видел ее в танце.

– Невероятно, – бормочу я себе под нос идя по проходу, устланному старым красным ковром, к сцене, как можно тише, чтобы не отвлечь ее. Я дохожу до первых рядов и бездумно положив сумку куда-то на сиденья, вплотную подхожу к сцене, чтобы разглядеть ближе.

Засматриваясь на девушку, я невольно попадаю во вселенную в которой живет тот, кто сейчас танцует. Это странно, но я сердцем чувствую все то, что испытывает танцор и выглядит это так, словно это ее настоящие чувства. Петра мечется по сцене, как по клетке, она разрывает свою грудную клетку, обнажая сердце, которого кажется нет, потому что в ее глазах мертвое безумие и от такого контраста бегут мурашки по коже. Она похожа на сумасшедшую, сорвавшуюся с катушек, готовую умереть от безумия в любую секунду и это восхитительно настолько, что я не замечаю, как начинаю искать чего-то большего.

Я хочу увидеть больше, но музыка обрывается, и я понимаю, что Петра заметила мою персону и уже несколько секунд пялится на меня сверху вниз.

Проморгавшись, я смотрю на ее раскрасневшееся румяное лицо, замечаю, как выпавшие из хвоста пряди прилипли ко влажному лбу, как безумно блестят ее глаза.

Я замечаю и пропадаю.

– И давно ты так стоишь? – хрипло спрашивает она с придыханием, положив руку на вздымающуюся грудь. – Ян?

– А, нет, я только пришел, не хотел мешать, – отвечаю я, с трудом придя в себя, не понимая, как мне дальше с ней танцевать, если я сейчас не могу выбросить из головы мимолетное виденье павшего ангела. Алекс прав, Петра прекрасна. – Алекса нет?

– Был, ушел, но обещал вернуться, – Петра хватается за ребро и медленно опускается на пол, избегая моего взгляда. Она не смотрит на меня, я чувствую, что она боится. Может быть, это были ее настоящие чувства? Я не знаю, но сейчас она боится меня. – Ты опоздал.

Я не хочу, чтобы она боялась меня.

– Были неотложные дела, – отведя от нее взгляд, я пошел к сиденьям, чтобы раздеться. – Я пока разомнусь, можешь отдохнуть, а то запыхалась, как бабка. – Сняв толстовку я достаю из рюкзака футболку и не спеша надеваю, медленно оборачиваясь к Петре. Заметив ее томный взгляд, я невольно улыбаюсь и, поправив края футболки, иду обратно к сцене, уже под пронзительным взглядом девушки. – Ты в порядке? – она резко задирает голову и с прищуром смотрит на меня. – Ты какая-то бледная.

– С каких пор это тебя волнует?