Галина Губайдуллина - Квакеры «Создатели рая»

– Мы должны дать даме шанс, – кивнул Пэнн.

– Но ей будет нелегко забыть свои манеры и привычки, – усмехнулся Колин Клинджел, – Кокетство так и лезет из неё.

Приезжие мужчины разглядывали дочерей генерала.

Один из парней, добротно, но небрежно одетый, с вздыбленными в немыслимую причёску волосами, посетовал:

– Квакеры сами застёгиваются на все пуговицы, ещё и женщин своих закутывают по самые уши.

Ему вторил другой юноша, Джеймс Логен, одетый, как денди:

– Знатные дамы на Евразийском континенте давным-давно выставляют напоказ локти и декольте, здесь же время отбросило дам в Средневековье.

– Вообще, как можно быть пуританином, когда вокруг столько красивых девушек? – удивлялся вёрткий малый.

Клинджел подошёл к парню-растрёпе.

– Вы – Сэмюель Мэтью Элфорд, и я слышал, служили офицером в Африке?

– Да. Но теперь я неистовый приверженец новой религии, – эта категоричность говорила о том, что Элфорд не собирается применять оружие против людей.

На его лице было два шрама, один пересекал правую щёку, другой продолговатой ямкой лёг на низ подбородка. Высокий лоб говорил о тяге к знаниям.

– А я хотел пригласить Вас в свой полк… – с досадой протянул генерал.

– Я хочу стать служащим и попутно изучать культуру местных аборигенов.

– Мы как раз хотели бесплатно обучать индейцев грамоте! – обрадовался Маркхэм, – Вам, наверное, интересно будет общаться с местными каждый день! А индейцы, как дети, любознательны и пытливы.

– Да, это будет, наверное, очень занимательно.

А что это Вы, мистер Элфорд, на моих дочерей поглядываете? Жениться думаете? – весело спросил Клинджел.

– Жена – это что-то лишнее, ненужное, – заявил парень и красноречиво глянул в сторону Ненси Дэльвин.

– Ох, озорник, а ведь квакеры порицают связь с людьми другой религии и отношения без брака, за это мы будем исключать из своих рядов, – пугал Пэнн.

«Да вы и не узнаете», – усмехаясь, подумал Сэмюель.

Распределив приезжих, переговорив со многими, главы колонии пошли на ужин к Маркхэму.

Яркая внешность брюнетки-жены Маркхэма притягивала взгляды. Молодая женщина тридцати пяти лет живо размахивала руками при разговоре, сновала между мужем и гостями, всё время что-то весело щебеча.

И между делом поругивала мужа:

– Уильям, у тебя кризис со свободным временем! Мы тебя видим только перед сном!

– О, узнаю нашу милую Миту, – улыбался Пэнн, – Когда она появляется, то приносит с собой тайфун.

Из дверей выпорхнула девушка лет восемнадцати, чмокнула Маркхэма в щёку.

Она также укоряла его:

– Ах, папа, как ты оброс! Хочешь походить на русских мужиков? Но здесь нет таких сильных морозов, так что ношение бороды нецелесообразно.

– Мэри, я совсем закрутился, исправлюсь, – отмахнулся отец.

Девушка носила непомерно длинную чёлку, что свисала редкими сосульками, слегка прикрывая глаза, их необычайный, серо-коричневый цвет был очень бледен, и создавал контраст с чёрными волосами. У отца же такой цвет глаз с русыми волосами не вызывал такого эффекта.

К вошедшим выскочила девочка лет шести.

– А чей это зайчик-непоседа? – ласково заворковал Маркхэм, протягивая руки к ребёнку.

– Папа, тебя так долго не было, что ты успел забыть о своей Альфредии! – потупилась девочка.

Младшая дочь была прелестным ребёнком с тёмными глазами, как у матери и светлыми волосами отца.

Усаживаясь за стол, глава семьи ворчал на Мэри:

– Что за мода носить такую длинную чёлку? Испортишь зрение.

– Но мама же носит, – оправдывалась девушка.

– Мама убирает чёлку набок, ты же затеняешь глаза.

Ковыряя вилкой шпинат, Альфредия поинтересовалась:

– После полезного, мне дадут что-нибудь вкусное?

– Это бесчеловечно обрекать ребёнка есть это чудовищное месиво, – вскинулся на прислугу Маркхэм, – Принесите Альфредии сразу горячие блюда.

– И бисквитов побольше захватите! – крикнула вдогонку слуге девочка.

– Ты балуешь младшую дочь, – упрекала мужа Мита.

Глава дома обратился к старшей дочери:

– Ты могла бы обучать индейцев грамоте.

– Одной стоять перед толпой дикарей? – крайне удивилась дочь.

– Женщине тяжело и страшно выходить в большой мир, – вздохнул Колин Клинджел.

– Иди-иди, никто там тебя не съест, – подначивал Пэнн.

– Прилично ли вообще находиться высокородной даме в обществе простолюдинов? – не поощряла мужа Мита.

– Мы провозгласили равенство между женщинами и мужчинами. И я, как правая рука главы колонии должен на личном примере моей семьи показать и подтвердить право женщин на труд, – заявлял отец.

– И ты в школе будешь не одна, в соседнем классе будет вести занятия бывший офицер, служивший в Африке, – успокаивал девушку Клинджел.

– А, что, чем сидеть дома, лучше общаться с дикими племенами, – вскинулась Мэри.

– Мы выведем этих людей из мрака неведенья, и никто их уже не назовёт дикарями, – поправил дочь Уильям Маркхэм, – Это же прекрасно делиться знаниями со всеми.

– И ты не первая из женщин-преподавателей, – сообщал Пэнн, – Прекрасная Филиста, профессор медицины в Древнем Риме, пряталась от студентов за занавеской, когда читала лекции, так как юноши засыпали её стихами с признаниями в любви.

– Вот и тебе советую преподавать из-за шторки, – сказала мать.

– Глупости. Я хочу читать в глазах учеников, нравится ли им наука. Иначе, как я узнаю, спят они на уроке или смеются над моими рассказами?

– Хотя… будешь на виду у города, глядишь, и жених сразу сыщется, – вздохнула Мита.

Мэри насупилась, выговаривая матери:

– Вам уже не терпится скорей спихнуть меня в руки чужому мужчине.

– И я не хочу быть невестой, – заявила Альфредия.

– Почему же? – удивлённо вопрошали мужчины.

– Утомительно и хлопотно. Сиди и переживай: какой завтра у меня муж будет? А вдруг из красавца он превратится в ругающегося толстяка?

Гости расхохотались.

– Фрэдди, съешь ещё кусочек бисквита, – уговаривал отец младшую дочь.

– Боюсь: лишняя еда будит давить на сердце, – с умным видом возразила девочка, – Я и так уже набила живот мясом и соком. Сердцу и так уже тяжело отпихивать эти продукты в сторону.

– А кого ты любишь больше? – с улыбкой узнавал Пэнн.

– Сестру. Она мои ноты сожгла.

Опять все смеялись.

Девочка продолжала объяснять:

– Мэри пожалела пианино, заявив, что ногами играют лучше, а мои завывания и вопли пугают её котика по кличке Животик.

– Вкусная была оленина, – похвалил кухню Маркхэмов Клинджел.

– Оленей к моему столу поставляет индеец по имени Шёпот Леса. Гордый такой, суровый парень, чрезвычайно красивый.

– Киса, ты обещал сменить мой гардероб, – напомнила Мита мужу, – Свози меня в Уилмингтон. Там город большой, товаров много…