Грета Горбъ - Школа счастья. Роман

Кавалеров не хватало, хоть застрелись. Во многих школах танца в условиях приема был прописан пункт: «Набираем пары и кавалеров: дамы есть».

Танцевать же в паре с дамой, будь то девица или синий чулок, было занятным до поры и до определенной черты. Например, Гранд полонез, где кавалер опускается на колено, а дама кружится вокруг, танцевать двум дамам почти так же абсурдно, как двум кавалерам. Да жажду можно утолить водой, шампанским, лимонадом, но никак не простоквашей.

Звонков на объявление Харианны о том, что она ищет кавалера для исторических танцев XIX века, по-прежнему поступило ноль без палочки, и как же тут было ни теряться в догадках, где его взять. Не останавливать же встречных на улице. Право, хоть с табуреткой танцуй! Не с торшером же, он тяжелый. Такое одиночество зачем и как возможно перед угрозой демографического взрыва?!

Харианна закрыла глаза и представила, как подхватила табурет (впервые обратив внимание, что в просторечии его почему-то называют табуреткой) и закружилась с ним в вальсе под фонограмму:

– Как вас зовут?

Вы мне скажите тотчас!

Лишь пять минут

И дотанцеум вальс, дотанцуем вальс! —

пел по-английски Демис Руссос под музыку Второго вальса Шостаковича. Одежда ее в воображении тут же превратилась в белое бальное пышное-препышное, воздушное платье, и она мощно стала мечтать, обнимая табурет, о том, каким должен быть ее кавалер. Конечно, в золотых эполетах, с лампасами, подтянут, высок, строен, умен, обходителен, внимателен, улыбка – море обаяния, и при этом он раскованно танцует, партнерше можно не думать, какой следующий пассаж танца, а к тому же, он еще и благороден, с безупречными манерами и вкусами. При этом обязательно играет на музыкальных инструментах, эрудирован и настоящий асс своего дела. Одним словом, рыцарь и настоящий человек.

Но музыка и танец – явление столь же эфемерное, сколь мимолетное – незаметно закончились. Харианна поставила табурет на место: « И был мой вечный визави в кадрили»; вздохнула: поэтический штрих – а в нем целый мир.

Зазвонил телефон. Солидный баритон в трубке сразу перешел к делу:

– Вы ищете кавалера для бальных танцев?… Нашли?… Ум-гу-у. Тогда я не ошибся…. Нет, нет, никаких предварительных встреч. Где у вас проходят занятия?… Та-а-к, записываю… Как вас зовут?… Я вас найду на занятии.

Харианна повесила трубку. Ха-ха-ха! Как, бишь, я пела давеча?! Под фонограмму… Впрочем, при нынешней технологии «повесить трубку» становится виртуальным действие. Но баритон вполне подходил настоящему человеку. Теперь она с нетерпением ждала следующего занятия. Явилась всё по тому же золотому правилу «Точность – вежливость королей», но все уже были в сборе, среди них новенький… карлик-гигант: человек с обликом и конфигурацией горбатенького карлика, но при этом почти нормального среднего роста. Он был южного типа, с копной черных, волнистых мелкой волной волос и велюровыми черными глазами. Руки его свисали до колен. Саларьев объявил:

– У нас новый участник! Для него этот урок – показательный и подарочный. Представься, пожалуйста!

Карлик вышел вперед и проглаголил елейным голосом:

– Имею честь представиться – архивная крыса. Дышу пылью фолиантов и их содержанием. А вы танцуете на площадях и в парках, на набережных и ярмарках. Движение, музыка и воздух – вот мой лучший доктор. Выбираю танц-терапию. Но зовусь я не Карлом, как вы, дамы и господа, вероятно, предположили, а зовусь я Миколой.

– Прекрасно! – подхватил Саларьев в своем обычном монотоне -превосходной степени восторга. – Для Миколы, вместе с Миколой станцуем «Медвежат». Вот наши дамы, Роза, Лаура, Флора, Харианна, Клавдия! За тобой, друг Микола, сегодня право выбора.

– Милые дамы, – провел большой карлик велюровым взглядом по представительницам прекрасного пола.

– Харианна! – увлек ее за талию танцмейстер и подвел к новенькому.

Она подала ему руку – он пришелся ей чуть выше плеча. Присела в реверансе, новоявленный кавалер ответил ей почтительным поклоном.

Саларьев стал диктовать шаги и фигуры простеньких, как куплет «Мишка косолапый по лесу идёт», «Медвежат», в три минуты они были разучены и танцуемы под беспечную музыку. После каждого цикла танца дамы прогрессируют по кругу и меняют кавалеров. Харианна перешла к следующему, Микола же остался на месте. А когда танец закончился; она услышала за спиной низкий баритон:

– Я буду твоим кавалером.

Она резко обернулась, но никого не увидела, кроме этого гиперкарла.

– Галлюцинации, – потерла висок Харианна.

– Но я же лучше стула, – протянул он ей руку.

– Что-о-о?

– Седлов, я хочу сказать, моя фамилия Седлов, – произнес он тонким голосом и снова с достоинством поклонился.

Харианна со вздохом облегчения подала руку.

C той минуты Микола Седлов стал её бальным кавалером. Он был идеальной точкой опоры для того, чтобы судьба Харианны завертелась в сторону перемен в вирiï , вихре танца. А в нём всякое движение начинается по солнечным часам – посолонь.

В субботу поднялся такой переполох, как будто прилетал сам бог. Голубоглазый Виракоча, Хуан Динь или Аполлон Дельфийский после своих вылазок на Север. Для участников «Маски радости» таким богом и был создатель и организатор Международного сообщества танцев Хратион – такое он взял себе имя в служении Терпсихоре. По замкам и книгохранилищам Европы он десятилетиями разыскал побуревшие от времени рукописи с записями хореографии танцев, например, английский сборник издания Джона Плейфорда 1696 лета или же на латыни Доменика из Пьяченцы « De arti saltandi et choreas ducendi» 1455-ого, дешифровал и занимался возрождением их в эпоху технического прогресса, следуя по стопам Эллиса Роджерса и его английского Клуба кадрили XVIII и XIX века, однако, выдерживая почтительную дистанцию с такими идеологами и жрецами танца, как Моллица и Виктор Вискарди. Уже второй десяток лет школы Международного сообщества танца, МСТ, открывались повсеместно, что позволяло время от времени устраивать сводные балы всех филиалов на той или иной городской площади или в садах вроде Летнего, Венарии, Казерты, Шёнбрунна или Тюильри; впрочем, стеклянно-металлические дирижабли новомодных конгресс-холлов тоже привлекали эклектикой эпох и стилей в духе магического реализма живописи; эклектика эпох, когда герои ХVII века оказывались в парящих стеклянных зданиях века ХХI, создавала эффект путешествия во времени и производила на зрителя примерно такое же впечатление, как полотна магического реализма Майкла Паркеса или Андрея и Ольги Дугиных. Хратион Лукумов прибывал по своим делам, – а главным делом его жизни были кружевные исторические танцы, – и заодно устраивал стажировку для филиала «маска радости» Лукиана Саларьева в клубе «Пенелопа». Предвкушался особый праздник только для посвященных в искусство Терпсихоры, то есть для избранных. Начаться он должен был утром и быть до вечера. С затишьем на обед, для которого участники несли снедь коробами, корзинками и баулами, чтоб сказку сделать былью, то бишь обед превратить в банкет.