Маргарита Приемская - Бруклинский мост

– Как вы считаете, в какой момент Элизабет поняла, что любит мистера Дарси? Кто-нибудь хочет ответить? Мисс Оливер?

– Когда увидела его поместье, – ответила Бланш.

– Не все столь меркантильны, мисс Оливер. У кого-нибудь есть другое мнение? Мистер Лимсби?

– В книге этого не сказано, – буркнул Майкл.

– Думаю, вам стоит перечитать роман и обратить внимание на контекст. Что ж, продолжим. Мисс МакГилл? Мисс МакГилл! – Мел смотрела мимо него каким-то невидящим взглядом, словно спала с открытыми глазами, и неосознанно теребила прядь волос. Энн пихнула её локтём в бок. Мел вздрогнула, и непонимающе завертела головой.

– Что?

– Отвечайте, Мелисса.

– Простите, мистер Кэрридж, вы бы не могли повторить вопрос?

– Когда она поняла, что влюблена?

– С первого взгляда, разумеется.

– Вы так считаете? Поясните, пожалуйста.

– Он не дал совершить ошибку, не дал упасть с моста, утёр слёзы своим платком…

– Мисс МакГилл, позвольте поинтересоваться, а вы какой роман читали?

– Не думаю, что Джейн Остен считала настолько интересными подробности твоей интимной жизни, чтобы включить их в свою книгу! – ехидно заметила Бланш.

– Заткнись, Бланш! – неожиданно грубо осадил её Майкл.

– Простите, я… что-то… Простите! – пробурчала Мел и выскочила из класса.

Хлопнув дверью, она остановилась и сползла по стене на пол. Мысли лихорадочно метались, она ничего не видела и не понимала что Майкл стоит рядом, что-то говорит, тормошит её за плечи… она ничего не понимала, кроме своей неотступной, бешеной мысли: «Неужели! Всё, это конец света! Влюбилась?! И в кого! Нет, это не правда, невозможно! Точно – конец света, другого объяснения нет. Сейчас, сию секунду. И пусть майя помолчат со своим две тысячи двенадцатым! Она не может так глупо влюбляться!» Но стоит закрыть глаза, и вновь, это лицо – как фотография, нет намного более живое, и улыбка – нежная, понимающая, и прищуренные от солнца глаза, и ласковое прикосновение к волосам, и она плачет, вцепившись в лацканы его плаща, прижавшись к совершенно не знакомому, чужому человеку, а он бережно вытирает ей слёзы платком… он, самый близкий и такой родной чужой человек…

День потихоньку угасал. Закатное солнце медленно тонуло в Ист-Ривере, обливая золотисто-оранжевым светом ложно-готические опоры Бруклинского моста. Они молчали. Говорить совсем не хотелось, было неестественно для Нью-Йорка тихо, только тёплый лёгонький ветер нежно трепал волосы.

– Уже темнеет, а так тепло…

– Как-никак через две недели лето.

– Отсюда такой красивый закат.

– И ты.

– Что и я?

– Красивая.

Это было правдой. Солнце, как самый искусный ювелир, позолотило каждый её волосок, в карих глазах плясали весёлые огоньки. Ещё никогда он не видел её такой красивой, и ещё ни одна женщина не была настолько ему близкой, понятной и… любимой. Да, он ещё никого так не любил. Он любовался Мелиссой прищуренными от солнца глазами, тёплая волна нежности мягко заглушала разум, он не смог устоять перед этим чувством и, взяв в ладонь её подбородок, ласково, едва касаясь, провёл большим пальцем по её гладкой щеке и губам… Остатками сознания он понимал, что делать этого не следует, но всё же, нагнулся к её лицу и аккуратно, коротко поцеловал.

– Я не уверен, что это правильно.

– Я тоже, – она обвила его шею руками и поцеловала в ответ.

– Мы уже не сможем делать вид, что мы друзья, – шепнул он, даже не отстранившись.

– Похоже, что так, – также тихо ответила она. Их лица были совсем рядом и губы чуть не касались друг друга.

– С моей стороны это подло…

– С моей – глупо…

– Нас не поймут…

– Нас осудят…

– Но мне всё равно…

– Какое нам дело…

– Я люблю тебя… я с ума сошёл, боялся думать о том, как ты ко мне относишься.

– Люблю… я так мечтала, что ты это скажешь, но не позволяла себе надеяться. Ты старше, я думала, ты не видишь во мне женщины, не можешь полюбить.

– К сожалению, я только женщину в тебе всегда и видел.

С этого дня их встречи изменились. Теперь это были настоящие свидания с цветами, ресторанами и нежными поцелуями. Они перестали быть товарищами по несчастью, изливающими друг другу душу, жалующимися на свои проблемы, они стали влюблённой парой с общими переживаниями и общими проблемами. Чувство, намертво припаявшее их друг к другу, не могло не породить вороха новых неприятностей, но вместе с тем и поделило их надвое, став для них жизненно важным источником силы.

Почти всё субботнее утро Ванесса МакГилл посвятила уборке в своей квартире. Сегодня дочь должна познакомить её со своим новым парнем… или другом… или… как же назвать человека, встречающегося с твоей дочерью, но который на год старше тебя?! Она привыкла к выходкам Мелиссы, но такого ожидать никак не могла. Раздался звонок в дверь. Ванесса глубоко вздохнула, и, собрав остатки решимости, открыла.

– Привет, мам! Познакомься, Оскар Соррейс. Оскар, это моя мама Ванесса МакГилл, – Оскар несколько удивился, увидев мать Мелиссы. Мел никогда не говорила, как она выглядит, и он представлял себе женщину лет под пятьдесят, с лицом Мел, несколько изменённым морщинками. Но не тут-то было. Если бы он встретил их на улице, то решил бы что они просто подруги, такими они были разными. Ванесса – очень худенькая, маленькая женщина, с тонюсенькими ногами в облегающих синих джинсах и руками, торчащими палочками из закатанных рукавов белой рубашки, выглядела даже моложе дочери. На остром, узком лице выделялись огромные тёпло-карие глаза – практически единственное, что унаследовала от неё Мел, а волосы, напротив, были хоть такими же густыми и длинными, но тёмными и тонкими.

– Очень приятно, мисс МакГилл, – он протянул ей белую лилию. Мел предупредила, что белый – её любимый цвет.

– Боже! Можно просто Ванесса. Проходите! Чай, кофе?

– Спасибо, кофе.

Войдя, Оскар увидел сияющую неестественной чистотой только что убранного помещения просторную комнату со светлыми стенами и белой мебелью. На стеклянном журнальном столике и таких же полках лежали кипы глянцевых журналов. В простенке меж двух узких голых окон стояла высокая пальма в пластиковом горшке, а одну стену украшала большая плазменная панель.

– Какая светлая комната, – заметил Оскар.

– Как стоматологический кабинет. Мама любит минимализм. Ты садись.

Они расположились на диване. Ванесса подносом сдвинула журналы и устроилась в кресле напротив.

– Так значит, мистер Соррейс, ваша фирма занимается установкой охранных систем? – спросила она, разливая кофе.

– В данный момент я без работы, – несколько смутившись, ответил он.

– Мама! – Ванесса не обратила внимания на недовольный возглас дочери и невозмутимо продолжала: