Николай Бредихин - Бумажные слёзы. Любовный детектив

Андрей помолчал некоторое время в замешательстве, затем пробормотал удивлённо:

– Слушай, как это нам с тобой удалось? Я жену так не знаю, как узнал тебя всего только за три дня! Просто интересно, как такое психологически возможно? Может, оттого что мы так безжалостно друг друга лупим? Или есть что-то родственное в душах? Но для литературного тандема подобное вряд ли приемлемо. Обидно будет, если через неделю мы настолько возненавидим друг друга, что дальше не сможем вместе работать.

Светлане ничего не оставалось, кроме как согласиться:

– Да, пока из «полного погружения» в материал мы погрузились только друг в друга…

Андрей задумался, затем вдруг повеселел:

– Слушай, а может действительно от меня больше проку будет как от гувернёра? Зачем он вообще нам нужен, этот роман? Будем смотреть видео, читать книжки, перебрёхиваться постоянно, устраивать друг другу разные подлянки. Мечта, а не жизнь! Я отдохну, потолстею, буду смотреть на людей свысока, как на муравьёв. Потом ты действительно встанешь и пойдёшь. И найдёшь себе принца. Ну а я, чтобы не расставаться с тобой, женюсь на твоей матери. Буду нянчить твоих детишек, со временем сделаюсь дряхлым, сгорбленным старикашкой. И вот тогда вы меня непременно выгоните. Очутившись в итоге в каком-нибудь забытом богом доме для престарелых, я буду с тоской вспоминать свою первую жену и сына, которых я предал, бросил. Осознаю, одним словом, свою ошибку, но слишком поздно. Так и окончу свой век.

Светлана расхохоталась. И смеялась долго, искренне, чуть ли не до истерики.

– Нет, ну ты меня покорил, это точно. Мне бы такое воображение! Знаешь, просто не хватило бы наглости. Я как-то не могу так смотреть на жизнь, совсем абстрактно, чтобы вообще без катушек. Вот где принцы и принцессы-то. Такая маниловщина! Да просто представить себе, чтобы ты и моя мама… Чтобы ты её хоть чуть-чуть чем-то заинтересовал. Ха-ха-ха! Да тебе нужно быть семи пядей во лбу, по крайней мере! Мамуля моя! Куда там шестёркам каким-то, пусть даже литературным. У неё в колоде никогда не было ни одного валета, только короли да тузы – все пятьдесят четыре карты!

Андрей пожал плечами, ничуть не смутившись.

– А ты знаешь, вы с ней очень похожи. Не яблочко от яблони, а просто как две капли воды.

Светлана вскинула брови.

– Ага, я припоминаю. Что-то вроде: «Она по стопам матери идёт, не может удержаться. Противится, пальцы кусает до крови…».

Андрей посерьёзнел, взглянул на неё удивлённо.

– Ты хочешь сказать, что…

Светлана покачала головой.

– Нет, я хочу сказать, что моя мама – это моя мама. Не путана и не содержанка. Бери выше. Что-то вроде мадам де Помпадур, только без её салона. Гейша, но не упускающая при этом и постель. Куртизанка, но… Скорее, кружительница голов. Мужских, естественно. Впрочем, тебе не понять. Если бы я была такой, как она! Нет, тебе не понять!

Андрей нажал на «стоп», остановив видеокассету.

– Тебе не нравятся мелодрамы?

Светлана пожала плечами.

– Когда-то нравились, сейчас излечилась.

Андрей не удержался, тихо уточнил:

– Это когда…

– Ну что же ты? Договаривай! – мрачно усмехнулась Светлана. – Когда я долбанулась в своём мерседесе? Пожалуй. Рекомендую, кстати, восхитительнейшее средство. Излечивает практически от всех болезней.

– Порой даже вообще от жизни.

– К счастью, до того не дошло, – парировала Светлана.

– Давай оставим, – поморщился Андрей, – просто мы…

– Да нет, почему же? – ответила Светлана. – Погружение так погружение. Я всё смотрю, даже очень прилежно. Хотя «Красотку» эту с Джулией Робертс видела уже четыре раза. Да и вообще вдвойне кайф ловлю, между прочим. Не надо и на экран глядеть: на твоём лице великолепнейшим образом отражается вся фабула. У тебя на глазах порой даже появляются вполне натуральные слёзы. Ты действительно настолько сентиментален?

– Не знаю, – сдержанно ответил Андрей. – Просто я всему отдаюсь полностью, манера у меня такая. Потом…

– Да-да, видела уже. Ты можешь сказать, зевая: «Ну и чушь!». А в тот момент впечатление было такое, будто ты впервые увидел телевизионный экран.

Андрей скривился.

– Тебе это мешает?

– Нет. Нисколечко. Кстати, а тебе не мешает, что я постоянно тебя перебиваю?

– Нет, наоборот. Считаю, мы экономим время. Это такой старинный приём, он называется «разговаривать полусловицей». Меня больше удивляет, что ты им владеешь, причём настолько хорошо.

– Я способная! Убедился, что я способная?

– Пожалуй!

Он потёр лицо руками, затем потянулся, упёршись затылком в сомкнутые ладони.

– Но ты права. Мы действительно разбрасываемся. Надо…

Она вновь перебила его.

– Ты действительно умеешь это делать?

Андрей посмотрел на неё недоумевающе: ему показалось, что он потерял нить разговора.

– Я много чего умею. Что именно?

– Массаж. Ты же сам мне советовал. Забыл?

Андрей смутился.

– Ну, для этого нужно пригласить специалиста.

– Опять деньги платить? – усмехнулась она.

Андрей вспыхнул.

– Понятно, снова ария из оперы «Зачем согласился?»

– Нет, скорее танец-вариация нищего из балета «Отдай мои двадцать копеек».

Андрей покряхтел немного, затем сдался.

– Хорошо. Но нужен большой стол.

Она хитро посмотрела на него сбоку.

– Письменный подойдёт?

– А он большой, двухтумбовый?

– В бильярд играть можно.

– Годится. Поехали.

Оставшись на минуту один, Андрей отвернулся к окну. Если она пытается смутить его, эта пигалица, то у неё вряд ли что получится. Он чувствовал себя просто великолепно. Очаровательное безделье! Почти как раньше, когда он каждый год ездил куда-нибудь в отпуск, ухитрился даже побывать за границей, да и работа в техническом НИИ не очень его обременяла. Если бы не эта чёртова литература, которая всю кровь из него высосала… Хотя теперь, наоборот, даже и спасала… Чем бы, интересно, он сейчас мог заниматься?

Светлана выехала из своей комнаты в бледно-голубом с белыми разводами купальнике. Остановила кресло возле стола, стараясь не встречаться с Андреем взглядом и неодобрительно посматривая на убранные им и сложенные в углу принтер, процессор, монитор. Андрей осторожно вытащил девушку из коляски и уложил на стол. Вообще-то в массаже он мало что помнил, тем более что надо знать хотя бы характер заболевания: так ведь недолго и навредить.

Светлана лежала на столе притихшая, закрыв глаза и стиснув зубы.

– Что это произошло с нашей маленькой мышкой? Куда делась её отвага, не прикусила ли она свой острый язычок? – спросил с лёгкой насмешкой Андрей.

– Я очень не люблю, когда меня трогают руками, – тихо проговорила Светлана, – не знаю даже почему. Так, не брезгливость, но сразу возникает резкое чувство отторжения.