Григорий Цуриков - Находка, что изменила жизнь

Она полностью опешила. Ее руки начали опускать оружие, и она снова заплакала.

– Почему вы меня похитили и изнасиловали? – голос был полностью подавлен.

– Кто тебя похитил? И как ты оказалась по среди тайги в ста пятидесяти километрах от ближайшего населенного пункта? И кто, тебя изнасиловал? —грубо спросил я.

Она зависла. Было заметно что она в полном шоке. А еще она ноги сжимала так, как это делают люди, когда уже ели терпят чтоб не описаться.

– Так дура. Всё, клади ружьё и накидывай вон тот тулуп. – чуть спокойнее сказал я.

– Зачем? – В полнейшем шоке сказал я.

– Ты же не собираешься мне тут насать? Или ты просто так жмешь ногу к ноге?

– Хочу. А зачем одевать тулуп? Что туалет на улице? – шок, та и не отпускал её.

– Улица и есть туалет, другого туалета тут нет. Так что идем? Или ты одна сходишь?

Она посмотрела на меня и в её глазах отразилась работа мысли. Затем она выдала.

– Подожди. Ты говорил тайга?

Я положительно качнул головой.

– Тут и волки есть?

Я просто ткнул на шкуру с головой медведя. Она со страхом на нее смотрела пока я ее не отвлек.

– Так что ты идешь?

– Да. – Слегка заикавшимся голосом произнесла она.

Я первым вышел, пристроился чуть в стороне от домика, она вышла следом и спросила:

– А где туалет?

– Везде. Где застанет там и туалет? Вон села, где-нибудь и посола. Не напрягайся не буду подглядывать. – Я говорил еще злым тоном. Я был еще зол.

Она села чуть в стороне, и я услышал журчание. Затем мы вернулись в дом, не у меня не у нее зуб на зуб не попадал. Вроде, не дольше минуты на улице правили, но промерзнуть успели. Она молчала, да и я не шибко стремился к разговору, только ткнул ей пальцем на стул у стола. Она села, не снимая тулупа, я не стал ей что—то говорить на этот счет. Я понимал, что девушка в одних плавках не очень уютно себя чувствует в обществе, незнакомого мужчины. Сам тем временем подкинул печь, поставил подогреть жареное мясо медведя. Оно считай сразу за скворчало. В голове таилось куча мыслей, и на ее лице тоже отражалась глубокая задумчивость и растерянность. Мясо быстро подогрелось и переместилось за стол. Я достал пузырь и две кружки, в которые насыпал красного перца и налил по половине. Подвинул ей одну кружку.

– Я не пью водку.

– Простите, бананов нема. – Язвительным тоном сказал я – Пей. Во-первых, с перцем это сейчас как лекарство. Всё же ты не слабо промерзла. А во-вторых, ты загружена. И если выпить немного, это облегчит психическое состояние. Пей.

Она выпила одни глотком, её чуть не вывернуло, но она совладала со своим рвотным рефлексом.

– Ешь давай. Тебе необходимо.

– А это что за мясо?

Я ткнул пальцем опять в ту шкуру. Она сглотнула.

– Ты пойми тут магазинов нет и нет другой еды.

Она молча взяла вилку со стола и начала есть. В начале, она вроде пыталась показать будто ей не нравится, но как говорится в пословице, «аппетит приходит во время еды». Она довольно плотно покушала. К концу, я поднес ей вторую кружку, а остатки водки убрал. Выпили, не чокаясь и продолжали кушать. Когда поели, я сел, вытянув ноги на стуле, сидел я в трусах, а она по-прежнему была одета в тулуп.

– Так кто тебя изнасиловал? – спросил я с издёвкой.

– Ты.

– Ха-ха-ха. Это когда?

– А почему я голая?

– Ха-ха-ха. Ну для начала не голая, а в нижнем белье. Да и я в трусах. А главное, мне надо было как-то твои обморожения обработать, да и согреть тебя. А для этого лучше всего подходит другое тело. Или ты думаешь не стоило этого делать?

Она потупилась, опустив глаза в пол и еле слышно сказала.

– Прости, я не подумала.

– Ты лучше расскажи, как ты тут оказалась?

– Я помню, что вышла из дома и пошла на работу. Прошла через двор, вошла в арку и раз я в лесу, и жуткий холод. Я прошла немного и уснула. Проснулась раздетая, рядом раздетый мужик и не далеко ружьё весит, но я его и схватила. Думала ты меня похитил и изнасиловал. Только сейчас вспомнила, лес и то не поняла, как там оказалась.

– Странная история. Прям мистика. А где твой дом?

– Город Краснодар. Да, а где я сейчас? – запалено спросила она.

– Красноярский край, ближайший населены пункт от сюда примерно сто пятьдесят километров, это станок Бахта.

– Станок? Что за станок такой?

– Так, со старины почтовые поселения вдоль Енисея называли станками, так и осталось названия.

– Но. а как я здесь оказалась?

– Я что похож на Нострадамуса?

– Чего?

– Говорю, что в мистике я не силен. А простого и логического объяснения как ты сюда попала, нет.

– А где мои вещи? Там телефон. Надо маме сказать, а то они с дочей будут переживать. – возбуждённо спросила она.

– Да вон твои вещи лежат. Сумочка в самом низу. Только связи тут нет.

Но похоже про связь она не услышала и бегом побежала к вещам. Довольно быстро, но при этом по её лицу было видно, что сквозь боль она одела вещи на себя обратно и затем достав телефон. подняв трубку к потолку, ходила по домику.

– Связи нет.

Она не слышала

– Ау! – я крикнул.

Она вздрогнула и повернулась на меня.

– А?

– Говорю тут нет связи. Только рации и та сломалась. И оделась полностью зря.

Последние слова она пропустила мимо ушей, а заплакав начала причитать.

– Ну как мне связаться с мамой? Она одна с Юлей. Как им сообщить, где я?

Я не стал не чего говорить, а она повторяла эти слова как молитву. Её глаза не переставали изливать слезы. Я в то время подумал, что это божественное величество задумало на сей раз. Мало того, что лишил меня всего, так еще и подсунул городскую истеричку, с которой я даже не познакомился еще. Я усмехнулся про себя. Её истерика раздражала, но я и сам не давно в немногим лучшем состояние был, поэтому просто молчал и думал о том, что еще случится. Я не понял, когда она перестала выть и что-то у меня спросила. Я понял только когда она меня потрясла за плечо.

– Э-э-э. «Ты чего завис?» —с ноткой страха в голосе спросила она.

– А? Что?

– Я спросила ты же можешь меня доставить до вашей станции?

– Не станции, а станка. Нет. – довольно грубо ответил я.

– Почему? – спросила она с обидой в голосе.

– Под навесом стоит снегоход посмотри на него, сама поймешь.

– Ты скажи.

– У него двигатель сломан. Поэтому добраться можно только сплавом. Это конец апреля или начало мая. Ну конечно, я могу дать тебе одежду и лыжи, и ты можешь пройти пешком. На улице минус тридцать всего. Я за день не больше сорока километра прохожу, а ты?

– Но ты же умеешь выживать в тайге? – с надеждой в голосе спросила она.

– Ты видно не поняла. На улице минус тридцать, скоро до сорока опустится. Выжить можно, если уметь и, то не факт, что дойдешь. Гораздо больше шанс замерзнуть. Поэтому хочешь, иди. Я не пойду точно. – с раздражением ответил я.