Сергей Магомет - ЛЮБОВЬ к быстрой езде. Ночное чтение

Первый раз взглянув на себя в военной форме курсанта, он с удовлетворением отметил, что теперь его своеобразная внешность как бы обрела единственно мыслимую превосходную оправу, – хотя, в то же время, приобрела также предельную рельефность и эффектность.

Четыре года, проведенные в училище, были посвящены познанию военного дела с самых его азов, с самой его тяжелой и грубой стороны, включая казармы, поле и муштру. Частые учебные маневры перемежались участием курсантов во всевозможных локальных боевых конфликтах, где в составе специальных подразделений они причащались запаху крови и пепла. Это была совершенно уникальная индивидуальная подготовка. За каждым из курсантов закреплялась группа постоянных наставников, каждый из которых был ответственен за ту или иную часть тела, души или сознания своего подопечного, а все вместе они осуществляли комплексную программу формирования военного человека экстра—класса. Мельчайшие сведения и изменения, касающиеся внешней и внутренней жизни курсанта, скрупулезно фиксировались в его личном деле, составившем со временем объемистые компьютерные файлы, и всесторонне анализировались, – с тем чтобы контролировать, прогнозировать и регламентировать будущего аса. На каждом этапе проводилось свое функциональное просеивание воспитанников и в соответствии с выявленными показателями – распределение для дальнейшей службы. Лучшие из лучших, и в их числе Алексей Орлов, были направлены учиться на сверхсекретное отделение одной из военных академий, где в дополнение к уже приобретенным практическим знаниям и навыкам, получили всестороннюю теоретическую подготовку в вопросах глобально—стратегических… Словом, к концу своего обучения, свободно ориентируясь как во всех видах вооружений – начиная со стрелковых и кончая новейшими космическими и психотронными системами, – а также виртуозно владея всеми нюансами тактико—стратегического управления и планирования, включая масштабы целого государства, «номерной» элитный офицер, суперинтеллектуал представлял собой ценность, эквивалентную по вложенным в него средствам и, так сказать, по боевой мощи – одному суперсовременному стратегическому бомбардировщику со всей своей электронной начинкой или средней атомной подлодке со всей ее командой и ракетами…

О человеческом же облике блестящего офицера Алексея Орлова – как внешнем, так и внутреннем, – о том синтезе которых дало слияние двух его ипостасей: шокирующих черт лица, которые он смиренно нес с детства, и армейской выправки и антуража формы, которые, как уже говорилось, явились завершающим штрихом к личному человеческому идеалу, достигнутому упорнейшим трудом, – обо всем об этом можно было судить по реакции окружающих его людей: мужчины искали его дружбы, а женщины – любви…

Однако ни первые, ни вторые нисколько не преуспели в своих притязаниях. Алексей Орлов не допускал ни с кем иных отношений, кроме подчеркнуто официальных, служебных. В отличие от молодых офицеров—сослуживцев, для которых излюбленным коллективным отдыхом традиционно являлись охота, рыбная ловля и женщины, он предпочел без остатка отдавать себя государственным интересам. Специальный отдел аналитиков—психологов, занимавшийся индивидуально—личностной проработкой элитных офицеров, некоторое время даже находился в затруднении, следует ли рекомендовать Алексея Орлова для участия в осуществлении еще более ответственных операций и проектов, учитывая его замкнутость и эмоциональную независимость. Все усилия отдела по подбору для него близкого товарища или женщины, которые могли войти с ним в тесный человеческий контакт, ни к чему не приводили, – несмотря на то, что женщины, безусловно, подставлялись к нему наиболее подготовленные во всех отношениях, – каковая подготовка виртуозно велась в соответствующих учебных секретных женских подразделениях, и, как правило, никогда не давала сбоя в устройстве естественной психофизиологической стороны жизни личного состава, вплоть до образования супружеских пар… Собственно, из того, что элитному офицеру, как православному священнику, следовало до вступления в настоящее дело в конце концов обзавестись семьей (какой бы неординарной самоотдачей и преданностью нуждам отечества он ни отличался), – особой тайны не делалось, а в случае с Алексеем Орловым начальство не преминуло прямо указать ему на то, что в его интересах и в интересах государства, если бы он как—то прояснил как свои сердечные наклонности, так и планы личной жизни, – иначе перспективы дальнейшей служебной карьеры окажутся под большим вопросом. «Ну какого же тебе рожна, Алеша?» – якобы даже полюбопытствовало начальство на одном из собеседований, огорчаясь его неприкаянности.

Однако Алексей Орлов отнюдь не собирался ни огорчать начальство, ни тем более ставить под большой вопрос служебную карьеру, перспективу которой он видел во всемерной самореализации, – а именно, как раз в постоянном пребывании в такой профессиональной готовности, чтобы блестяще выполнять задания любого уровня сложности и ответственности. Более того, как оказалось, у него уже была на примете девушка, которая, как он полагал, вполне удовлетворяет его представлениям, которые до сей поры он таил так глубоко в душе, что никаким аналитикам—психологам не было позволено совать в них нос.

А между тем ничего сверхъестественного он не желал. Те же аналитики—психологи недоуменно развели руками, когда к ним, наконец, поступила информация о его выборе. Они—то уже готовились к тому, чтобы, может быть, разработать для него какой—то особый, пикантно—экстравагантный вариант и, в интересах дела, потрафить даже самым неожиданным интимным потребностям, – лишь бы он остепенился и его личная жизнь вошла в какое—то понятное им русло, а следовательно, могла подлежать контролю или, по крайней мере, быть прогнозируемой в смысле своего влияния на то, как он соответствует возложенной на него государственной ответственности. В сущности, ему нужна была самая обыкновенная «боевая подруга» (которых—то в первую очередь и готовили секретные подразделения) – простая и душевная, – и главное, одинаковой с ним судьбы (т.е. одинокая), – так чтобы они стали друг для друга единственно близкими людьми и ему уже не надо было бы желать ни с кем никаких других интимных отношений – будь то любовь или дружба. Тогда уж он целиком посвятит себя службе.

Словом, в данном случае аналитики перемудрили, упустив из виду самый естественных вариант для Алексея Орлова, и, когда его намерения прояснились, успокоились и занялись своим обычным «анализом» и «контролем».