Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Вторая книга об Александре, Лусинде и Беатрикс

Александра выглядела оскорблённой.

– Когда изнурённая жизнью слабая девушка из последних сил ляпнет упитанного плотного мужчину по довольно толстому заду – это не называется бить , тоже мне защитница нашлась. Хотела бы я посмотреть на того, кто вытерпит урок чтения. Этот дантист нарочно делает вид, что не может прочитать какое-нибудь простое слово, хотя учительница возмущается, что он всё время читает что-то под партой, и семь-девять раз в неделю мне передают конфискованные книжки с нагими островитянками на обложке, которым некто пририсовывает часы, как у Лусинды, кудряшки точь-в-точь, как твои, и довольно реалистически укрупняет отдельные части тела, из чего я заключаю, что я – девушка видная и выделистая даже на фоне ненавистной гречневой каши с молоком.

– Вот хитрюга этот Жоэль. – Беатрикс покачала головой. – Ты бы могла быть так счастлива, если бы получала удовольствие от того, что у вас такая замечательная дружба и что ты, по правде, завоевала его доверие и уважение.

– Плевала я на это. – Отрезала Александра. – Мне двадцать один год, я хочу петь и веселиться, и ещё кой-чего.

Беатрикс – жёстко:

– Ты могла бы петь и веселиться и ещё кой-чего с Капитаном Жанно, и притом совершенно открыто, и никто бы в целом мире не посмел бы и слова против вякнуть – даже твоя гнусная Химерина. Потому что Капитан Жанно не боится ничего и никого на свете.

Александра промолчала в ответ.

– Но ты струсила, ты предпочла целый год таскать его в эту грязную, холодную нору и там в антисанитарных условиях требовать у него то, что подобает окружать голубым небом и островитянками.

Беатрикс постаралась быть справедливой:

– И ладно бы, ты поступала так из страха за жизнь любимого или, на худой конец, – за свою. Но ты прекрасно знала, что тебя любит человек, который страха не знает и с ним можно не бояться ни голодных крыс, ни злых королев. Нет, ты просто хотела сохранить хорошие отношения с этой бледнючей плеснявкой в короне. …Ну что ты состроила надменное выражение?

– Я что-то не допоняла. – Сухо заметила Александра. – Ты что – тоже веришь этой виртутне?

Беатрикс вскочила, попятилась, отгородилась ладонями:

– Александра, я пойду. Я не могу так. Когда ты преспокойно начинаешь врать мне в лицо, я как-то дурею, и мне хочется побежать куда-то, не разбирая дороги, как Сарказму, которому вставили золотые зубы. Пусти.

– Нет, не пущу. – Воскликнула Александра. – Я должна прояснить это раз и навсегда. Ты что, веришь постороннему мужику? А мне, значит, – нет? Странные правила в ваших меблирашках.

Беатрикс – в отчаянии:

– Всё! Всё! Всё! Я жалею, что завела этот разговор!

Схватила собеседницу за косы; бешено:

– Да, я верю мужику! А не тебе, мерзавка ты, паршивка! Господи, Ты послушай только, как она врёт! Как она врёт! … Он не мужик посторонний, а твой любовник и благороднейший на свете человек! Он берёг тебя, и лелеял тебя, и твою подлую страстишку! Хранил твою трусливую тайну! Целых полгода он вёл себя смирно, как ягнёночек – он, полководец, солдат. Убери ты эти тупые косы, видеть их не могу!

Толкнула её.

– Заколи, заколи, говорят тебе! Ты же убирала их, чтобы он там тебя не узнал. Нет, ты слышишь?

Вытащила из своих волос шпильки, одну за другой сунула их Александре.

– Убери косы!

Шпильки просыпались. Беатрикс боролась со своими волосами, которые, как облаком окружили её. Александра присела, собрала шпильки. Пощекотала под коленками Беатрикс. Беатрикс пыталась отпихнуть её. Сердито захихикала. Александра встала, подколола косы.

Беатрикс развела свои кудри двумя руками, выглянула из них, как из лесу. Внимательные взгляды. Александра опустила руки. Беатрикс кое-как рассовала кудри за уши и поправила ей новую причёску.

Отступила, полюбовалась.

– До чего же ты всё-таки красивая. Чудо. Ангел да и только.

– Опять всё-таки. А что – моя колодезная душа разве не просвечивает?

– Немножко.

Беатрикс качает кудрями. Укоризненно-спокойно:

– Бесстыжая ты, бесстыжая.

Тихонечко скользнула щекой мимо её щеки.

– А что ты будешь делать, когда он вернётся?

Александра переспросила:

– Ты хочешь сказать, если.

Беатрикс поправила ей причёску:

– Ты желаешь ему смерти?

– Я о нём вообще не думаю.

– И зря. Ты вот у меня газет не читаешь, внутриполитическим положением не интересуешься, а то бы тебе пришлось задуматься. …Ага. Кто-то газетку на лесоповале забыл. …Ай. Ну, конечно. Вот, посмотри-ка. Он фотогеничный, верно? Губы блестят.

Александра отвернулась.

– Теперь я знаю, кто постоянно подсовывает мне эту хрустящую гадость. Ты бы ещё в туалете прикнопила

Беатрикс кружила за ней и старательно тыкала газету ей в лицо.

– Ещё раза устроишь мне секретик под одеялом, я отправлю в газету фотку Рене с нашего последнего пикника, где он в трусиках нюхает цветочки.

Беатрикс – покладисто:

– Да, пожалуйста. Рене, правда, будет в отчаянии, но это тоже полезное чувство. В меру, конечно.

Читает:

– Война кончилась! – Сказал Капитан Жанно. Наш корреспондент изловил юного, но уже легендарного военачальника и спросил: Хочется домой, Кэп? — Попыталась имитировать выразительный баритон Жанно. – Спать, спать – на пуховую кровать. Журналист: В одиночестве, сир? Полководец не ответил. Мы ждали, когда появится знаменитая ослепительная улыбка, но на сей раз мы ждали зря.

Александра цопнула газету.

– Ты достала, как говорят в романе Гончарова.

Беатрикс противно взвизгнула от восторга:

– Гля, ты оторвала как раз его фотку. – Палец. – Он-таки тебя достал.

Александра сделала это самое «гля» и отшвырнула.

– Ты думаешь о нём, Ли. Тебе ваще страшно повезло, ты ведь это понимаешь?

– О чём ты? – Будто не поняла Александра.

– Ты не заслужила, ты не достойна такой удачи, Ли. Подумай, ты можешь каждый день видеть своего лапусика, и даже, что у него блестящие губы… на него наставили фотоаппаратик, магний вспыхнул, лучи обхватили его и отпечатались на плёнке, чувствительней кожи – и вот он здесь, на газетном листе, здесь сохранилось его тепло… вот ткань его мундира, и под ней его плечи… А если б ты захотела хоть раз позырить программу новостей… Правда, его показывают редко, издалека, но…

Яростно ткнула её то в одно, то в другое плечо.

– Разные люди рассказывают о нём, о твоём Жанно. А Лусинда ничегошеньки не знает про Тео.

За плечиком Беатрикс стройный силуэт вырос как волшебное деревцо. Александра почесала глаз, из-под прикрытия руки умоляя деревцо о чём-то с помощью малоизящных гримас. Беатрикс, которая ничего подозрительного не приметила, с увлечением прорыдала: