Елена Виг - О ЛЮБВИ и не только… Роман в новеллах

Когда она вбежала в кухню, то я уже вытерла слезы, а в руке держала луковицу, чтобы было правдоподобное объяснение, почему у меня глаза красные.

Наше пребывание в гостях подходило к концу. Я начала заговаривать об отъезде уже неделю назад, но хозяева так активно протестовали, что я согласилась пожить еще. Мы действительно прекрасно проводили время: гуляли, купались в речке, вечером жарили мясо на углях для взрослых и сосиски для детей. Однако, пора было и честь знать. Тем более, что разговоры с дочерью были какими-то скомканными. Мне все время казалось, что она что-то недоговаривает. Хотелось увидеть ее, постараться понять, что происходит.

Аня расстроилась, а Алексей Иванович только сказал: «Вы теперь дорогу к нам знаете, приезжайте в любой момент, мы будем ждать». Я знала, что он говорит совершенно искренне.

Узнав, что мы возвращаемся, Катя сказала, что встретить не может, чтобы я везла детей к себе, а она вечером приедет. Я, конечно, тут же позвонила Саше и спросила, не знает ли он, что случилось у сестры.

– Мама, не паникуй, она здорова, работу ищет, – сказал он. – Я, кстати, тоже на следующей неделе буду в Москве.

– Дела?

– Да, дела.

Нет, совершенно очевидно, что что-то не так. Дети раньше никогда со мной так скупо не разговаривали.

Когда Катя пришла, то у детей был послеобеденный сон. Она поцеловала меня и тихо прошла в бывший отцовский кабинет, где на разложенном диване спали ее сыновья. Она долго умильно смотрела на эту благостную картину, а я смотрела на нее. Похудела, но больной не выглядит, одета по-деловому – легкий полотняный костюм, туфли на каблуке, возможно, что была где-то на собеседовании. Вымыла руки, пришла на кухню.

– Как с работой? Получается? – спросила я.

– Вполне возможно, но они еще не ответили окончательно. Там пока беременная ставка. Представляешь, обрадовались, что у меня уже есть двое детей! Мне так и сказали, что очень надеются, что я уже свою программу деторождения выполнила, а то у них одна за другой три девочки в декрет уходят.

Она засмеялась, но глаза все равно были какие-то напряженные. Я ждала, вопросов не задавала, рассказывала про наш отдых, как детям понравилось за городом. Катя слушала рассеянно, реагировала невпопад. Я встала, чтобы включить остывший чайник.

– Мама, я развожусь с Виктором – сказала она мне в спину. – Только, пожалуйста, не начинай истерики, все нормально, все живы-здоровы.

Я медленно к ней повернулась.

– Значит, Саша по твоим делам сюда приезжает на следующей неделе?

Катя кивнула.

– Да, он должен с Виктором уладить имущественные вопросы.

Как повезло, что в доме есть собственный юрист!

Я не стала спрашивать, что случилось. Захочет – сама когда-нибудь расскажет, только спросила: «Тебе больно?»

– Ты знаешь, мне никак. У меня внутри нет никаких чувств – ни боли, ни радости. Мне просто некогда чувствовать, очень много проблем нужно сейчас решить: с квартирой, с работой.

– Ты мне только скажи, это все потому, что я не захотела тебе помочь?

– Нет, мамочка, не переживай, ты тут совершенно не при чем!

Это слово «мамочка» было таким полузабытым, из самого ее детства, она так давно меня не называла мамочкой, что у меня даже слезы навернулись на глаза, и я отвернулась к окну, не желая, чтобы она это увидела.

– Не плачь, я действительно в порядке, – по-своему истолковала мои слезы Катя. – Мне только предстоит сказать об этом парням, вот этого я боюсь.

– А как вы решили относительно детей?

– Нормально решили, цивилизованно. Пусть общается, сколько хочет, я не против. Это его дети.

– Он согласен?

– Да. Согласен.

Мы дальше обсуждали только предстоящий обмен квартиры, соображали, какой район выбрать, чтобы всем было удобно. Теперь это было и мое дело. Мне предстояло стать реальной бабушкой, а ей – работающей мамой. Наша жизнь круто менялась, и нужно было не слезы лить, а организовывать эту новую жизнь.

Это новая жизнь быстро втянула нас в свой водоворот. Катя вышла на работу, Ваня пошел в школу, в которую ходила когда-то его мать. Андрюша сидел со мной дома и ждал места в детском саду. Катя продала свою квартиру на окраине и купила большую двухкомнатную квартиру в паре кварталов от меня, которую сейчас ремонтировала, а жили они со мной.

Наша квартира, которая казалась мне такой большой, когда мы остались в ней вдвоем с мужем, а потом я одна, теперь стала вдруг тесной. По ней носились дети, везде валялись их игрушки, во всех комнатах были спальные места. Я сейчас уже не могла представить, как мы помещались здесь впятером, когда еще моя мама была жива. Но утром, когда Катя с Ваней отправлялись на свои «работы», мы с младшим наводили порядок, складывали посуду в посудомойку, и до возвращения старшего внука из школы квартира была похожа на нормальное жилье.

Меня на удивление мало волновал бедлам, который устраивали внуки. Дети в принципе должны и шалить, и бегать, это совершенно нормально. Когда они, наконец, укладывались спать, то у меня наступали часы покоя, которые мне жалко было тратить на такую ерунду, как уборка. Я читала новости, переписывалась или перезванивалась с друзьями. Для чтения книг оставалось совсем мало времени перед отходом ко сну, ведь назавтра нужно быть свежей и опять заступать на вахту.

С калужскими друзьями общались довольно регулярно. Аня заканчивала учебу в институте, подрабатывала санитаркой в больнице, была очень довольна, хотя и уставала, не высыпалась. Алексей Иванович убедился, что у нее серьезные намерения и, похоже, с этим смирился. Встретились мы только весной, когда Аня получила, наконец, диплом, и пригласила меня его отпраздновать. Мы пили шампанское и чай с тортом, а потом она умчалась в больницу.

– Ну вот, даже сегодня не могла дома посидеть – заворчал Алексей Иванович, но было понятно, что это он делает для порядка, а на самом деле гордится дочерью.

Мы взяли собаку и пошли по тропинке, идущей через лес к реке.

– Ну, вы немного успокоились? – спросила я.

– Даже не знаю! Хорошо хоть, не будет разрываться между институтом и больницей, а то вон какая худая стала, поесть толком некогда. Но вообще, – продолжил он после паузы – девка оказалась упорная, не ожидал я от нее такого. И думаю, что из нее хорошая медсестра получится, она толковая и рука у нее легкая.

– Откуда вы знаете?

– Да я тут зашел как-то в больницу, – смутился он, – ну и поспрашивал про нее. Хвалят. А больные, так просто, – он немного помолчал, подбирая слова, которые не выглядели бы так, как будто он ею хвастается – ну, очень к ней хорошо относятся, – закончил он.

– Значит, не удержались, следили за ней! – засмеялась я.

– Ну так, самую малость…

Аня была молодец! Она очень повзрослела за этот год, стала держаться как-то уверенно, пропала та детская нерешительность, которая так не соответствовала ее возрасту еще в прошлом году.