Юлия Лавряшина - Авернское озеро

– Извини, я забыл предупредить. Это мачехины причуды… Она, видишь ли, доморощенный психолог. Считает, что это прием самозащиты против тех, кто приходит с недобрыми намерениями. Вроде энергетического экрана.

– Ты знаком с биоэнергетикой?

– Слегка… Читал кое-что. Меня это не заинтересовало.

Взяв за руку, Денис провел ее через некое подобие зимнего сада с увитыми плющом стенами и пальмами вдоль окон. Соня попыталась вспомнить на ходу названия знакомых растений, ведь некоторые из них росли в ее собственном кабинете, но ей ничего не пришло на ум, что и следовало ожидать, ведь она никогда не засоряла голову лишней информацией.

Заглянув сбоку в стеклянную дверь, Денис сделал большие глаза и шепнул:

– Они здесь. Ну, не трусь.

Не выпуская ее руки, он толкнул дверь. Множество любопытных глаз уставилось на нее. У Сони инстинктивно подобрались мышцы. Все звуки, кроме тихой музыки, угасли, и голос Дениса прозвучал неожиданно звонко:

– Всем привет! Я счастлив представить мою будущую жену. Ее зовут Соня.

Высокий человек с красивой седой прядью в густых волосах шагнул к ним, и Соня почувствовала, как ласкающие ее пальцы сжались.

– Павел Васильевич, он пошутил! – выкрикнул Андрей. – Они только что познакомились. Это он придуривается.

– Я понял, – сдержанно ответил Зимин.

Денис заупрямился:

– Я не придуриваюсь. Я говорю то, что чувствую.

Приобняв сына, Зимин незаметно оттеснил Соню и еле слышно произнес:

– Это и есть, сынок, самая большая дурость.

Денис ответил так же тихо:

– Годами врать друг другу гораздо умней.

Отцовская рука медленно сползла и задержалась у поясницы. Шутливо хлопнув сына по заду, он сказал:

– Ничего, малыш, веселись. Пока я жив, тебе не о чем беспокоиться.

– А если мне хочется?

Соне теперь был виден лишь его слегка вздернутый профиль. На старшего Зимина она старалась не смотреть. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться – они совсем не похожи. В лице Дениса покоряла лукавая утонченность, хотя в скулах оно было широко и суживалось только к подбородку. Но каждая его черта – узкие серые глаза под темными прямыми бровями, острый ровный нос, четко очерченные губы, всегда готовые к улыбке, – была преисполнена устремленной ввысь легкости. Отец же был тяжел даже внешне. Крупный нос угрожающе нависал над выпяченными губами, а взгляд небольших, как у Дениса, глаз давил, хотя они и были очень светлыми. Одно в нем было безупречно – пышные, тщательно уложенные кудри. В сравнении с ними волосы Дениса казались жидковатыми, и он не особенно заботился о них, небрежно отбрасывая со лба пятерней или, если уж очень мешали, собирая в хвостик сомнительной густоты. Сейчас они попросту топорщились в разные стороны.

Прервав общий разговор, возобновившийся после появления Дениса, вошла Зимина. Увидев Соню, она внезапно остановилась, но ни один мускул в ней не дрогнул. В ее походке, когда она прошла к столу, Соне увиделось нечто вызывающее и боевое, будто каждым шагом Нина Викторовна давала понять, что готова к любым действиям, придуманным психиатром.

Соня успела оглядеть и комнату. Ее огромная площадь была разбита модными в богатых домах декоративными колоннами на непосредственно гостиную и столовую, где им и предстояло обедать. Напротив находился большой камин, который, словно король среди челяди, сразу привлекал внимание. Соня пожалела, что сейчас не зима и в нем не разведен огонь. Ей хотелось бы увидеть лицо Дениса в отсветах пламени.

– Ты уже несколько дней не показывался в магазине, – с легким укором заметил Павел Васильевич. – Сынок, так нельзя вести дела.

Со смешком, больше похожим на фырканье, Денис вскинул голову. Смотреть на отца ему приходилось снизу вверх.

– А я их и не веду, – беспечно отозвался он. – Ты же знаешь, там все держится на твоем брате… Только не делай вид, что ты впервые об этом слышишь!

– Рано или поздно тебе придется браться за ум. Леность еще никого до добра не доводила.

– Ну да! – возразил Денис. – А Емелю? И потом, разве ты только что не призывал меня гулять, пока ты жив?

– Мне бы хотелось гордиться тобой еще при жизни.

Денис скривился и схватился за голову. С отвращением в голосе он взмолился:

– Ох, оставь эти американские штучки! «Гордиться!» У них это просто с языка не сходит… Не хочу, чтобы мной гордились, понятно? Я хочу, чтобы меня просто оставили в покое.

– И дали денег на карманные расходы, – невозмутимо добавил отец и тяжело хлопнул сына по плечу. – Ладно, пойди помоги Нине. Там, наверное, еще что-нибудь надо принести.

Когда Денис, со стоном закатив глаза, отошел, Зимин обернулся к Соне. Она ожидала услышать вопрос, однако он лишь смотрел на нее, не моргая, и словно чего-то ждал. Подспудно в Соне зрела убежденность, что людям, обладающим какой-либо властью, как злобным собакам, нельзя смотреть в глаза слишком пристально. Она нигде не читала такого, но почему-то была в этом уверена.

– Поразительно, – выдохнул Зимин и наконец отвел глаза.

– Что именно? – спросила она, хотя уже сообразила, о чем он.

– Вы удивительно напоминаете одного человека.

Соня спокойно кивнула:

– Вашу первую жену. Я знаю это. Ваша нынешняя супруга именно на это и сделала ставку.

– Ах, вот как? Я не знал.

– Вы сейчас сказали, как Денис. У него бывает точно такое же выражение, когда он говорит: я не знал.

– И что это должно значить?

– Лучше всех вашего сына должны понимать именно вы.

– Но вы-то – специалист! Я привык доверять профессионалам.

– Каждый родитель в общении со своим ребенком может оказаться лучшим профессионалом. Если, конечно, хочет этого.

– Ребенок или родитель?

– Лучше бы – оба.

– И все же, как вы его находите?

– Вы создали чудо природы. Я никогда не встречала ничего подобного.

Зимин с недоумением откинулся на спинку стула, потом хмуро сказал:

– Мне не до шуток. У мальчишки что-нибудь серьезное?

– А вы действительно боитесь этого?

– Что это значит?

– Некоторым людям лишь кажется, что их пугает болезнь или смерть близких, потому что так должно быть. На самом же деле им глубоко безразлично.

Мясистые губы недоверчиво поджались. Несколько мгновений Зимин разглядывал ее с выражением коллекционера, обнаружившего среди своих экспонатов подделку, потом убежденно произнес:

– Вы слишком молоды. Думаю, моя жена поторопилась с выбором.

– Дело ваше. Мне тоже ни к чему лишние хлопоты.

– Мой сын доставляет много хлопот?

– А вам?

Проигнорировав вопрос, Зимин задумчиво сказал, глядя поверх ее головы:

– Видели бы вы его в детстве. Это был чистый ангел. И внешне, и внутренне.

– На мой взгляд, он не слишком испортился с тех пор…