Olga Mercurio - В ритме танца любви

– Я предполагал, что у Вас самые серьёзные намерения, – пошутил мужчина, кинув быстрый взгляд на навигатор. – Хотите, отвезу Вас на дикий пляж, в бухту, где почти никогда не бывает людей? Придётся, конечно, проехать дальше и не по самому гладкому шоссе… впрочем, это ещё мягко сказано… но мне кажется, что Вам жизненно необходимо побыть с морем наедине.

Клэр повернулась к собеседнику – до этого она любовалась открывающимся из окна видом – и с минуту не сводила пристального взгляда с его лица.

– Как у Вас получается?

– Что именно? – Эмбриагез с большим трудом заставил себя не отвлекаться от дороги и лишь слегка повернул голову в сторону Клэр, давая понять, что слушает её.

– Угадывать мои желания. Я ведь ничего не говорю…

– Мне бы пришлось ждать целую вечность, чтобы Вы хотя бы отдалённо намекнули, чего Вам хочется, – обворожительная улыбка осветила лицо Рауля. – Так что мне ничего другого не остаётся, как полагаться на своё чутьё. Выходит, я не ошибаюсь, это радует. Итак, мы едем?

Мужчина не подозревал, что его попутчицу соблазняла не только перспектива побывать на заброшенном пляже, но и провести со своим героем ещё несколько часов. Судьба расщедрилась и отсыпала Клэр дополнительное время, а девушка не была сумасшедшей, чтобы расшвыриваться подобными дарами.

– Едем, – решительно произнесла Клэр. – Да, кстати, отличная интуиция, – добавила она с явным одобрением. – Может быть, Вы обучались чтению мыслей? Или гипнозу?

– Всё гораздо проще, – Эмбриагез подавил смешок. – Магия, – пояснил он таинственным голосом голливудского злодея.

– Ах, да, – улыбнулась девушка. – Простите, Ваше сиятельство Мерлин, но Вы так молодо выглядите… Не узнала Вас.

– Ничего, – великодушно отозвался Рауль. – Мне даже лестно…

Дорога и впрямь оставляла желать лучшего: по её краям начали вырастать скалы высотой с трёхэтажный дом, вместо асфальта под колёсами зашуршал песок, желтовато-серый и мелкий-мелкий, как пудра. Он взвивался облаком мутной пыли, обволакивая автомобиль – пришлось закрыть стёкла и порадоваться наличию кондиционера, позволяющему свободно дышать. Мужчина прекрасно ориентировался, лавируя меж слоисто-полосатых горных образований – он приезжал сюда всякий раз, стоило ему появиться в Салоу. Поэтому через час и десять минут, пролетевших за обсуждением литературы о великих чародеях и колдовстве, как одно мгновение, Эмбриагез остановил машину и заглушил мотор.

– Сеньорита, побережье ждёт Вас.

В это время Летиция входила в здание школы, двухэтажное, но очень просторное, с высокими потолками и гигантскими окнами. На первом этаже находился офис, комнаты для переодевания, кафе-бар, тренажёрный зал, душевые кабинки, даже помещение для отдыха – словом, всё необходимое. Рауль считал, что условия должны быть максимально приближены к идеалу, чтобы танцорам не приходилось постоянно отлучаться.

Женщина постояла под прохладными струями воды, предварительно скрутив роскошную гриву смоляных волос в тяжёлый пучок на затылке, натянула тренировочные шорты, спортивный топ, балетные туфли и поднялась на второй этаж. Он был разделён на два зала, побольше и поменьше. В том, что побольше, занимались все учащиеся. Пол в нём был устлан качественным, дорогим паркетом, в потолок были вмонтированы яркие лампочки, стены изнутри были сплошь увешаны зеркалами, что зрительно увеличивало и без того впечатляющих размеров помещение и помогало танцорам видеть свои ошибки. Вдоль стен по всему периметру, за исключением двери, тянулся хореографический станок.

Доступ во второй зал был открыт не каждому. Он отличался от большого напольным покрытием – вместо золотистых дощечек здесь лежали отполированные плиты, напоминающие холодным блеском глубокое, замёрзшее темноводное озеро. Повсюду так же висели зеркала, но при необходимости их можно было закрыть плотными бархатными шторами густо-кровавого, до черноты, цвета. В стену, разделяющую залы, был встроен длинный узкий шкаф – в нём хранились стопки дисков с музыкой и видеозаписями с различных концертов и соревнований. Здесь же находилась стерео-система, колонки которой были выведены на обе стороны. Рауль частенько оставался после занятий, чтобы порепетировать, ему нравилась атмосфера и обстановка помещения – ещё бы, он столько думал об этой школе, столько часов провёл, беседуя с подрядчиками и архитектором, едва не довёл дизайнера до сердечного приступа. «О Боже, ну зачем Вам эти… эти… куски обивки для гробов!» – восклицал специалист, воздевая руки к шторам. «Посмотрите, плитка на полу сине-серая, а ткань – цвета бургундского вина, осталось лишь добавить канделябры и пригласить григорианский хорал!» Впрочем, Эмбриагез не стал распинаться перед ним, лишь посоветовал выполнить требуемое, закупив материал и доставив его по адресу.

Сейчас в большом зале разминались двое ребят и девушка. До начала занятий оставалось минут пятнадцать, из раздевалок на первом этаже доносились голоса, но мысли Летиции были далеко – женщина гадала, что из себя представляет новая партнёрша её друга. Она не слишком беспокоилась, поскольку Рауль придерживался принципа не смешивать любимую работу с личной жизнью, какой бы славной она ни была, однако шестое чувство подсказывало ей, что в этот раз события будут развиваться по другому сценарию. От этого ощущения Летиции становилось не по себе.

Рауль ожидал, что его спутница начнёт осматриваться по сторонам в поисках побережья, о котором он ей сообщил. Берег был надёжно укрыт от посторонних глаз тесно растущими холмами всё из того же песка, смешанного с известняком, пропитанного солёными ветрами и превратившегося со временем в неподвижный, прочный цемент. Но Клэр перестала бы быть собой, если бы поступила так, как мужчина предполагал. Девушка лишь закрыла глаза и замерла.

– Я слышу его, – прошептала она так проникновенно, что Эмбриагез изо всех сил стиснул руль. Какие-то неземные нотки прозвучали в тихом голосе, непостижимые, с ускользающим смыслом – возможно, поэтому мужчине захотелось дотронуться до Клэр, сильно, до дрожи, чтобы если не понять, так хотя бы ощутить то, что чувствовала она. Девушка сбивала мужчину с толку своим странным поведением. Однако это не отталкивало Рауля, напротив, вся его сущность стремилась навстречу Клэр, тянулась за ней, и он – взрослый человек, способный принимать хладнокровные решения и здраво рассуждать – растерялся, как ребёнок, которого бросили в воду и сказали: «Плыви». Эмбриагез не верил в существование любви с первого взгляда, с понятием страсти был знаком и умел отличать влюблённость от вожделения. Но объяснения тому, что с ним творилось, подобрать не мог.