Елена Ильинская - Власть женщины сильней. I

– Тогда, можно сказать, что мы оба принимаем участие в его судьбе. А как ваша дочь?

Казалось, кардинал искренне заинтересован ответом Виктории, но именно этот интерес и заставил похолодеть ее пальчики от страха.

– Благодарю, хорошо. Подрастает.

Всей душой графиня желала сейчас уйти от этого человека, но на лице была лишь учтивая улыбка и ни тени былой дерзости. Виктория не хотела сейчас дразнить Перетти.

– Папа уже видел ее? – это было произнесено все тем же тоном заинтересованного друга, без иронии.

Виктория немного смутилась, но ответила:

– Простите, но разве это так важно?

– Вы же знаете, что ваша судьба, а значит и судьба… ваших детей, крайне меня заботит. Но вы, кажется, торопитесь. Позвольте, я провожу вас.

– Не стоит, – нервно вскрикнула графиня, но тут же постаралась взять себя в руки и проговорила более спокойно, – ваше преосвященство. Я хотела еще заехать к ювелиру и навестить друзей.

– Друзей… – многозначительно протянул Перетти. – Своих или Карреры?

– Общих, – и Виктория, прямо взглянув на кардинала, улыбнулась так, что у Перетти не осталось и тени сомнения – под учтивостью скрывалась уверенность в своих силах. Кроме того, он понял, что графиня прекрасно осведомлена о том, что Его Святейшество уже дважды отказал кардиналу в аудиенции, и, более того, не раз вполне убедительно указал бывшему патрону его нынешнее место.

– Что же, ступайте, синьора Морно. Желаю приятно провести время, – кардинал чуть склонил голову и направился к себе.

Через несколько шагов он остановился, обернулся и продолжил путь только тогда, когда отъехала карета графини. Ему было жаль ее, но это была последняя возможность. Каррера действительно любит эту женщину и свою дочь.

Виктория уже из окна кареты заметила, что Перетти не ушел. Графиня почувствовала, что должна сегодня обязательно встретиться с Франческо.

Ближе к вечеру служка провел Викторию Морно в апартаменты Папы Климента. Франческо был заметно взволнован:

– Как долго мы не виделись. Сегодня самый счастливый день.

Каррера протянул руки, желая обнять графиню. Виктория, приветствуя Папу, опустилась в глубоком поклоне:

– Боюсь, что это ненадолго, Ваше Святейшество.

– Почему? – он взял ее за руки и усадил рядом с собой. Не дождавшись ответа, осторожно касаясь, приподнял за подбородок ее лицо к своему:

– Что случилось, Виктория?

Словно отвергнув последние сомнения, графиня на одном дыхании проговорила:

– Сегодня, после того как я поздравила Сержа с именинами и вышла из семинарии, меня встретил кардинал Перетти. Он спрашивал о Диане.

– Я видел, как вы разговаривали, – Климент помрачнел. Папа резко поднялся из кресла, куда только успел присесть, и прошелся по комнате.

– Этот человек вернулся уверенный, что будет действовать через меня. Но я не стану марионеткой ни в чьих руках. Тем более в его!

– Ваше Святейшество, – Виктория подошла к нему, положила руки на плечи, – Франческо, я боюсь за дочь… Ты же еще не видел ее. Она здесь, вели позвать Луизу с девочкой…

Когда служанка внесла малышку, Каррера не сдержал радостной улыбки. Он взял на руки ребенка, всмотрелся в темные вишневые глаза. И тут до него дошел смысл слов Виктории.

– Почему ты боишься за дочь?

– Перетти… Он захочет заставить тебя… И наша дочь может стать для него инструментом. Знаешь, когда родилась Диана, лекарь сказал, что она совершенно здоровый ребенок и будет красавицей, советовал позаботиться о ее будущем. Но Перетти… Я чувствую – он задумал что-то недоброе, – Виктория едва сдержала слезы.

– Не бойся! Для начала ему придется попробовать восстановить свое влияние в коллегии. А я не собираюсь этого допускать. Все будет хорошо, Виктория, – Климент задумался, глядя на дочь. Через несколько мгновений он поднял на графиню тяжелый взгляд:

– Возможно, скоро мне удастся избавиться от этого человека.

– Спустись на землю, Франческо! – со слезами воскликнула Виктория. – Я боюсь его с того момента, как он забрался в мою спальню в Тиволи. Слава Богу, в постели была не я, и рядом были мои верные слуги.

Испугавшись громких голосов, девочка заплакала. Виктория подошла к Клименту, взяла ребенка из его рук.

– Прости, я не должна была тебя тревожить. Но я так хотела тебя увидеть, – женщина смотрела в глаза Клименту и, казалось, что-то искала в его взгляде.

Виктория стояла перед ним с младенцем на руках – прекрасная, хрупкая, нуждающаяся в защите. И он решился:

– Завтра ты придешь с дочерью сюда, и вы останетесь во дворце.

Тут Клименту пришлось отвлечься, в комнату постучали.

– Ваше Святейшество, пришел кардинал Менголли.

– Проводи его в студиоло, мы сейчас будем.

Когда дверь закрылась, Франческо подошел к Виктории, осторожно, чтобы не потревожить малышку, склонился к губам и после поцелуя проговорил тихо и уверенно:

– До завтра, любовь моя.

– До завтра, – так же тихо ответила Виктория, но сердце болезненно отозвалось: «Если не будет поздно».

Проходя по галерее, графиня заметила мужчину в дорожном плаще, из-под которого выглядывала алая мантия. Приглядевшись, Виктория узнала Бенвенуто. Молодой кардинал тоже узнал женщину и уже хотел окликнуть ее, как туда же вышел Климент. Кардиналу пришлось опуститься на колено перед Святейшим Отцом. Воспользовавшись этим обстоятельством, графиня быстро покинула папский дворец.

В это же время Перетти велел привести синьора Манфреди.

– Синьор, сегодня ночью вы возьмете брата Иосифа, моих людей и отправитесь к графине де Морно. Мне нужен ребенок. С головы девочки не должен упасть и волос. С женщиной можете делать что хотите. Если со мной что-то случится, увезите ребенка на виллу в Сальвеццо.

– Но, монсеньор, это серьезное мероприятие. Необходимо тщательно подготовиться – лошади, деньги…

– Синьор Манфреди, я прекрасно это понимаю! Вот деньги, – Перетти выложил перед Жераром увесистый мешочек, – остальное доверяю вашей находчивости и воле Божьей. У меня нет времени на подготовку. Ступайте, и да пребудет с вами все небесное воинство.

Манфреди отправился готовиться к исполнению приказа. Когда Жерар выходил из дома, ему встретилась женщина, одежда и фигура которой скрывались под невзрачным плащом. Она торопливо склонилась в поклоне – больше из желания скрыть лицо, чем из почтения. Манфреди успел заметить золотисто-медный локон, выбившийся из-под капюшона. Необычная простолюдинка, заходящая в дом прелата с парадного входа, показалась ему знакомой, но он не остановился, торопясь по своим делам.

Юлия вошла в палаццо и уже за порогом скинула капюшон с головы. Вставший было на ее пути слуга, склонил голову и отступил. Женщина поднялась в кабинет к Перетти и остановилась на пороге. Кардинал что-то писал за столом и, казалось, ничего не заметил. Юлия, бесшумно пройдя по меховому ковру, опустилась в кресло. Она не нарушала молчания. Она ждала. Перетти закончил писать, накапал воска и запечатал письмо. После поднялся и отошел к окну.