Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи

Я вернулась только к вечеру. Я съездила в город и купила себе поесть. Я погуляла немного по пляжу, а потом села позади отеля и наблюдала за строительными работами. Когда же я наконец вошла в дом, там все было тихо. Я прошла к себе наверх. Дверь в комнату Мелани была открыта, и, проходя мимо, я увидела там близнецов. Они сидели на полу и играли в шашки. Они с ненавистью посмотрели на меня, но увидев, что я задержалась у их двери, перепугались и перевели взгляды на свою игру.

Дверь в спальню тети Бет и дяди Филипа оставалась закрытой. Мне было интересно, уж не на весь ли день она там закрылась. Мне не было ее жаль, мне было просто любопытно. Однако ровно в шесть пятнадцать она подошла к моей двери и вежливо постучала. Она выглядела так, словно несколько часов проплакала. Теперь вид у нее был бесстрастный и безразличный, какой бывает у того, кто двигается в пространстве, ни о чем не думая, ничего не ощущая.

– Обед накрывают, – произнесла она и, повернувшись ушла прежде, чем я успела что-либо сказать.

Я не очень хотела есть и вовсе не жаждала сидеть с ними за одним столом, но все-таки спустилась вниз. Близнецы быстро опустили взгляды на свои тарелки. Дядя Филип был наиболее оживленным, но даже он казался марионеткой, которая ждет, когда же дернут за веревочку. Новая горничная накрывала на стол молча. Это была молодая девушка, но из тех, которые выглядели старше своего возраста. По ее движениям было видно, что она боится сделать ошибку. Я единственная, кто поблагодарил ее. Ее глаза засветились, но она только слегка кивнула в ответ и удалилась на кухню.

Все ели молча, а я представляла, как сидела за этим столом много месяцев назад. Я слушала свои воспоминания, в которых звучали папины шутки. Я слышала мамин смех и видела улыбку Джефферсона. Я представила суетящуюся вокруг нас миссис Бостон, напоминающую нам о том, что все остывает. Я так ушла в свои воспоминания, что новой горничной пришлось звать меня дважды. Я даже не слышала телефонного звонка.

– Она не отвечает на телефонные звонки, – услышала я голос тети Бет. – Передайте тому, кто звонит.

– Телефонистка говорит, что это междугородний звонок, – объясняла горничная.

– Междугородний? Я вскочила с места.

– Никто не разговаривает по телефону во время обеда, – объявила тетя Бет. – Это невежливо, это…

Я с ненавистью посмотрела на нее. Она взглянула на дядю Филипа, который был занят своей едой. Ее передернуло словно в лихорадке, и она вернулась к своему обеду. Я подошла к телефону. Это был Гейвин.

– Я звоню тебе весь день, – говорил он, – но мне все время отвечали, что тебя или нет, или ты спишь.

– Здесь ужасно, еще хуже, чем было раньше, – сказала я. – Как только Джефферсон появится, я уеду.

– А Филип…

– Он и близко ко мне не подходит. Гейвин, я все ей рассказала, рассказала тете Бет. Она довела меня до этого.

– Правда? И что же она ответила?

– Она с воплями бросилась от меня прочь, а теперь они все как зомби, но мне все равно.

– Я поговорил со своей мамой, а она сейчас разговаривает с папой. Они решают, что делать.

– Скажи им, пусть ничего не предпринимают, пока Джефферсон не выздоровеет. До этого момента я не хочу никаких новых проблем.

– Я беспокоюсь о тебе, Кристи. Я все время думаю о тебе.

– Со мной все будет в порядке, Гейвин. Я больше не позволяю им плохо со мной обращаться. Джефферсона перевозят сюда сегодня вечером. Мы едем в больницу, чтобы встретить его.

– Позвони мне как только узнаешь что-нибудь о нем, хорошо? Обещаешь?

– Тебе не нужно просить меня, Гейвин. Я позвоню. Вы с Джефферсоном единственные два человека, о которых я теперь забочусь.

– Я люблю тебя, Кристи. Я люблю все те нежные мгновения нашей жизни в Мидоуз.

– И я тоже.

– Жду твоего звонка, – сказал Гейвин. – Пока!

– Пока!

Я повесила трубку и вернулась за стол. Все посмотрели на меня, когда я пришла.

– Я больше не хочу есть, – объявила я. – Я буду ждать наверху, дядя Филип. Позови меня, когда будешь готов.

– Готов к чему? – спросила тетя Бет.

– Мы собираемся в больницу, – объяснил он. – Джефферсона везут сюда.

– Ты не говорил мне об этом.

– Правда? О! Ну, наверное, выскочило из головы. У меня сегодня был очень напряженный день в отеле, – быстро сказал он, глядя в тарелку. Тетя Бет нахмурилась и перевела взгляд на меня.

– Я говорила тебе, что она сделала с близнецами. Ты собирался поговорить с ней об этом, Филип. Ну?

Он взглянул на меня.

– Сейчас не время, – ответил он.

– Нет, как раз время. Почему…

– Сейчас не время! – объявил он с такой твердостью в голосе, какой я не слышала с момента своего возвращения. Тетя Бет покраснела и сжала губы. Она кивнула, и ее голова качнулась, словно шея была пружиной.

– Я буду ждать наверху, – повторила я и оставила их за обеденным столом почти в такой атмосфере, какая бывает только в морге.

Через полчаса ко мне постучался дядя Филип. Он переоделся в странную одежду. На нем были джинсы, теннисные туфли, черная водолазка и черная куртка с его именем, вышитая золотом на нагрудном кармане.

– Готова? – спросил он, улыбаясь. Дядя заметил, как я на него смотрю. – О, эту куртку я носил в старших классах, на ней название моей школы, – объяснил он и повернулся, чтобы показать мне вышитую на спине надпись «Эмерсон Пибоди». – До сих пор неплохо сидит.

Я медленно поднялась и надела свою легкую куртку. Что-то пугало меня в том, что он надел эти школьные вещи. Я не знаю, почему, но пугало. Он отступил в сторону, выпуская меня из комнаты.

– Ты очень хорошо выглядишь, – сказал он. – Очень.

Мне было интересно, пойдет ли с нами тетя Бет, хотя бы притворившись, что ее интересует здоровье Джефферсона, но она сидела внизу, читала и слушала треньканье близнецов на рояле. Никто из них даже не посмотрел в нашу сторону, когда мы направились к выходу. Дядя Филип открыл мне дверь. Я ожидала увидеть у входа Джулиуса и лимузин, но там стояла машина дяди Филипа, которой он редко пользовался.

– А где Джулиус? – спросила я.

– Сегодня у него выходной.

– Уверена, он захотел бы поехать.

– О, у Джулиуса есть подружка, вдова, он навещает ее где-то в Хедлейвилле. Он даже подумывает жениться, – улыбаясь, сказал дядя Филип.

Он открыл дверь, и я села в машину. Затем он быстро обошел машину, сел на место водителя, и мы поехали.

Вечернее небо было затянуто тучами, даже месяца не было видно. Темнота показалась еще гуще, когда мы выехали из Катлерз Коув и направились к Вирджинии Бич. Дядя Филип был странно молчалив. Я думала, что он примется болтать так же, как и тогда в самолете, но нет. Когда я взглянула на него, я заметила странную мягкую улыбку у него на губах.

– Что за вечер, что за вечер, – наконец произнес он.