Мари Фишер - Нежное насилие

– Да так… Как всегда, – сказала Хельга вполне дружеским тоном.

Однако Катрин расслышала в этом упрек.

– В ближайшее время я тебя больше одну не оставлю, – пообещала она.

– Ты же знаешь, я вполне справляюсь.

– Вероятно, встречать Клаазена я не поеду.

– Не поедешь? – Теперь Хельга подняла голову и внимательно взглянула на Катрин через свои поблескивающие очки. – Я-то думала, что это для тебя важно.

– Не так уж и важно. Не настолько, чтобы из-за него бросить среди бела дня все домашние дела – так мне кажется.

– Решай сама, дорогая. Но из-за меня нет необходимости ему отказывать. Этого я бы не хотела ни в коем случае.

– Это не из-за тебя, мамуля.

– Тогда ты должна была бы и выразить это как-то иначе. Ты же знаешь, я никогда не требовала от тебя никаких жертв.

– Я этого и не говорю.

– Вот и хорошо, дорогая. Может быть, ты пойдешь отдохнуть? Мне как-то неуютно, когда ты стоишь здесь как неприкаянная, заглядывая нам в карты.

– Собственно, я еще вовсе не устала, – сказала Катрин, сама поражаясь своим словам.

Даниэла повернула к ней свое живое, маленькое смуглое, как у цыганенка, личико.

– Ну так давай, садись! Чего ты ждешь? Поиграй с нами! Втроем веселее!

– Подождите, я только сниму куртку и положу на место вещи. И сразу же приду.

Через десять минут она составила компанию матери и дочери. Сняв юбку и пуловер, она набросила свободный халат. Да, теперь она действительна была дома.

Прошло несколько дней, и ей позвонили из редакции «Либерта». Катрин как раз закрывала лавку, и первой, как всегда, у телефона оказалась Хельга. Сняв трубку, она прикрыла ее рукой и прошептала:

– Это господин Клаазен. Сказать, что тебя нет?

– Не надо, я поговорю. – Катрин взяла трубку.

– Добрый день, госпожа Лессинг! – услышала она голос секретарши. – Минутку, прошу вас. Соединяю с господином Клаазеном.

Потом послышался голос Эрнста Клаазена. Его четкая речь с ярко выраженным северонемецким акцентом резко обрушилась на Катрин. Со сдержанной вежливостью он осведомился о погоде на Рейне и о ее самочувствии. Катрин отвечала рассеянно, поскольку уже думала о том, как избежать встречи, которую он, видимо, предложит.

– А как идет работа? – поинтересовался он.

– Новые эскизы почти готовы. Вышлю их вам завтра или послезавтра.

– Не надо, подержите их у себя. Тогда у вас будет возможность передать их мне из рук в руки. Пятнадцатого я буду в Дюссельдорфе.

– Ох, это неудачно, – бросила она, волнуясь. – Пятнадцатое как раз понедельник, так ведь? В этот день моя мать должна уехать. А закрыть лавку я не могу.

– Ну, тогда я остановлюсь в Дюссельдорфе на обратном пути. Восемнадцатого. Согласны?

– Нет, к сожалению. В этот день я тоже освободиться не смогу.

Клаазен секунду помолчал, и Катрин подумала: «Какую же идиотскую сцену я тут разыгрываю! Он, наверное, сочтет меня самой безответственной болтушкой всех времен. Да и мне самой надо бы с ним увидеться. Похоже, теперь он полезет в бутылку».

Но когда он снова заговорил, его голос звучал совершенно спокойно, никаких следов обиды не ощущалось.

– Тогда давайте просто возьмемся за это дело с другого конца, – предложил он. – Скажите сами, когда бы вам было удобно встретиться, любезная госпожа Лессинг.

Она едва не поперхнулась.

– Нет, это исключено. Не могу же я требовать, чтобы вы приспосабливались к моим срокам, господин Клаазен.

– Но ведь вы этого и не требовали! Это – моя идея. Катрин поняла, что попала в ловушку.

– Господин Клаазен, разрешите, я поговорю с матерью.

Она крепко зажала низ трубки кулаком и бросила умоляющий взгляд на мать, которая, изображая полное равнодушие, перелистывала один из журналов мод. «Почему она не отходит от меня? – мысленно возмутилась Катрин. – Могла бы и наверх подняться».

Потом, освободив трубку, она громко сказала:

– Господин Клаазен, все в порядке. Мама согласна. Она останется здесь на понедельник, и я смогу подъехать к аэропорту.

– Надеюсь, это не доставит старшей мадам слишком больших неудобств?

Катрин не стала обсуждать этот вопрос.

– Когда подъехать? – спросила она.

– Мой самолет приземляется в 12.27 в аэропорту Дюссельдорф – Лохаузен. Мы могли бы вместе пообедать.

– Прекрасно, господин Клаазен. Буду встречать вас в зале ожидания.

– И захватите с собой, пожалуйста, эскизы!

Оба положили трубки одновременно.

– Хорошенькую ты заварила кашу, – заметила мать.

– Ну, поскольку ты все слышала…

– Не все. Только то, что говорила ты, – констатировала Хельга.

Катрин не дала себя прервать:

– … Ты должна была понять, как я старалась избежать этой встречи.

– А почему, собственно?

– Ты еще, пожалуй, скажешь, что тебе нравится, когда я с ним встречаюсь.

– Мне до этого нет никакого дела, дорогая моя.

– Согласна, что нет. Не отрицаю.

– Я ведь всегда предоставляла тебе свободу. Или ты можешь привести примеры иного отношения?

– Нет, – вынуждена была признать Катрин.

– Ну, вот видишь. Не касается меня и то, почему ты пыталась избежать встречи с ним. Если не хочешь объяснять, то я этот вопрос снимаю. Не желаю я знать и о том, почему ты так быстро позволила себя уговорить на отвергнутый тобой вариант.

– Он предложил, чтобы я сама определила срок свидания. Не могла же я сделать вид, что никогда и ни при каких условиях не найду времени для встречи.

– Можешь мне ничего не объяснять, дорогая моя, меня это не касается.

– Было бы совершенно ненормально, если бы ты совсем не интересовалась моими делами и заботами.

«Надеюсь только, что забот окажется не слишком много», – собиралась ответить Хельга, но предпочла промолчать.

– Если хочешь знать, мы встречаемся за обедом, чтобы поговорить о делах. Что в этом плохого?

– Ничего. Не помню, чтобы кто-либо выражал по этому поводу порицания.

– Почему же я должна защищаться?

– Потому что постоянно чувствуешь себя так, словно на тебя кто-то нападает. Из-за чего? Этого я тоже понять не могу.

– Значит, я просто спятила?

– Есть немного. Но у кого этого нет?

Катрин вдруг вспомнила, что ее встреча с Эрнстом Клаазеном нежелательна вовсе не ее матери, а Жан-Полю.

– Прости меня, если я вела себя как-то не так, – сказала она подавленно.

– Да, ладно, дорогая моя, я не сержусь. Ты, конечно, поступаешь правильно. Мне только кажется, что Клаазену твое поведение – то да, то нет – могло показаться кокетством. Надо тебе быть осторожнее. Не хочу давать советов, но дразнить мужчин опасно. Вполне может случиться так, что он поймет твои слова превратно.

Катрин с трудом удалось сдержаться, чтобы не вскрикнуть.

– Буду следить за собой, – пообещала она.

– Боюсь, Тилли не сможет на этот раз нам помочь. Маленькая Ева плохо себя чувствует.