Лариса Уварова - Букет кактусов

– На собак?

– И на собака тоже! Ты умный человек, Михаила. Мы с тобой будем дружить, да? У тебя проблема, Михаила?

– Проблема?..

Вопрос застал банкира врасплох. В самом деле, не скажешь же, что все проблемы исчерпаны, потому что он, Вьетнамец, обещал Соколову свою дружбу!

– Только не говори мне, что ты позвонила только чтобы благодарить за похороны. Если кому-то нужен Вьет – значит, у этот человек проблема. Может, есть собака, который надо охотиться, а?

Михаил Петрович лихорадочно соображал, ему не хотелось разочаровывать «нового старого друга». Тут его взгляд уперся в броский газетный заголовок, заскользил вниз, к фамилии автора... Вот же он, его неоплаченный «должок»! Мелочь, но вернуть требуется. И как раз по профилю Вьетнамца.

– Как тебе сказать... Не то чтоб проблема – так, пустяшное дельце.

– Скажи как есть. Или ты не верила, что Вьет может помогать?

– Ну что ты! Дело вот в чем. Ты, конечно, знаешь, что в последнее время случилось много неприятностей, которые... м-м... неблагоприятно отражаются на деятельности нашего банка. Сначала арест судьи Колчина, с которым я когда-то имел несчастье работать вместе, теперь вот ужасная смерть Сережи Мыздеева. И на того, и на другого в свое время газеты вылили ушаты грязи, да и мне, признаться, досталось вместе с ними.

– Вьет не читать газета, Михаила. Как у вас говорят? Собака лает, а ветер... несет, да?

– Завидую тебе! А я вот никак не могу отделаться от партийной привычки. Но если даже я вовсе перестану заглядывать в газеты, проблема от этого не исчезнет, Вьет! К сожалению, многие люди имеют привычку их читать, а некоторые даже им верят. Журналисты создают дурную репутацию банку, и это очень опасно. Писаки порочат деловых людей, собирают компромат, сочиняют всякие небылицы. Даже мертвых не щадят! Читал, что нацарапал в сегодняшней «Воронской правде» один борзописец по фамилии Кулик? Ах да, ты не читал...

– Что он писала?

Голос Вьетнамца был как натянутая тетива.

– Он дает понять, что Сережу убрали свои. То есть представители криминальных кругов, с которыми он был тесно связан. Можешь себе представить? Другие тоже хороши, но этот парень совсем оборзел! По его статейкам уже копает специальная комиссия при губернаторе, материалы пошли в прокуратуру. А ты говоришь – «ветер носит»...

Несколько секунд в трубке слышалось напряженное дыхание. Вьет принимал решение.

– Твой правда, друг, газета надо читать. Иногда! Этот парень и есть твой проблема, Михаила?

На секунду бывший прокурор испугался, но слово уже вылетело. А Вьетнамец не тот человек, у которого можно забирать назад слова! Да и зачем, собственно?

– Значит, не собака – птица, ха-ха! Птица – это слишком легкий охота для Вьет, но чего не сделаешь ради друг, Михаила! Не беспокойся, это был последний статья твой Кулик. Больше он не будет делать тебе неприятность. И мне тоже.

– О Господи, Вьет, ты меня не так понял! Я не имел в виду, хм... радикальные меры. Его надо просто поучить, объяснить, что к чему...

– Вьет правильно понимал тебя, прокурора. Я же сказал, не беспокойся. Теперь это мой проблема, а как решать свой проблема, Вьет знает. Сегодня вечером этот парень будет иметь сюрприза.

– Сегодня вечером... – машинально повторил собеседник.

– Если ты больше ничего не хотела сказать мне, Михаила...

– Нет-нет, это все. Еще раз спасибо тебе... за помощь.

– Хватит свистеть, – добродушно отмахнулся бандит. – Ты сама сказала, какой счет между свои люди? Нужно помогать – звони Вьет в любой минута день и ночь.

Эфир опустел, оборвав хихиканье Вьетнамца. Старик уронил на стол дрожащие руки.

– Слава Богу! – чуть слышно шептал он, не отдавая себе отчета. – Слава Богу...

Этот пятиминутный разговор забрал все моральные и физические силы Старика. Пальцы, все еще судорожно сжимавшие телефонную трубку, превратились в сосульки, и спина под теплым пиджаком заледенела. А ведь еще полчаса назад в кабинете было душно, он даже распахнул обе двери в приемную...

Что это?.. Михаил Петрович готов был поклясться, что кто-то легонько прикрыл дверь, ведущую из приемной в коридор. Он ясно слышал звук! И по ногам потянуло мгновенным сквознячком, и тяжелый тюль на окне еле заметно качнулся...

Кто-то был здесь! Кто-то стоял в приемной, пока он разговаривал с Вьетнамцем. Кто?! Долго ли он стоял? Что он слышал?! О Господи...

С проворством шестнадцатилетнего мальчика пожилой банкир сорвался с места, выскочил в приемную, распахнул дверь в коридор... Он был пуст.

Соколов закрыл дверь и потянул ноздрями воздух, словно гончая. В нем висел довольно плотный дух дорогого мужского одеколона – какой-то очень знакомый запах... Смятенный взгляд Михаила Петровича упал на большие электронные часы в приемной, они показывали 18.11.

Боже! Ведь он вызвал на шесть часов Славку Филимонова. Пресс-секретарь должен был подготовить тезисы его спича на завтрашнем банкете по случаю четырехлетней годовщины банка. Совсем из головы вон!

Босс метнулся к пульту селекторной связи.

– Вахта?.. Это Соколов. Филимонов ко мне проходил?

– Только что вышел, босс. Сказал, что забыл дома какие-то бумаги. Вернуть?.. Ой, он уже отъехал!

– Черт! Давно он вошел?!

– Секунду... В семнадцать пятьдесят семь. А что...

Но Старик уже нажимал кнопочки на сотовом телефоне. В конце концов, ему милостиво разрешили обращаться за помощью в любое время дня и ночи. А сейчас помощь ему требовалась самая скорая, безотлагательная.

Славик гнал свою «девятку», в голос матеря красные сигналы светофоров. Твою мать, до Данькиной редакции нормальной езды – каких-нибудь десять минут! Так нет, понаставили везде этих самых трехглазых...

В его бедной рыжей голове все смешалось: страх, ошеломление, возмущение, запоздалое прозрение и какая-то отчаянная, мальчишеская отвага. Она-то, вопреки страху, и гнала его вперед. Предупредить Даньку Кулика! Он должен это сделать во что бы то ни стало, а потом...

«А что потом, дуралей? – пробивалось сквозь его решимость что-то противное, предательское. – Гляди, выйдут тебе боком не погасшие дружеские чувства к опальному редактору...» Но он щелкал по носу свою слабую, зависимую натуру – и она, поскуливая, уползала в темноту. А Филя только крепче сжимал руль.

Вячеслав Арнольдович подмигнул зеркальцу, подбадривая «супермена». Тут его мысленному взору явился другой супермен – настоящий, тот, за которым он тянулся с тех самых пор, как они познакомились в универе. Тянулся яростно и оголтело, тащил себя за уши, вставал на цыпочки, наделал в подражание ему массу глупостей – но так и не смог даже приблизиться к своему идеалу. Идеал звали Борькой Жемчужниковым.

– Интересно, а он смог бы так? – спросил водитель «девятки», не замечая, что говорит сам с собою вслух.