Лариса Уварова - Букет кактусов

Он имел в виду все, что пережил в последние несколько минут: свое смятение в пустой приемной, за приоткрытой дверью босса, свое мгновенно пришедшее решение спасти друга, который тебя презирает, считает совсем пропащим, и эту одинокую гонку по вечерней улице, и эти незнакомые, прекрасные глаза в автомобильном зеркале... Спросил – и удивился, потому что впервые не смог ответить на этот, казалось бы, риторический вопрос.

Что он, Борька Жемчужников, сказал ему тогда, в девяносто первом, когда уговаривал заняться вместе «автомобильным бизнесом»? «Подумаешь, делов куча, разбирать ворованные тачки! Не мы же их угоняли – это во-первых. А во-вторых, пусть не будут лохами, не оставляют где попало без присмотра. Это же не навсегда, старик, вот подзаработаем бабки – и привет. Пойми ты, все равно кто-то будет этим заниматься – так почему не мы с тобой? Не бери в голову!»

А потом, когда погибла его мачеха, и так по-глупому обвинили в убийстве Борькину девчонку, Шурочку, – что он сказал? «Пойми, старик, она влипла, ее все равно посадят! Менты уже доказали, что она вломилась к нам в квартиру как раз в тот момент, когда у Ольги случился сердечный приступ. Если у меня не будет бесспорного алиби, нас обвинят в сговоре – и тогда обоим кранты! Черт, да если б я знал, что так все обернется, – разве б я побежал за этим чертовым пивом, будь оно неладно?! Я же тебя не уговариваю лжесвидетельствовать – так, сущий пустячок... Не бери в голову, старик! Ты же не думаешь, в самом деле, что это я укокошил Ольгу?!»

Разумеется, он так не думал. И потому согласился подтвердить «сущий пустячок» – что ни за каким пивом Борька не бегал и вообще не покидал его, Филину, квартиру до самого вечера, когда неожиданно подхватился и потащил всех к себе – «смотреть потрясную кассету». Чип тогда, помнится, малость перебрал и закемарил, и они легко внушили ему, что Жемчужников все время неотлучно находился на глазах честной компании.

А этим летом, в ресторане «Брно»? Сто лет не встречались втроем, и вот, наконец, «совпали». Борька приехал, а тут и Чип позвонил. Договорились посидеть как люди. Толик предлагал пригласить еще Даньку, но Жемчужников и слышать не захотел. Вы что, говорит, этот борец за правду просто плюнет вам в рожи. А вышло, что в рожи им обоим – Борису и ему, Филе, – плюнул Толька Чипков. Напился, слово за слово... В общем, вышла отвратная история. Толик орал на весь кабак, что Борькин шеф Кондрашов через «Омега-банк» занимается финансовыми аферами и разными темными делишками, «и вы, дружки хреновы, во всем этом паскудстве по уши увязли». Что он, мол, раздобыл убойной силы документы, и как только вернется из командировки – «все ваше осиное гнездо разворотит на хрен».

Естественно, у него, у Славки, тогда возникли вопросы к «другу и учителю по жизни». И что тот ответил? «Не бери в голову, старик. Ты что, не видишь, наш Чип просто с цепи сорвался! Два года был „в завязке“, а тут даже нажрался от зависти, что у нас с тобой все о'кей. Обычный пьяный бред! На девять десятых».

«Значит, хоть на одну десятую, но все-таки правда?» – не отставал Филя. Борька сузил свои стальные глаза. «А ты думал, из каких шишей тебе платят десять штук в месяц, плюс премиальные? Из бюджетных ассигнований? Или из щедрых спонсорских пожертвований? То-то! Достали вы меня сегодня, правдоискатели долбаные! Хотите одновременно сладко жрать и крепко спать? Тогда, Филечка, один выход – не бери в голову! Я тебе уже сказал. А то ведь можно ее и лишиться, старик...»

Славик часто вспоминал потом эти его слова. Особенно после того, как Толька не вернулся из командировки. Филимонов не мог отделаться от ощущения, что пьяные откровения его друга-корреспондента в ресторане и его исчезновение как-то связаны между собой. Но в паузах между этими грешными мыслями, между собственными наблюдениями, сопоставлениями и выводами старался все-таки, по Борькиному совету, «не брать в голову». И это у него с грехом пополам, но получалось. Вплоть до сегодняшнего вечера, когда, явившись к шефу с тезисами его будущей речи, услышал, как Михаил Петрович жалуется человеку по имени Вьет на свою «проблему». Это имя было слишком известно в городе, чтобы пресс-секретарь вежливо заткнул уши. Он и понятия не имел, что его босс, бывший прокурор и уважаемый человек, знается с таким отпетым бандитом! А «проблемой» был не кто иной, как Данька Кулик, его однокурсник и в давнем прошлом друг, далеко не супермен, но честный и порядочный парень.

Вот впереди, на расстоянии двух кварталов, заблестели желтые фонари Плехановской. Пересечь ее – а там рукой подать. Только бы Данька был еще в редакции! Во всяком случае, в прежние времена, когда они еще знались, его «железно» можно было застать вечерами в редакционном кабинете. Дождется, когда все разойдутся, и сидит часов до девяти-десяти, строчит свои шедевры свободной журналистики... Зато по утрам его раньше полудня на месте не ищи.

Филимонов глянул в зеркало заднего вида и обомлел, на «хвосте» у него висела черная бронированная громадина – «Галлопер». Он держался на расстоянии не более пяти метров, и Славик прекрасно видел сверкающий передний бампер, высокие, как будто изготовившиеся к прыжку колеса, «вытаращенные» фары и черное, слепое лобовое стекло, в котором отражался зеленый акулий глаз светофора...

Он мог бы поклясться, что несколько раз видел эту самую машину у подъезда «Омега-банка». Но как-то не удосужился узнать, кому она принадлежит. Зато теперь пресс-секретарь мог сделать на сей счет предположение с большой долей вероятности!

Одно было совершенно ясно, этот монстр неспроста оказался позади него на вечерней улице.

Славик почувствовал, как шевелятся волосы у него на затылке. Однако мысль, против ожидания, заработала быстро и четко. Он понял, что до редакции ему не добраться. А если даже доберется, то это уже ничего не изменит. Поздно... Единственный выход – разыскать телефон и позвонить. Это еще, наверное, не поздно. Вряд ли Вьетнамец уже отправил туда вторую «бригаду». К тому ж ему потребуется какое-то время, чтоб навести о Даньке справки. Соколов же не назвал ничего, кроме фамилии.

Надо добраться до телефона!

Филимонов даже усмехнулся, до чего же спокойно он обо всем этом рассуждает. И о чем?! Пристрелят его или не пристрелят. С ума сойти!

Он заставил себя сбросить скорость у светофора, который уже дал предупредительный желтый сигнал. Убедился, что и преследователи сделали то же самое, намереваясь остановиться... И вдруг – в самый последний миг! – резко нажал на газ и дал левый поворот.

Этот трюк дал ему фору в полквартала. Почти не разбирая дороги, он нырнул под арку какого-то проходного – то бишь проездного – двора и помчался по пересеченной газонами, детскими площадками и мусорными бачками местности. Эти старые дворики в центре родного Воронска он знал как свои пять пальцев.