Александра Таневич - На краешке любви

– Не баловал, – кивнул Дмитрий.

– Тебе когда надо деньги-то?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Тогда завтра. Я с книжки сниму.

– Спасибо, ба. Это меня устроит.

– А что в горы собрались? Съездили бы к морю, позагорали.

Дима посмотрел на Женю.

– Не-а, только не на пляж, – сказал он, усмехнувшись. – Там народу полно. И жарко. А в горах хорошо, свежий воздух, запах листьев...

Клавдия Ивановна сменила тему:

– Ну, Женя, посмотрела фотографии? Димкиного деда видела карточку?

– Красивый, – кивнула девушка.

– Только оболтус он большой был. И внук весь в дедушку, царство ему небесное, Константину моему.

Димка эту фразу слышал уже тысячу раз и даже не обратил на нее внимания. А Женьке показалось, что бабушка шутит. Клавдия Ивановна совсем не шутила. Димкиного деда она в молодости любила, но, как оказалось, жить с ним было невозможно: он всегда был большой бабник, а уж когда ему вдруг на целину захотелось, она не выдержала и сказала, что никуда он не поедет. Так муж и сгинул где-то в казахских степях. Ничего этого, правда, бабушка внуку никогда не рассказывала.

Почаевничав недолго, молодые люди попрощались с Клавдией Ивановной.

– Замечательно, – сказал Дима по дороге на их остров. – Полдела сделано. Завтра едем к твоей бабушке.

– Ох, боюсь я, что у нее все так гладко не пройдет, – вздохнула Женя. – Ты мою бабушку не знаешь.

– Да ты мне все уши прожужжала своей бабкой, какая она у тебя нестандартная.

– Конечно, нестандартная. Знаешь, я у нее однажды спросила – почему дед умер молодым? Неужели она не могла вылечить?

– Ну и? – Димку всегда пугало то, как Женька говорит о своей бабке. Где это видано – рассказывать, что бабка ведьма, да еще и с гордостью.

– А бабушка сказала, что он не хотел жить... Дим, разве можно не хотеть жить?

– Глупости все это, – пробормотал Дима.

Он был уверен, что у Женькиной бабушки деньги выпросить будет проще, чем у его, потому что Клавдия Ивановна принципиально не брала от дочери никаких денег, кроме ежемесячного продуктового пайка. А Женькина бабка, судя по словам внучки, не гнушалась брать подношения за свою не зарегистрированную ни в каких налоговых инстанциях деятельность. Ольга Никифоровна занималась травничеством. Хотя установленной твердой таксы на услуги у нее не было, плату брала она по принципу: кто чего и сколько даст, за то и спасибо. Женя иногда говорила, что бабка у нее – родимая ведьма. Димка усмехался. Ему казалось, что она просто хочет запугать его своей бабкой.

Женька хотела как следует подготовиться к разговору со второй бабушкой, Димка же настоял на том, что надо провернуть дело побыстрее. Тем более если бабка ведьма, то к разговору с ней подготовиться невозможно, потому что обмануть она себя не позволит, да они врать и не собираются.

На следующий день в автобусе Женька все время молчала и сосредоточенно смотрела на дорогу. Она боялась, что бабушка денег не даст.

По дороге автобус забуксовал, попав в большую лужу. Пассажирам пришлось выйти, и несколько мужчин толкали автобус. Для Женьки это было неудивительно, такая ситуация возникала почти всякий раз, если накануне шел дождь. Бывало и хуже. Один раз пассажиры брели до деревни оставшиеся шесть километров пешком – автобус из лужи так и не смог выбраться.

Но в этот раз все обошлось, если не считать того, что Женька с Димкой, который был до колен вымазан краснодарским черноземом, заявились к бабушке в весьма непрезентабельном для первого знакомства виде.

Бабушка, глянув на Димку, охнула:

– На кого ты похож! Опять застряли?

Женька сразу поняла, что Дима ей не понравился: с незнакомыми или чем-то неприятными ей людьми бабушка разговаривала на чистом русском. У нее были какие-то свои критерии порядочности.

Девушка кивнула и попросила:

– Бабуль, у тебя есть какие-нибудь брюки?

Ольга Никифоровна окинула Дмитрия оценивающим взглядом, от которого парню стало немного не по себе:

– Колькины старые, пожалуй, коротковаты будут, да ничего, потерпишь. Подождите тут, не идите в хату в таком виде.

Женька вздохнула. Судя по довольно холодному началу, разговор предстоял не из легких.

– Димусь, бабушка денег может и не дать, – предупредила она.

Димка вспомнил взгляд Ольги Никифоровны и мысленно согласился.

Через несколько минут бабушка вышла из хаты, держа в руках старые, потрепанные внизу брюки, чистое полотенце и мыло.

– Женя, покажи ему, где летний душ.

Внучка проводила гостя к душевой, а сама вернулась к бабушке, решив попытать счастья. Ей подумалось, что в отсутствие Димки баба Оля может оказаться более уступчивой. Разговор Женя начала издалека.

– Бабулечка, а у тебя лишние деньги есть?

Ольга Никифоровна усмехнулась:

– Деньги никогда не бывают лишними, – и добавила: – А тебе зачем?

– В горы хочу поехать. Отдохнуть.

– С этим парнем, которого ты наконец-то соизволила мне показать? – В старушкином голосе чувствовалось недовольство.

– Ба, не сердись. Ну нету же ничего страшного в том, что мы поедем вдвоем.

– Девка, ты иногда хотя бы думаешь о том, что делаешь?

Женька опустила глаза. Обманывать бабушку – самое бесполезное дело на свете. Девушка вспомнила, как в то лето, когда они с Димкой стали по-настоящему близки, бабушка спросила: «Ты с кем спишь?»

Женька тогда попыталась отговориться, мол, ни с кем она не спит, и прочая... Ольга Никифоровна сказала только: «Вот погоди, прибежишь еще ко мне...» Женя подумала, что бабушка говорит о незапланированной беременности.

И вот теперь, вспомнив бабушкино предупреждение, девушка догадалась сказать:

– Ба, но мы ведь собираемся пожениться.

– И заявление у вас уже лежит в загсе? – саркастически поинтересовалась Ольга Никифоровна.

– Нет. Мы думали. Но у Димки умер двоюродный дедушка, а потом мать заболела. Может, специально, чтобы Димка не вздумал жениться. Ведь он не хочет без согласия матери. Вернее, не то чтобы без согласия. Просто, прежде чем идти в загс, он хочет поговорить с мамой. А то она такая, от нее всего можно ожидать, любой подлянки. – Женька вспомнила про Ингу Константиновну, и настроение у нее окончательно испортилось. – Ба, я же тебе говорила, он зимой еще обещал, что летом поженимся, но видишь, так складывается, что никак не получается. Он же не виноват, что у него дед умер. Хоть и неродной.

– Вот идет твой миленький. А ты-то будешь мыться?

Женька отрицательно мотнула головой:

– Не, мы потом на речку сбегаем.

Бабушка подождала, пока Димка подойдет ближе, и громко сказала:

– Теперь можно и в дом. Я как раз сегодня борщ сварила.

Димка ел с удовольствием. Он любил борщ, а то, что в училище иногда давали под видом борща, есть можно было только с голодухи. А Инга Константиновна никогда с борщом не возилась. Иногда по выходным его готовил отец – большую кастрюлю, чтобы хватило на три дня. Борщ Ольги Никифоровны не был похож на тот, отцовский, но тоже был очень вкусным.