Тина Леонард - Двое

Эта мысль что-то не очень понравилась Заку. Лу-Энн может пойти на прием с родителями, но она этого так не любит. Предпочитает, чтобы рядом был надежный мужчина… Но раз Зака нет, значит, его место займет кто-то другой. Зака вдруг охватила ревность, хотя он понимал, что это глупо и беспочвенно. Лу-Энн не станет строить глазки посторонним мужчинам. Мысли о том, что Лу-Энн может оказаться в объятиях другого мужчины, на какое-то время отвлекли его от происходящего.

Анни резко поставила на стол большую сковороду, с которой с грохотом слетела крышка. Зак вздрогнул: что происходит? Анни стала заворачивать что-то в фольгу, и у нее явно не ладилось. Конечно, его присутствие ее раздражает. У нее нет настроения вести с ним светскую беседу, а уж тем более возобновлять разговор о земельных участках. Она злится, не зная, как дальше себя вести. Тут Зак вспомнил их объятия и поцелуй у пруда. Они ведь оба, одновременно, воспылали страстью друг к другу. Как она прижималась к нему! Но теперь от ее благосклонности не осталось и следа. Какая-то в этом есть загадка.

Анни начала резать лук, и у Зака защипало в глазах. Скорей бы она закончила и дала ему ключ от бунгало! Невыносимо сидеть здесь на кухне, молчать и просто наблюдать за ней. Не знает он, как вести себя со своенравными женщинами! И его жутко раздражают перепады собственного настроения.

Он снова протянул руку к телефону и остановился. Нет, звонить Лу-Энн сейчас нельзя. Она начнет сердиться по поводу его отсутствия, а ему придется успокаивать ее всякими нежностями, и это притом что Анни в двух шагах от него. Кроме того, на кухне так шумно, что Лу-Энн ни за что не поверит, что он звонит ей из гостиницы. Да и не пристало врать в присутствии Анни.

Вдруг Анни громко вскрикнула, и Зак вскочил на ноги.

— Что случилось? — спросил он, подбежав к ней.

— Я порезала палец, — ответила Анни совершенно спокойно, обматывая палец салфеткой. — Пустяки!

— Покажи! — потребовал Зак.

Он сорвал салфетку и потянул Анни за руку к мойке. Пустив струю холодной воды, он подставил ее палец под кран.

— Подержи так минутку, потом посмотрим, что там, — велел он.

Анни подчинилась без звука. Зак внимательно посмотрел на нее, стараясь понять — не из тех ли она дамочек, что падают в обморок при виде крови? Скорее всего, нет. Тогда он подошел к плите, на которой в сковороде жарились овощи. Может, их надо помешать, чтобы не пригорело? Тут же в кастрюльке кипели нежно-розовые бобы в густом томатном соусе. Зак повернулся к Анни, чтобы узнать, что ему с этим хозяйством делать. Но она стояла к нему спиной, не проявляя никакого беспокойства по поводу брошенного без присмотра ужина.

В приготовлении пищи Зак вообще ничего не смыслил, так как всегда пользовался только микроволновой печью для разогрева готовой еды. Поэтому лучше ему ничего не трогать на плите, чтобы не испортить. Кулинария — дело женское, а вот врачевание — мужское. Следует попробовать полечить Анни. Ей, наверное, это больше понравится. Зак решительно выключил конфорки и подошел к Анни.

— Как палец? — поинтересовался он деловито.

— Отлично.

Но голос ее прозвучал как-то слишком тихо. Зак осторожно взял ее руку и внимательно осмотрел палец. Рана была небольшая, но глубокая. Кровь еще не перестала идти, и Зак снова подставил ее палец под струю холодной воды.

— Через минуту пройдет, — успокоил он Анни.

— Да со мной все в порядке, — сказала она спокойно. — Нечего создавать из такой ерунды проблему.

Зак только усмехнулся и усадил ее на стул возле мойки. Может, она раньше и переносила спокойно всякие травмы, но в этот раз он чувствовал, что ее пробирает дрожь. Она явно побледнела и напряженно смотрела в одну точку. Наверное, старается не показать виду, что ей больно, подумал Зак. Он погладил ее по спине, желая утешить. Прикосновение к ее телу оживило задремавшие было желания, но Анни быстро отрезвила его: передернула плечами, стараясь сбросить его руку.

— Пожалуйста, отойди, — сказала она. — Я справлюсь сама.

Анни действительно не очень беспокоилась о своей травме. Жизнь на ферме сопряжена со многими трудностями, и простой порез — чепуха по сравнению с тем, что может случиться. Но сейчас ей явно было не по себе, и она решила, что это из-за духоты. А кроме того, присутствие сочувствующего человека всегда расслабляет, особенно если он — небезразличный ей мужчина. Когда он дотрагивался до нее, проводил своей крепкой, теплой ладонью по спине, у нее дух захватывало. Но Анни пыталась избавиться от ненужных ей сейчас эмоций, а мыслей, которые могли появиться вслед за ними, вообще не допускала.

Поэтому больше всего на свете она хотела, чтобы он оставил ее в покое. До сих пор она не могла понять, что его остановило тогда у бунгало, когда она была готова отдаться ему. А какая сила повлекла ее саму в объятия незнакомого мужчины? И что она ожидала от него в тот момент? Как могло прийти ей в голову, что Зак после ее жестокого отказа на его деловое предложение решит заняться с ней любовью? Все из-за того, что у нее давно не было мужчины, решила Анни, но легче ей не стало. Наоборот, ее охватило чувство стыда.

— У меня все нормально, — объявила она, решительно поднимаясь со стула. — Пойду к себе, перевяжу палец.

Не оборачиваясь, чтобы Зак не смог увидеть выражения ее лица, Анни поспешила в спальню. Трясущимися руками достала бинт из аптечки и стала заматывать палец. Кровотечение уже практически остановилось, и наложить повязку не составляло труда, но у нее ничего не получалось. Она несколько раз начинала все снова, уговаривая себя успокоиться и выбросить всякие глупости из головы.

— Мама, ты поранилась? — раздался голос дочки.

Мэри прибежала за ней в спальню и испуганно наблюдала за матерью. Анни улыбнулась ей, но девочка не отреагировала на ее улыбку. Мэри стала слишком серьезной, совсем непохожей на своих беззаботных и веселых одноклассников. Учительница рассказывала, что Мэри часто стоит в сторонке и наблюдает, как играют другие дети, хотя ее всегда зовут в игру. По словам учительницы, девочка предпочитала гулять одна, собирая листья и цветы, или находила всяких жучков и, зажав их в кулачке, шептала им что-то. Но она всегда искала одиночества.

Анни очень беспокоилась, потому что причиной изменения характера девочки несомненно была смерть отца два года назад. Мэри прежде была такой веселой, жизнерадостной, игривой! Она обожала наряжаться в платьица, которые Анни сама ей шила, и кокетливо крутилась перед зеркалом, подбирая бантики для косичек под цвет наряда. Теперь у нее всегда были печальные глаза, и Анни с тревогой наблюдала за ней и ждала, когда же вернется ее детская беззаботность.

— У меня все в порядке, милая, — сказала Анни дочке. — Смотри, просто маленькая ранка.