Элизабет Гилберт - Крепкие мужчины

– Стоит еще поддать? – невинно осведомилась Рут, сделав вид, что не поняла.

Кэл понюхал ее волосы. Рут позволила ему это. Она догадывалась, что он нюхает ее волосы, потому что слышала его сопение и чувствовала его дыхание у себя на макушке. Он прижался к ее бедру, и она почувствовала его эрекцию. Она и это ему позволила. «Какого черта?» – подумала она. Он все теснее прижимал ее к себе. Он ее медленно покачивал. Он держал руки у нее на пояснице. Она и это ему позволила. «Какого черта?» – продолжала думать она. Это был старина Кэл Кули, но это было так приятно. Он поцеловал ее в макушку, и вдруг она словно бы очнулась. Это был Кэл Кули!

– О господи! Мне надо пописать, – пробормотала Рут и отстранилась от Кэла, а это было нелегко, потому что он стал ее удерживать.

Что она, с ума сошла? Танцевать с Кэлом Кули ? Господи Иисусе. Она протолкалась между танцующими и вышла из-под навеса во двор, и пошла по улице, и шла и шла, пока улица не закончилась и не начался лес. Она зашла за дерево, подняла платье, присела и пописала на плоский камень, гордо поздравив себя с тем, что не забрызгала ноги. Она не могла поверить, что чувствовала прикосновение пениса Кэла Кули – пусть даже еле заметное. Это было отвратительно. Она заключила с собой договор: делать до конца жизни все, что только будет в ее силах, чтобы забыть об этом.

Выйдя из леса, Рут повернула не в ту сторону и оказалась на улице с названием Фернэс-стрит. «У них тут даже есть таблички с названиями улиц?» – удивилась она. Как и все остальные улицы на Корн-Хейвене, эта не была асфальтирована. В сумерках Рут подошла к маленькому белому дому с крыльцом. На крыльце сидела старушка во фланелевой рубашке и держала в руках крошечную желтую птичку. Рут еле держалась на ногах. Она пристально посмотрела на птичку и на старушку.

– Я ищу дом Бэйба Вишнелла, – сказала Рут, пошатываясь. – Не скажете, где это? Кажется, я заблудилась.

– Я уже много лет ухаживаю за больным мужем, – сказала старушка. – И память у меня уже не та.

– Как себя чувствует ваш муж, мэм?

– Неважно, душенька.

– Он сильно болен?

– Он умер.

– Ой! – Рут почесала лодыжку. В лесу ее укусил комар. – Вы знаете, где дом Бэйба Вишнелла? Я там на свадьбе.

– Кажется, это на соседней улице. После дома, где зелень. Поверни налево, – сказала старушка. – Давненько я там не бывала.

– Дом, где зелень? У вас на острове, что же, оранжерея есть?

– Ох, это вряд ли, детонька.

Рут на миг смутилась, но почти сразу поняла, что имела в виду старушка.

– Вы хотели сказать, что мне нужно повернуть налево после зеленого дома? Покрашенного в зеленый цвет?

– Да, пожалуй. Только память у меня уже не та.

– Что вы! По-моему, у вас с памятью все в порядке.

– Какая же ты милая. А у кого свадьба?

– У дочери Бэйба Вишнелла.

– У этой малышки?

– Наверное. Простите, мэм, это у вас утенок?

– Цыпленок, душенька. Такой мягонький.

Старушка улыбнулась Рут, которая улыбнулась в ответ.

– Ну, спасибо за помощь, – сказала она и пошла по улице к зеленому дому. Вскоре она нашла дорогу к дому Бэйба Вишнелла.

Как только она вошла под навес, чьи-то горячие и сухие пальцы сжали ее руку.

– Эй! – возмутилась Рут.

Это был Кэл Кули.

– Мистер Эллис хочет тебя видеть, – сказал он.

Рут и рта раскрыть не успела, Кэл уже вел ее к мистеру Эллису. Она успела забыть о том, что тот должен был приехать на свадьбу. Но вскоре она увидела его. Старик сидел в инвалидном кресле. Он улыбнулся ей. Рут, которая в последнее время только и делала, что улыбалась, улыбнулась в ответ. Господи, какой же он был худой. Наверное, он весил сто десять фунтов, а ведь когда-то был высоким и сильным мужчиной. Его лысая голова походила на желтый шар, отполированный, как набалдашник старой трости. У него не было бровей. На нем был старинный черный костюм с серебряными пуговицами. Рут была, по обыкновению, потрясена тем, как сильно он состарился по сравнению со своей сестрой, мисс Верой. Она обожала представляться дряхлой, но на самом деле была еще очень крепка. Мисс Вера была маленькой и хрупкой, но при этом сил у нее еще хватало. А ее брат действительно был дряхлым и легким, как перышко. Когда Рут его увидела весной, она не поверила, что он смог перенести путешествие на Форт-Найлз из Конкорда. А теперь она не могла поверить, что он смог проделать путь с Форт-Найлза на Корн-Хейвен ради этой свадьбы. Ему было девяносто четыре года.

– Я рада вас видеть, мистер Эллис, – сказала Рут.

– Мисс Томас, – проговорил Лэнфорд Эллис, – вы выглядите прекрасно. Ваши волосы замечательно убраны с лица. – Он прищурился, глядя на нее слезящимися голубыми глазами. Он взял ее за руку. – Присядете?

Рут сделала глубокий вдох и села на складной деревянный стул рядом со стариком. Он отпустил ее руку. «Интересно, – подумала Рут, – от меня еще пахнет перегаром?» Для того чтобы слышать мистера Эллиса и чтобы он тебя слышал, нужно было садиться очень близко к нему, но ей не хотелось на него дышать.

– Моя внучка! – сказал мистер Эллис и улыбнулся так широко, что было удивительно, как у него кожа на лице не треснула.

– Мистер Эллис.

– Я вас не слышу, мисс Томас.

– Я сказала: здравствуйте, мистер Эллис. Здравствуйте, мистер Эллис.

– Ты давно не приходила повидаться со мной.

– В последний раз я приходила к вам с Сенатором Саймоном и Вебстером Поммероем. Слова «Сенатор» и «Саймон» Рут выговорить было трудновато, но мистер Эллис, похоже, ничего не заметил. – Я хотела зайти. Я была занята. Скоро я приду в Эллис-Хаус повидаться с вами.

– Мы отобедаем.

– Спасибо. Это очень мило, мистер Эллис.

– Да. Ты придешь в четверг. В следующий четверг.

– Спасибо. С нетерпением буду ждать следующего четверга.

Четверг !

– Ты не рассказала мне, как тебе понравилась поездка в Конкорд.

– Все было замечательно, благодарю вас. Спасибо вам за то, что вы уговорили меня поехать.

– Чудесно. Я получил письмо от сестры. Она тоже говорит, что все было замечательно. Было бы хорошо, если бы ты написала ей и поблагодарила за гостеприимство.

– Напишу, – сказала Рут, даже не удивившись тому, откуда он знает, что она еще не написала мисс Вере.

Мистеру Эллису подобные вещи почему-то всегда были известны. Конечно, она напишет письмо – теперь, когда мистер Эллис на это намекнул. А когда напишет, мистер Эллис наверняка узнает об этом еще до того, как его сестра получит письмо. Такова была его сущность: он был всезнающим. Мистер Эллис порылся в кармане пиджака и вытащил носовой платок. Он развернул его и дрожащей рукой провел платком по носу.

– Как ты думаешь, что станет с твоей матерью, когда моя сестра скончается? – спросил он. – Я спрашиваю об этом только потому, что на днях этот вопрос мне задал мистер Кули.