Мария фон Трапп - Звуки музыки

Это было слишком. Резко повернувшись, он ушел, оставив меня разбитой и несчастной. Я ненавидела себя за то, что так поступила с ним, но ничего не могла поделать.

В одно прекрасное майское утро, когда баронесса Матильда уехала на свадьбу к своему брату, мне сказали, что капитан просит меня спуститься к нему в библиотеку.

— Вы только подумайте, — сказал он, поздоровавшись. — Баронесса Матильда сломала ногу, причем так неудачно, что до конца года ее не будет с нами. Что будем делать? Не могли бы вы взять на себя домашние заботы, пока я не найду ей замену?

Я попыталась отделаться язвительной остротой:

— Но, капитан, я ничего не понимаю в ведении домашнего хозяйства. В пансионе и в монастыре я изучала много всякого, но только не это.

— А не могли бы вы изучить его по книге? — спросил он после небольшого раздумья. — Я как-то видел в окне книжного магазина книгу по домоводству.

В глубине души я сильно сомневалась в том, что эту науку можно освоить при помощи книги. Но он смотрел на меня с такой надеждой, что я сказала:

— Ну хорошо, это, наверное, не так сложно, — заслужив тем самым вздох облегчения и благодарный взгляд его красивых глаз. На мгновение все стало как прежде. Между нами опять установилась атмосфера доверия, и я решилась сказать:

— Капитан, я пошла вам навстречу. Могу я попросить вас об ответном одолжении?

— Разумеется. Пожалуйста, продолжайте.

— Не будете ли вы добры обручиться с княгиней немедленно?

Он резко обернулся и, глядя мне в глаза, медленно спросил:

— Я сделаю этим одолжение для вас?

Я уже шла к двери, бормоча что-то о приближающемся конце учебного года, лишенных матери детях и предстоящем приеме в монастырь…

Этим же вечером капитан собрал в библиотеке слуг и представил меня как временную домоправительницу, чьи распоряжения они должны пока выполнять.

На следующий день он уехал.

Зайдя попрощаться, он попросил:

— Не будет ли для вас слишком трудно каждый день писать мне о том, как идут дела?

С этими словами он вручил мне книгу. Взглянув на название, я прочла: «Золотая книга для домашних хозяек: руководство по ведению хозяйства на год, пятьсот кулинарных рецептов и тысяча хозяйственных советов».

Мне никогда в жизни не приходила в голову мысль о том, как организуется процесс ведения домашнего хозяйства. В пансионе, где я провела большую часть моих молодых лет, еда всегда стояла на столе в нужный час, комнаты всегда были чистыми и опрятными, окна вымыты, белье выстирано. Но все это делалось как-то незаметно и без шума. Мы никогда не видели тех, кто все это делал. Мы видели только результат и воспринимали его как нечто само собой разумеющееся. В монастыре были милые, скромные, тихие мирские сестры в белых мантиях. Они готовили, стирали, убирали. Но нам, будущим послушницам, не разрешалось разговаривать с ними, поэтому подробности того, как все это делается, мне так и остались неизвестны.

Когда капитан представил меня как временную домоправительницу, я заметила, как кухарка с садовником и обе горничные обменялись взглядами, хитрыми и смешливыми. Эта добродушная усмешка сквозила и в каком-то особо покорном выражении лица, с которым массивная донна Рези спросила меня в первый вечер моего пребывания у власти:

— Не спустится ли фрейлейн Мария после ужина вниз, чтобы дать распоряжения на завтра?

— Какие распоряжения? — спросила я и сразу прикусила язык. О, каким я была дилетантом! Но кухарка, если даже и поняла это, то не подала виду, и продолжала почтительно:

— Что мы должны завтра делать: я, две посудомойки, две горничные, садовник, шофер.

Я чуть не сказала: «Пожалуйста, делайте все что хотите», но, к счастью, вовремя вспомнила, что баронесса Матильда каждый вечер проводила много времени со слугами.

— Да, я приду, — с этими словами я поднялась к себе и взялась за книгу.

Но нигде на восьмистах ее страницах я не смогла найти никаких указаний относительно того, какие дать слугам распоряжения на завтра.

Оказавшись позже один на один с восемью лицами, внимательно обращенными в мою сторону, я попробовала решить проблему дипломатически и спросила:

— Что вы намерены делать завтра?

Это сработало замечательно, и я выразила себе одобрение за хорошую идею. В течение нескольких дней я могла никого не спрашивать о том, что он собирается делать завтра, и это дало мне время заняться книгой.

Начав с первой страницы, я каждый день проводила над ней много времени, всерьез изучая, как стать хорошей домохозяйкой.

Каждый вечер я отправляла коротенькую записку, в которой говорилось: «Дорогой капитан! У нас все в порядке. В доме, в саду и на ферме дела идут нормально. Искренне ваши».

Через три недели пришли известия от капитана. Мы с детьми получили открытки с приветствиями. И все. Времени оставалось мало. Чуть больше месяца оставалось до моего возвращения в монастырь. Поэтому я осмелилась однажды добавить в записке: «Когда же вы обручитесь?»

Ответной почтой пришло письмо, в котором говорилось: «…хотелось бы мне увидеть ваши глаза, когда вы прочитаете сообщение о моем обручении».

Когда я это прочитала, у меня внутри как будто что-то вспыхнуло. Я тут же села и, даже без обычного приветствия, изложила на бумаге обуревавшие меня чувства: «Ваши дела меня совершенно не интересуют. Я думала, вы мужчина, который держит свое слово. Простите меня. Я ошибалась».

В сердцах я выбежала на улицу и послала это письмо заказным.

Однажды, замечательным майским утром, капитан и княгиня присели на старую каменную скамейку в густом лесу, который вел к знаменитому старинному парку дворца Г. Много раз в длительных беседах капитан пытался убедить княгиню, что пришло время забыть все препятствия к обручению. На этот раз он твердо решил не возвращаться с прогулки, не получив ее согласия.

— Ивонна… — начал он. В этот момент послышались шаги. Чарльз, старый дворецкий, который честно служил уже трем поколениям своих хозяев, торопливо спускался по лестнице. На серебряном подносе он нес письмо.

Он сказал извиняющимся тоном:

— Простите, барон, я подумал, что это может быть важно. Это заказное письмо.

Взглянув на конверт, капитан сказал:

— Простите, Ивонна, это из дома. Надеюсь, никто из детей не заболел, — он разорвал конверт.

Он пробежал глазами три строчки без обращения и без приветствия и после короткого молчания сунул его в карман жилета. С взволнованным видом он поднялся со скамейки.

— Что случилось? — спросила княгиня. — Кто-нибудь заболел?

— Нет, никто не заболел, — медленно ответил капитан. Взяв ее за руки, он добавил: — Теперь я знаю, что не могу жениться на вас. Я люблю другую. Простите, но вы заставили меня ждать слишком долго. Нам надо было пожениться три года назад, когда я впервые сделал вам предложение.