Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?

Гореть бы тебе в аду – вот что я думаю! С чего это ты решил, что самый умный? Когда я уйду, то выведу далеко не половину портфеля, а большую его часть – можешь не сомневаться! И уведу за собой всех толковых сотрудников – а они за мной пойдут, это точно!

– Уверен, что позиция директора департамента подошла бы вам куда больше, нежели начальник управления, – Петрович впивается в меня взглядом.

Да ладно?! Месяц назад, я бы, наверное, расплакалась от счастья. Ни тщеславие, ни самолюбие не подают признаков жизни, будто их и нет вовсе: это предложение – лишь жалкая попытка сделать меня пешкой, нет, ферзем, в грязной игре против Рябинова, тем самым поставив ему шах и мат.

– Я рада, что вы так высоко цените мои заслуги, – сухо произношу я. – Но не уверена, что справлюсь с такой ответственностью. К тому же, не вижу в своем управлении человека, который смог бы заменить меня на данном этапе без ущерба для производственного процесса.

– Вы такого плохого мнения о своих сотрудниках? – он фальшиво смеется.

– Отнюдь. Каждый из них занимает свое место и вполне его достоин.

– Быть может, кто-то извне смог бы справиться?

И тут он замолкает, словно эти слова вырвались, хотя не были предназначены для моих ушей. Пока что не были. Либо он и впрямь считает себя самым умным, либо полагает, что я – полная дура, которой давят на мозг нездоровые амбиции! Привести в компанию своего человека, поставить на мое место, чтобы в случае моего увольнения не образовалась дыра – вот чего он хочет! Выиграть время – основная задача Петровича. Нет уж, не получится! Заметив на моем лице улыбку, которую я не в силах скрывать, он сразу мрачнеет.

– Вам виднее.

– Конечно, – немного рассеянно отвечает он. – Подумайте над моим предложением.

Меня мутит от его общества. Еще немного – и мой завтрак, состоящий из сока и чая, окажется на его столе. Ненавижу!

Выхожу из кабинета и вижу Шарова, развалившегося на кожаном диване. Судя по выражению лица, он крайне доволен собой. С чего бы это? И что он здесь делает? Уже собираюсь задать вопрос, но Зарицкая меня прерывает.

– Юрий Петрович ждет вас, – обращается она к нему.

Одарив меня фирменной улыбкой, он встает с места и неспешно шагает к кабинету генерального. Здравый рассудок разводит руками: он не может придумать объяснения для происходящего. Спускаюсь на четвертый этаж и сразу направляюсь к Рябинову. Витя сидит за большим письменным столом в своем большом кабинете, но, кажется, окружающий гигантизм не приносит ему никакой радости.

– Что-то срочное?

– Нет. Ты занят?

– Да. Зайди позже. Я сам тебя вызову.

От его приказного тона мурашки пробегают по спине: вверх – вниз, вверх – вниз. Почему он так со мной разговаривает? После того, как я встала на его сторону! «Не будь дурой! Ему сейчас не до нас!», – заявляет здравый рассудок. Да, конечно, но почему бы Вите не обсудить со мной сложившуюся ситуацию? Ведь мы – одна команда!

Время тянется ужасно долго. В воздухе опен-спейса витает напряжение: девочки уставились в мониторы и стучат по клавиатуре. Они даже не поворачивает голову в сторону Рязанова, появившегося в нашем отсеке, чтобы пригласить меня на обед.

По просьбе Пети мы отправились в отвратительный кабак, находящийся минутах в пятнадцати ходьбы от офиса. На мой вопрос о странном выборе места он ответил, что там не будет ушей, поэтому мы сможем поговорить. Впрочем, тему разговора он хранил в секрете до того самого момента, как заспанный официант не удалился, без энтузиазма приняв наш заказ.

– Завтра я напишу заявление об увольнении, – сообщает Петя. – Мне предложили должность директора филиала в Питере. Страховщик – в топ 5.

– О, – единственное, что я могу выдавить из себя.

И он продолжает рассказывать о великолепных перспективах, которые откроются сразу после его переезда в северную столицу. Я, безусловно, рада за него, хотя… мне все равно. Я даже не понимаю, к чему мне знать подробности: хватает и своих проблем, самая главная из которых – Терехов. Прошло два дня, а он так и не удосужился позвонить! Если я ему безразлична, то зачем было лезть со своими поцелуями? Я не навязывала свое общество, это именно он искал встречи! Или это такая игра? Похоже на то… Тщеславие воспроизводит в памяти все до единого знаки внимания, которым мы удостоились, и успокаивает меня: долго без нашего общества Феофан Эрнестович не протянет.

– Так что мы бы отлично сработались, – произносит Петя.

– В смысле? – изгибаю бровь.

– Ты останешься работать с Полункиной? Когда нас купят, она займет место Петровича. Она из банка пришла!

Мне наплевать на дальнейшее развитие событий – по крайней мере, сейчас. Полункина, Петрович, Орел, Ландышева, и даже Рябинов – какое они имеют значение, если Терехов не звонит? Сколько еще ждать, пока он снова захочет меня увидеть? И захочет ли вообще?

– Знаешь, у меня… Мне нужно подумать.

– Не отказывайся! Мы будем классной командой! Что нас обоих держит в Москве? – Петя разводит руками.

Терехов. Похоже, даже не объявляясь, он держит меня за горло.

Среда, 10.04.2013.

Полункину возненавидел весь коллектив, и было за что: с первого дня в компании она одарила презрением всех без числа сотрудников, начиная с замов (кроме Орла, конечно же) и заканчивая уборщицами. Низкого роста (не выше полутора метров), при этом имевшая в себе как минимум килограмм семьдесят веса, настолько равномерно распределенному по всем телу, что от этого становилась похожей на тумбочку, она пыталась прохаживаться по офису с грацией богини (коей, несомненно, себя считала), но со стороны выглядела как раскормленный минипиг, передвигающийся на задних лапах.

Сегодня она явилась на работу в брючном костюме коричного цвета (этот оттенок как нельзя лучше отражал ее сущность), обтягивающем туловище так, словно вот-вот лопнет.

Я стояла возле окна, обдумывая план избавления от Кирилла, успевшего уже порядком мне надоесть, когда Полункина изволила удостоить нас своими визитом.

– Здравствуйте, коллеги, – произносит она сиплым голосом, и ее жабья физиономия расплывается в зловещей улыбке.

– Доброе утро, – отвечаю я, оставаясь на прежнем месте.

– Здравствуйте, – практически хором говорят Оля и Аня.

– Как у вас тут дела? – она окидывает наши столы презрительным взглядом.

– Хорошо.

– Мария, – Полункина хихикает. – Вы тут королева?

– Смотря, что вы подразумеваете под этим эпитетом, – сохраняю ледяное спокойствие.

– Как же, – ее выпученные глаза бегают. – Это же ваше, так сказать, королевство.

– Вы имеете в виду управление?

Она таращится на пальму возле моего стола и, поразмыслив с минуту, решает перевести тему: