Герцель Давыдов - Десять дней в ноябре

сразу же удалился.

– Вы не должны были это услышать, – закрывая

дверь за посыльным, проговорил адвокат.

Джули задумалась и произнесла:

– Мистер Гоулд помогал мне всю жизнь, застав-

лял чувствовать себя нужной и полезной обществу.

Как актрису… и сейчас я поняла, что и как женщину

тоже. Я была так счастлива, когда получала эти цветы.

Каждый раз думала, кто бы это мог быть – благодар-

ный зритель или тайный воздыхатель. А это все он…

– Простите, мисс Уотсон, мне нужно идти. Вы

приняли решение по поводу десяти тысяч фунтов?

Если мистер Гоулд оставил деньги вам – значит,

у него были свои соображения на этот счет. Прошу вас

принять их.

– Да, вы правы, – ответила Джули. – Я их возь-

му. Может быть, они и в самом деле пригодятся.

– Ну что ж, если у вас больше нет вопросов, тогда

до встречи в следующую пятницу в моем офисе.

– А в начале недели вы будете заняты? До пятни-

цы еще так долго, а театру деньги могут понадобить-

ся в любую минуту, и чем скорее вы выставите дом

на продажу, тем лучше.

– С понедельник и до четверга я буду в Париже.

У моей супруги день рождения, и я хочу сделать ей

сюрприз, отпраздновав его с ней. Прошу прошения,

но сдвинуть эту поездку никак не могу.

– Очень жаль. Буду с вами откровенна, мне бы хо-

телось как можно раньше уладить все формальности

и оформить все бумаги.

– Знаете, что мы можем сделать? – почесав в за-

тылке, произнес мистер Филдс.

– Что? – с интересом спросила Джули.

– В понедельник я уезжаю, и в виде исключения

готов прийти в офис в воскресенье. Сегодня пору-

чу ассистенту подготовить все необходимые бумаги,

уверен, это не займет много времени, и в час дня буду

ждать вас в офисе.

– Спасибо!

– Постарайтесь, пожалуйста, не опоздать.

После того как мистер Филдс отправился по сво-

им делам, мисс Уотсон устроилась в том самом крес-

ле, где так любил сидеть мистер Гоулд, и, покачиваясь,

стала задумчиво смотрела на стеллажи с книгами.

Майнц, Германия, 5 ноября 1939 года

Гарри пришлось сдержать свое обещание и взять Мо-

нику, надевшую новое черное платье, с собой в клини-

ку, так как после работы он собирался поехать вместе

с ней на вокзал и встретить родителей. Пациенты, си-

девшие на стульях в коридоре, пребывали в волнении

от предстоящей встречи со стоматологом, но Моника,

рисовавшая что-то на листке бумаги и изредка зада-

вавшая им разные вопросы, не давала скучать. Прак-

тически каждому из пациентов она успела рассказать,

что ей сегодня исполнилось шесть лет, и поэтому она

не пошла в детский сад, а ее сестра-близняшка, кото-

рой тоже исполнилось шесть лет, пошла… К тому же

Моника добавляла – несмотря на то, что они – близ-

няшки, она старше своей сестры, так как вначале аист

принес ее, а потом полетел за сестрой и вернулся толь-

ко через час. Непосредственность девочки веселила

пациентов и помогала хоть немного расслабиться.

В четыре Гарри сообщил пациентам, что через час

ему нужно будет уйти, и потому сегодня примет толь-

ко тех, кому нужна срочная помощь. Всех остальных

он попросил прийти в другой день, объяснив, что ему

нужно ехать на вокзал и встретить родителей в шесть

часов. В сопровождении дочки Гарри вышел из кли-

ники, оставив для пациентов объявление на двери,

что прием на сегодня окончен.

…Стрелка часов приближалась к восьми вечера,

но ни от Гарри, ни от Моники, ни от родителей вестей

еще не было. Лея очень волновалась за них и не могла

понять, почему они так задерживаются, ведь родители

Гарри должны были прибыть в Майнц в 18:00 по мест-

ному времени. Она периодически смотрела в окно,

но, кроме случайных прохожих, никого не видела.

«Где же они?» – мучил ее вопрос.

…– Дедушка, бабушка! – воскликнула Мони-

ка и бросилась навстречу пожилой паре, выходящей

из поезда.

Родители Гарри горячо обняли внучку.

– Почему вы так поздно? – встревоженно спро-

сил он. – Вы отстали от расписания на два часа!

– По дороге сюда наш поезд останавливали прак-

тически в каждом городе и проверяли паспорта. Такое

впечатление, что живешь при военном режиме.

– Папа, мама, нам нужно поторопиться, потом

побеседуем, – говорил Гарри, поспешно выгружая

багаж родителей из вагона и аккуратно укладывая

на тележке.

– Как вы можете продолжать жить в этой Герма-

нии?! – спросил отец. – Что будет дальше с этой не-

когда любимой мною страной, непонятно. Вам нужно

переехать к нам в Голландию, а потом мы все вместе

переберемся в Америку или в Палестину. Там для ев-

реев безопаснее, нежели в Европе.

– Папа, прошу тебя, давай хоть сегодня забудем

о политике! У твоих внучек день рождения, – про-

изнес Гарри, толкая тележку с чемоданами. – Купим

торт, а потом – сразу к нам. Лея, наверное, уже вся

изнервничалась.

Зайдя в кондитерскую, Гарри и его родители ста-

ли выбирать подходящий торт для близняшек. Когда

они расплачивались, внезапно раздался звон разбитого

стекла, а несколькими мгновениями позже – гром-

кий смех и крики. Судя по голосам, это были молодые

люди. Постепенно шум усилился.

Понимая, что сейчас разгромят и его витрину, хо-

зяин кондитерской, пожилой мужчина крупного телос-

ложения предложил всем спрятаться за прилавок и до-

ждаться, когда толпа разойдется или будет разогнана

полицией.

Однако группа подвыпивших парней, несмотря

на присутствие полиции, продолжала безнаказанно

громить кондитерскую и другие еврейские магазины,

находящиеся на улице. «Уезжайте из Германии! Уез-

жайте из Германии! Вам тут не место!» – скандиро-

вали они. Хозяева лавок, пережившие годом ранее со-

бытия Хрустальной ночи, понимали, что на полицию

надеяться бесполезно, и пытались спрятаться, а неко-

торые, бросая магазины на произвол судьбы, убегали

куда глаза глядят.

Разнеся витрину кондитерской, где в этот момент

находилась семья Шварцов и продавец, юнцы зашли

внутрь и начали крушить все вокруг, периодически вы-

крикивая антисемитские лозунги. Хозяин лавки, видя

все это, не выдержал и начал выталкивать подростков

из магазина. Буквально через несколько мгновений

грохнул выстрел, и он распростерся на полу. Полиция

по-прежнему бездействовала.

Зайдя за прилавок и увидев спрятавшихся там по-

купателей, погромщики собрались наброситься на них,

но тут один из молодых людей крикнул:

– Парни, не трогайте их! Я знаю этих людей,

они мои соседи. Это герр2 доктор, его имя Гарри

Шварц, а его жена была моей первой учительницей…