Мерилин Лавлейс - Ее незабываемый любовник

Подняв воротник куртки, он позвонил Андре.

– Что есть для меня?

– Интересная информация относительно вашей Натали Элизабет Кларк.

Дом напрягся.

Для Андре выражение «интересная» означала все, что угодно, – от неоплаченного штрафа за незаконную парковку до участия в программе защиты свидетелей.

– Это заняло немного времени, но программа распознавания лиц, наконец, нашла снимок, сделанный при аресте.

Черт! Его интуиция кричала, что Натали скрывает свое истинное «я». Он почти не хотел услышать причину, по которой она маскировалась, но вынудил себя спросить:

– Какое обвинение ей предъявили?

– Мошенничество и связанная с ним деятельность в компьютерной области.

– Когда? – выдавил он.

– Три года назад. Но обвинения были сняты и ее освободили. Однако снимки случайно остались, хотя все остальные материалы уничтожены.

Дом хотел быть справедливым. Тот факт, что обвинения сняты, мог означать, что арест был ошибкой и Натали не совершала ничего, в чем ее обвинили. К несчастью, он видел слишком много нечестных, но дорогих адвокатов, которые помогали освободить клиентов благодаря различным уловкам и недочетам следствия.

– Хотите, чтобы я связался с федералами в Штатах? – спросил Андре. – Узнаю, что у них на нее есть.

Дом поколебался, глядя на ярко освещенное окно второго этажа. Неужели он занимался любовью с хакершей? Неужели она подстроила, всю эту историю с потерей памяти, когда появилась, мокрая и беспомощная, на пороге мансарды? Может быть, амнезия – часть сложной интриги?

Его интуиция вопила, что это не так. Невозможно настолько правдоподобно изобразить панику и растерянность, которые он видел в ее глазах. Сплести паутину лжи и обмана, а потом так гореть в его объятиях, как горела она. Вопрос в том, сможет ли он доверять своим инстинктам.

– Дом! Что я должен делать?

Он послушался внутреннего голоса.

– Пока ничего, Андре. Если мне понадобится новая информация, я свяжусь с вами.

Он отключился, отчаянно надеясь, что подумал именно головой, а не иным местом, и позвонил своим соседям снизу.

Натали все еще была погружена в работу, когда Дом вернулся. Ее операции переместились от письменного стола в кресло и аккуратно перестеленную кровать. «Подушки взбиты, покрывало расправлено», – насмешливо отметил он.

– Как дела?

– Так себе. Хорошие новости, теперь я помню многие детали. Плохие. Я просмотрела всю папку Каналетто, а также соответствующий компьютерный файл. Но не нашла причины, по которой приехала в Венгрию из Вены. Никаких ссылок на Гьор или Будапешт. Ничего о том, почему я прыгнула на речное судно и закончила путешествие в Дунае.

Вздохнув, она махнула рукой в сторону разложенных папок.

– Надеюсь, найду что-нибудь в одной из них.

Дом окинул взглядом аккуратные стопки.

– По какому принципу ты их разложила?

– Те, что в кресле, копии документов и отчетов об утерянных шедеврах примерно того же периода, что и Каналетто. Те, что на постели, содержат сведения о последнем местоположении различных пропавших шедевров других периодов.

– Разложенных в алфавитном порядке по континентам и странам, полагаю.

Вид у нее был немного оскорбленный.

– Конечно. Я думала, что наткнусь на что-то в отчетах галерей, музеев или личных коллекций, сделавших новое приобретение приблизительно в то время, как Каналетто исчез из замка Карленберг.

– Как насчет информации, не связанной с пропавшими сокровищами? Какие-то личные данные в папках или на компьютерах, которые подстегнули бы воспоминания?

– Много всего, – вздохнула она. – Очевидно, я так же педантична в личной жизни, как и в делах. Все заношу в таблицы. Запись о профилактике машины. Книги, которые прочитала или хочу прочитать. Все финансовые счета. Инвентаризация обстановки в доме. С датами покупки, ценой и серийными номерами, если таковые имеются. Рестораны, в которых бывала, рассортированные по типу подаваемой еды и моему рейтингу. Короче говоря, – мрачно добавила она, – все мое существование. Спокойное, хорошо организованное и бездушное.

Она выглядела такой расстроенной, несчастной и растерянной, что Дом с трудом поборол желание обнять ее. Позже, когда она заснет, он войдет в ее компьютер и проверит инвентаризацию домашней утвари и банковские счета. Сейчас его гораздо больше интересовала ее реакция на его осторожный допрос.

– Как насчет почты? Ничего не нашла?

– Кроме незначительной корреспонденции от людей, обозначенных в моей адресной книге как «Знакомые», все остальное связано с работой.

Ее плечи опустились.

– Неужели моя жизнь настолько жалка? Или что?

Если она играет, лучшей актрисы он не видел. Черт с ними. Попытками бороться с инстинктами! Она нуждается в утешении.

Убрав папки с кресла, он взял ее за руку и усадил себе на колени.

– В твоей жизни не только таблицы и папки под цветными кодами, мисс Кларк.

Она со вздохом положила голову ему на плечо.

– Это ты так думаешь!

– А твои маленькие причуды? – с улыбкой спросил он, гладя ее волосы. – Поджатые губы, суетливость, сомнительный вкус в одежде.

– Спасибо большое!

– А ваша с псом взаимная любовь?

– Ха! Я подозреваю, такая любовь у него вспыхивает с каждым встречным!

– А сегодняшняя ночь? – напомнил он. – Ты, я, гостиница.

Она откинула голову, чтобы лучше вглядеться в его лицо. Он положил руку ей на затылок, стараясь не надавить на шишку.

– Насчет сегодняшнего вечера. Ты, я, это место…

– Не нужно так тревожиться. Нам необязательно анализировать или разбирать по косточкам все, что здесь произошло.

– Я больше думаю о том, что случится после того, как мы уедем, На следующей неделе. В следующем месяце.

– Мы подумаем об этом со временем.

Сказав это, он тут же понял, что солгал. Несмотря на тайну, окружавшую эту женщину или из-за этой тайны, он не собирался упускать ее из вида. Расставаться с ней. Она проникла в его сердце.

Последняя мысль заставила его замереть. Снова задуматься. Поразмыслить. Вспомнить других женщин, с которыми он был. Осознать тот неоспоримый факт, что никто из них не будил в нем странной смеси вожделения. Нежности. Тревоги. Подозрения. И яростного желания защитить.

Он, вероятно, должен сменить тактику, если и когда память Натали полностью вернется. Пока что она считает его якорем в море нестабильности. Нельзя окончательно выбить ее из колеи, потребовав большего, чем она готова дать.

– Пока и это хорошо, верно? – лениво улыбнулся он.

– О да.

Она прижалась к нему, поцеловала, словно обещая более пылкие ласки. Он был готов поймать ее на слове, когда она объявила:

– Хватит изводиться жалостью к себе. Пора вернуться к работе.