Карина Хейл - Игра (ЛП)

Я не одинока.

Так или иначе, мы сидим так, слушая «Daniel», несмотря на то, что эта песня заставляет меня немного прослезиться при мысли о моих братьях. Я чувствую, как большой палец Лаклана трется о мой бок взад-вперед по моей рубашке, медленное, дразнящее движение, которое зажигает огонь где-то внутри меня.

Посмотри на него , говорю я себе. Поцелуй его. Второго шанса может не быть .

Но я боюсь сделать что-то большее, чем просто прильнуть к нему. Забавно, насколько готова я была сделать следующий ход, но когда теперь у меня есть это, я поняла, насколько оно совершенно. И представив, как я целую его, эта перспектива неожиданно начинает пугать меня. Не уверена, что могу с этим справиться.

Песня заканчивается и начинается «Someone Saved My Life Tonight».

В воздухе что-то меняется. Лаклан напрягается, медленно, будто просыпаясь ото сна. Я слышу, как его дыхание становится глубже и он сглатывает.

Он внезапно убирает руку и встает на ноги, неуклюже отходя от меня.

— Что случилось? — спрашиваю я его, отодвигаясь, освобождая ему путь, пока он обходит меня и уходит вниз по трибунам. Люди поднимают ноги и двигают вещи, чтобы дать ему пройти, но он даже не смотрит на них, не замедляя агрессивный темп.

Я поворачиваюсь и смотрю на Брэма, сидящего по другую сторону от меня. Он хмурится, наблюдая как Лаклан уходит.

— Это что сейчас было?

Он просто качает головой.

— Я не знаю. У него такое бывает.

— Ну уж нет, — говорю я, и вытягивая шею, чтобы посмотреть, куда он пошел. Его едва видно, он направляется к воротам, ведущим из VIP зоны. — Пойду, посмотрю. Я тоже встаю.

— Эй, — Брэм тянется и хватает меня за руку. — Просто дай ему побыть одному. Когда он делает так со мной, я просто игнорирую его.

Ну, может, кому-то следует поговорить с ним об этом, думаю я про себя.

— Все нормально, — говорю я, поднимая сумочку, и иду через трибуны, извиняясь перед людьми, которые только что пропускали Лаклана. Я быстро прохожу сквозь толпу, собравшуюся у бара, проклиная свои короткие ноги, не позволяющие мне идти достаточно быстро.

Я вырываюсь из толпы и оказываюсь за VIP воротами. Многие уже покидают фестиваль, пытаясь избежать столпотворения, которое начнется, когда Элтон закончит выступление, и я паникую, не видя его. Не помогает и то, что на улице темно и горит лишь пара фонарей.

И тут я замечаю его, около забора, он с толпой идет к главным воротам. Я пробираюсь через людей, пока не оказываюсь на главной дороге, видя, что он идет по ней вниз. Он направляется в сторону океана, в сторону от толпы, и я вспоминаю, что он не очень хорошо знает этот район.

— Лаклан! — зову я, семеня вслед за ним.

Он не останавливается, просто продолжает идти, плечи вздымаются, будто он собирается слететь с катушек, и я лихорадочно пытаюсь понять, что может быть не так.

— Лаклан, — еще раз зову я, подходя сзади. — Эй, — протягиваю руку и хватаю его за рубашку. Он останавливается как вкопанный и поворачивается лицом ко мне, ненормальная, бушующая тьма в его глазах заставляет меня отступить.

Он делает глубокий вдох через нос и ничего не говорит. Неистовство в его глазах говорит достаточно. Здесь звуки концерта приглушенные и далекие, и лишь несколько человек проходят мимо пьяными, петляющими тропами.

— Что случилось? — осторожно спрашиваю я.

Он качает головой и смотрит в сторону, плечи отведены назад, грудь вперед.

— Ничего.

Осмелев, я беру его за руку и сжимаю. Он смотрит вниз – его теплая, большая рука в моей маленькой, холодной – но не отодвигается.

О тяжело сглатывает.

— Прости, — в конце концов, говорит он, его голос словно наждачная бумага. — Я…на меня порой находит.

— Как и на всех нас? — мягко говорю я, глядя на него снизу вверх, и мечтая, заползти в его мозг и посмотреть что там происходит.

Он наклоняет голову, стиснув губы.

— Не как на меня.

Я предлагаю ему робкую улыбку. Чувствую себя принцессой, пытающейся успокоить животное, каждое действие должно быть осторожным.

— А ты проверь.

Он, кажется, раздумывает над этим. И наконец, говорит.

— Эта песня.

Я смотрю на него.

— «Someone Saved My Life Tonight»?

Он чешет бороду и отводит взгляд.

— Да.

Я снова сжимаю его руку и делаю шаг навстречу, чувствуя тепло его личного пространства.

— Ты спас чью-то жизнь? — тихо спрашиваю я.

Его глаза порхают на меня, сияя, словно зеленое стекло. Мягкое покачивание головой.

— Нет, — говорит он. Кисло улыбается. — Я этого не сделал.

Я глубоко вдыхаю и знаю, что дальше расспрашивать не стоит.

В кустах позади нас какое-то движение, и Лаклан оборачивается, чтобы посмотреть. Я оглядываюсь, ожидая увидеть очередного нетрезвого человека. Но кусты дрожат, и вдруг из них выскакивают две собаки.

Они обе выглядят тощими и облезлыми. Одна похожа на питбуля, который, должна заметить, пугает меня, а другая потрёпанная собачонка с длинной, спутанной шерстью. Они смотрят на нас испуганными глазами и бегут вниз по дороге к деревьям, питбуль прихрамывает.

Лаклан смотрит на меня.

— Я должен идти, — говорит он

— Куда?

Он кивает в сторону, куда ушли собаки.

— Туда. Одна собака ранена. — Он освобождается от моей ладони и начинает бежать вниз по дороге.

Я не знаю что сказать. Смотрю за ним и понимаю, что есть два варианта, я могу вернуться к остальным и досмотреть концерт, хотя, видимо к тому времени, как я вернусь, все уже закончится.

Или я могу пойти за Лакланом, который, кажется, не только проходит сейчас через какой-то сложный период, но и просто бежит за двумя бродячими собаками.

Я выбираю более волнительный вариант.

Глава 9

КАЙЛА

Я бегу за Лакланом, с каждым шагом мои ботинки ударяются об асфальт. К счастью, он оглядывается и замечает меня. Останавливается и хмурится.

— Я иду с тобой, — говорю я ему.

— Серьезно? — спрашивает он, изучая меня. — Я собираюсь за ними. Прямо туда. — Он указывает на лес с высокими эвкалиптами и соснами, которые торчат словно почерневшие копья на фоне освещенного городом неба.

— Тогда пошли, — говорю я ему.

Он пожевывает губы, все еще рассматривая меня. Затем пожимает плечами, его глаза загораются.

— Отлично.

— Отлично.

Он поворачивается и быстро идет в лес Golden Gate Park, и я следую за ним по пятам. Я достаю телефон, и даже несмотря на то что батарея почти разряжена, включаю фонарик, чтобы не навернуться. Я знаю, свет от фонарика не помогает Лаклану лучше видеть, но судя по тому, как он пробирается через ветки и листья, не думаю, что он в этом нуждается. Если он настоящий зверь, то может видеть в темноте.

— Не знала, что ты такой любитель собак, — говорю ему, перепрыгивая через поваленное бревно. Опять же, я много чего не знаю о нем.