Клэр Коннелли - Суждено быть вместе

Объяснение прозвучало по‑деловому, но не умалило красоты жеста.

Невозможно поверить, что только прагматизм и здравый смысл двигали поступком Маттиаса. Фрэнки хотелось надеяться и верить, что им двигало нечто более личное.

Он хвалил ее работы, но они выражали ее сущность. Оценить их по достоинству значило понять и оценить ее.

- Пойдем, сокровище. Все здесь жаждут познакомиться с тобой. Надеюсь, ты не устала.

Сначала он подвел ее к премьер‑министру, а затем в течение трех часов перед ней промелькнул калейдоскоп новых лиц. Маттиас все время оставался рядом. Его теплая и сильная рука не покидала ее талию. В животе Фрэнки порхали бабочки.

Когда пришло время уходить, она была совершенно обессилена, но трепет надежды в ее сердце никак не желал утихать.

Через неделю она выйдет замуж за человека, в которого влюбилась. Фрэнки отказывалась верить, что и он однажды полюбит ее. После семейной трагедии он заморозил свое сердце, и кто мог винить его за это? Фрэнки наполнилась решимостью сделать так, чтобы его сердце оттаяло.

- Ты отлично справилась сегодня. - Маттиас смотрел, как Фрэнки вошла в спальню в прозрачном пеньюаре из тонкого шелка. Он весь вечер наблюдал за ней и, нарушая протокол, обнимал за талию, потому что не мог не прикасаться к ней. Это желание чертовски его удивляло.

Сначала он намеревался просто поддержать ее и защитить, как и говорил в лимузине. Хотя она уверяла его, что справится, он чувствовал, что Фрэнки нервничает. Затем, когда они вышли на террасу и она начала непринужденно общаться с членами парламента и правительства на его родном языке, хотя и запиналась, подыскивая правильные слова, Маттиас почувствовал нечто темное, зловещее и явно нежеланное. Это была ревность.

Он не желал делить Фрэнки ни с кем.

Каждый из присутствующих жаждал лично с ней познакомиться, и Фрэнки никому не отказывала. Она готова была провести на приеме еще три часа, но Маттиас выступил с заключительной речью, и прием закончился. Даже произнося последние слова, он наблюдал за ней. Она стояла рядом. Светлые волосы развевались на ветру. Внизу волны бились о берег. Природа словно говорила, что место Фрэнки именно здесь, в Толмиросе.

Маттиас отогнал крамольные мысли.

- Мне было весело и приятно, - сказала она. - Оказывается, это так здорово и приятно быть в центре внимания.

Он открыл было рот, но все слова вылетели у него из головы, потому что в этот момент Фрэнки подняла руки и собрала гриву волос в небрежный пучок. Ее груди приподнялись, а соски уперлись в тонкую ткань неглиже.

У Маттиаса пересохло во рту.

Вот опять. Желание бурлило в нем, подобно лаве в жерле вулкана. Маттиасу грозила реальная опасность стать одержимым Фрэнки.

- Насчет центра внимания я пошутила. Я просто хотела сказать, что все оказалось не так страшно, как я думала.

Он кивнул, настороженно на нее взглянув.

- Ты вела себя очень естественно. Думаю, что это черта твоей натуры.

- Ты действительно так считаешь?

- Да, - коротко бросил он. - Тебе предстоит целая неделя подобных мероприятий.

- О‑о?

- За несколько дней до свадьбы дипломаты и почетные гости прибудут, чтобы засвидетельствовать свое почтение женщине, которая станет королевой. У тебя будет много встреч.

- Понимаю. - Фрэнки задумчиво кивнула. - Я помню.

- Тебя это не беспокоит?

- Ну, я хотела бы получше говорить по‑толмирски, - сказала она прагматично. - А в остальном все в порядке. Я не стесняюсь, Маттиас. У меня нет проблемы общения с незнакомыми людьми.

Она опустила руки и искренне улыбнулась. Маттиасу стало не по себе.

- Я видел это сегодня вечером.

Ее улыбка погасла. Проклятье, он отреагировал на ее слова так, словно ревновал ее, что было недалеко от истины.

- Но это же хорошо?

Маттиас прищурился. Она налила себе стакан воды из хрустального графина в другом конце комнаты и сделала глоток.

- Да, - хрипло сказал он наконец, не в силах отвести от нее глаз.

Она прошлась по комнате, такая грациозная и гибкая. Стояла теплая ночь, окна были открыты, и легкий ветерок доносил до них аромат океана. Она забралась в постель. У него чесались руки дотронуться до нее. Гладкая загорелая кожа притягивала словно магнит.

- Люди благоговеют перед тобой, - заметила она, склонив голову, чтобы посмотреть на него.

Он слегка пожал плечами:

- Я их король.

- Да, я знаю. - Она, кажется, обдумывала это. - И сегодня вечером я это поняла окончательно.

- А что же раньше?

- Наверное, мне до сих пор трудно понять, почему ты не сказал мне, кто ты такой, тогда в Нью‑Йорке, - добавила она, как будто он не совсем понял, что она имела в виду.

- Мне было в новинку встретить кого‑то, кто не знал, что я будущий король, - честно признался он. - И я понял, что мне нравится, когда со мной обращаются как с обыкновенным мужчиной.

- Не такой уж обыкновенный, - тихо сказала она, взглянув на него изумрудными глазами. - Ты не был похож ни на одного мужчину, которого я когда‑либо встречала.

Он проигнорировал это признание, не желая, чтобы оно что‑то для него значило.

- Я серьезно, - тихо сказала она, и ее слова глубоко проникли в его сердце. - Ты был таким потрясающим.

Ее глаза не отрывались от его глаз, изучая его словно под микроскопом.

- Это похоть, - отмахнулся он. - Желание. - И чтобы доказать свою точку зрения, он поймал ее руку и поднес к губам, легонько поцеловав в ту точку, где бился ее пульс. Она задрожала, и он почувствовал, как ее пульс забился сильнее.

- Это было нечто большее, - хрипло произнесла она.

- Желание - это мощный наркотик. Особенно для тех, у кого нет опыта, - сухо заметил он.

- Я и раньше встречала мужчин, которые мне нравились, - возразила она. - Не то чтобы меня никогда не соблазнял парень. Я фантазировала о том, на что это может быть похоже…

Маттиас снова ощутил укол ревности. Это никуда не годится.

- Но с тобой все было совсем по‑другому. Я почувствовала, что ты нужен мне, как воздух или вода.

- Так и должно быть, - пробормотал он, потому что с Фрэнки и у него все было именно так.

- Как?

- Когда ты ложишься с кем‑то в постель, это должно быть потому, что ты хочешь его с такой силой, что готов пасть перед ним ниц. - Он смотрел на нее с таким вожделением, что и сам был готов встать на колени и умолять ее отдаться ему.

Ее щеки порозовели.

- Значит, ты… А чувствовал ли ты подобное раньше? До меня? - Она прочистила горло. - С другими женщинами?

От его ответа многое зависело. И он солгал, потому что если бы сказал ей, что никогда не испытывал такого желания, как в ту ночь, то дал бы ей ложную надежду.

- Да, - отрывисто бросил он.

Его взгляд упал на ее губы. Маттиас подумал о поцелуе, чтобы доказать ей, что ничто не имеет большего значения, чем их взаимное желание. Но она ясно выразила свои чувства, и он должен был уважать их, даже когда это практически убивало его.