Клэр Коннелли - Суждено быть вместе

- Вот для чего нужен хороший секс.

Это был сон, который он видел сотни раз. Он снова был в машине, запах горящих волос и плоти, дыма и тлеющего металла окружал его. Адреналин зашкаливал, когда лимузин охватило пламя. Он оказался в ловушке. Ему было хорошо знакомо это чувство. Потянул ремень безопасности, но тот не сдвинулся с места.

Глаза щипало от дыма. Родители были мертвы. На красивом лице матери застывшая маска ужаса, словно она увидела кошмар.

Он повернулся к Спиро, собираясь с силами, желая проснуться, желая вернуться назад во времени и что‑то предпринять. Но ничего не получалось. Снова и снова накатывал тот момент одиночества, которому отныне не будет конца.

Только сейчас рядом с ним был не Спиро, а Фрэнки и Лео. Их лица были залиты кровью. Он позвал ее, но она не откликнулась. Лео был похож на крохотный безжизненный манекен. Маттиас почувствовал металлический привкус во рту.

Он протянул руку и кончиками пальцев обхватил ее тонкие светлые волосы, слипшиеся от крови. Кровь заполнила его ноздри и глаза, рвота хлынула через рот.

- Фрэнки! - Ремень безопасности не поддавался.

Он был бессилен помочь им.

Отчаяние разрывало его на части.

- Фрэнки!

Она подняла голову и посмотрела на него. Только теперь ее глаза были не зелеными, а серыми, как у Спиро и Лео.

- Ты не можешь спасти нас, - пробормотала Фрэнки с отвращением в голосе. - Просто отпусти нас. Отпусти меня.

Он проснулся в холодной испарине. Фрэнки крепко спала рядом. Но сон был слишком реален.

- Фрэнки.

Он потормошил ее за плечо. Она открыла глаза.

- Мэт? Что‑то с Лео? Что случилось?

Постепенно его дыхание выровнялось. Он смотрел на нее несколько секунд, убеждая себя, что с ней все в порядке, а потом сказал:

- Спи, дорогая. Все в порядке.

Фрэнки уставилась на небольшую белую повязку на руке сына с растущим чувством ярости и бессилия.

- Лиана… - Она говорила медленно, хотя внутри вся кипела. - Что это?

Лиана избегала взгляда Фрэнки.

- Это доктор наложил после того, как взял кровь.

- Понятно. - Фрэнки кивнула, ее грудь тяжело вздымалась. Завтра утром они обвенчаются. Последняя неделя была сумасшедшей. Она практически не видела сына. Однако твердо пообещала себе, что после свадьбы все вернется на круги своя. Пусть в новом качестве, но они будут вести нормальную жизнь.

- Укол, - сказал Лео, глядя на мать большими серыми глазами и указывая на свою руку. - Большой укол.

Сердце Фрэнки дрогнуло.

- Да, милый, верю. - Она наклонилась и поцеловала сына в щеку.

Он вернулся к своему рисунку. Фрэнки выпрямилась и посмотрела на Лиану.

- Прошу меня извинить. - Она выскочила из детской и направилась к охраннику.

- А где Маттиас? Где король?

- Он… занят, - извиняющимся тоном ответил охранник.

Фрэнки расправила плечи и, надменно взглянув на охранника, отчеканила:

- Где мой жених?

Охранник вздрогнул и что‑то проговорил в маленькое устройство на запястье. Послышался шум и хриплый ответ.

- Он в западном саду. Я вас провожу.

Фрэнки даже не улыбнулась. Она вся кипела от злости. Как посмел Маттиас распорядиться взять кровь у Лео, ни слова ей не сказав? Как он вообще посмел взять кровь ее сына? Черт бы побрал его с этим анализом ДНК!

Фрэнки вся клокотала от гнева, пока мчалась через весь дворец в сад в сопровождении охранника.

- Оставьте нас, - приказала она охраннику, увидев Маттиаса на теннисном корте в саду.

- Слушаюсь, мадам. - Охранник низко поклонился и удалился.

Она понеслась через лужайку на корт. Маттиас как раз отбивал мяч, поданный ему автоматом.

- Мне нужно с тобой поговорить, - отрезала она, подойдя к аппарату и уставившись на него. - Как выключить эту проклятую штуку? - Она выжидающе посмотрела на Маттиаса.

Его взгляд был настороженным, а выражение лица вежливым. Он сунул руку в карман, вытащил брелок и нажал на кнопку. Машина остановилась.

- О чем? - спросил он спокойно.

Ее так и подмывало стереть эту безмятежность с его лица.

- У моего сына взяли кровь на анализ, а ты даже не удосужился сообщить мне об этом.

- Я тебе говорил.

- Когда? Когда ты говорил мне, что собираешься причинить боль сыну?

Он нахмурился.

- Перед уколом кожу спрыснули лидокаином. Лиана сказала, что Лео ничего не почувствовал.

- Боже правый! - Она уставилась на него, как на инопланетянина. - Ты даже не поехал с ним?

Его смех был похож на короткий лай.

- У меня довольно плотный график, дорогая.

- Это же твой сын! - крикнула она и забарабанила ладонями по его твердой как сталь груди.

- Мне это известно. - Он говорил медленно и спокойно. - Я объяснял, зачем нужен анализ крови.

- Но ты не сказал мне когда, и я понятия не имела! Я его мать! Я всегда была рядом, что бы с ним ни случилось! Простуда, прививка, визит к врачу - я всегда держала его за руку. Как ты посмел скрыть это от меня?

- Успокойся, Фрэнки. Ничего особенного не случилось.

- Ничего особенного? - Она впилась в него гневным взглядом и в бессильной ярости снова заколотила по его груди кулаками.

Он поймал ее руки и крепко прижал к себе.

- Отпусти меня! - воскликнула она. - Не могу поверить, что ты это сделал. Не могу поверить, что ты считаешь, что имеешь на это право…

- Он мой сын, - сказал он ей на ухо. - И ты понимаешь, почему необходим тест на отцовство…

- Он не твой сын! - Эти слова настолько удивили Маттиаса, что он ослабил хватку.

Она вырвалась из его рук и снова толкнула его в грудь. Фрэнки прерывисто дышала.

- Как он может быть твоим, когда ты говоришь о нем с таким бессердечным пренебрежением? Ты приказал доктору сделать тест, а сам не удосужился ни с ним пойти, ни его матери сообщить. Каким же надо быть бесчувственным и бессердечным эгоистом!

На его скулах заходили желваки. Он молча смотрел на нее.

- Ты не способен любить даже собственного сына! А я‑то надеялась, что ты сумеешь измениться. Боже, какая же я наивная дура!

Маттиас что‑то пробормотал, но слов она не расслышала. А потом подошел к ней, обнял за талию и прижал к себе. Он смотрел на нее сверху вниз и, прежде чем она успела догадаться о его намерениях, прижался губами к ее губам, целуя ее, наказывая, пробуя на вкус, мучая.

Фрэнки застонала, но это был сердитый стон. И затем поцеловала его в ответ, желая причинить ему боль силой своего поцелуя. Ее руки рвали его рубашку, нетерпеливо толкая его. Гнев, казалось, был той соломинкой, которая сломала спину верблюда, и все чувства, которые она так старательно сдерживала, нахлынули на нее.

Да, это была ярость! Настоящая ярость! Но желание продолжало расти в ней, и она не хотела его сдерживать. Напротив, необходимо было использовать его, чтобы заглушить гнев!

- Я ненавижу тебя, - прошипела она, раздирая на нем рубашку.