Клэр Коннелли - Суждено быть вместе

- Развяжи, пожалуйста, - попросила она Маттиаса. В ее голосе прорезалась паника.

- Успокойся, сокровище мое.

- Не называй меня так! - огрызнулась она. - Пожалуйста, сними нитку. Я… я задыхаюсь.

- Стой смирно и не дергай нить, - приказал он. Он просунул палец под нить и, обнаружив конец, быстро размотал ее.

Фрэнки тяжело дышала и была бледнее смерти.

- Это всего лишь шелковая нитка, - сказал он, явно пытаясь успокоить ее.

Только для нее это не просто нитка. Теперь они были женаты: связанные на всю жизнь законом и ребенком, а для Фрэнки еще и любовью. Но ее любовь, увы, безответная.

Ей нужно уйти от него как можно скорее.

Он взглянул на картину и в сотый раз за четыре недели, прошедшие с тех пор, как Лео и Фрэнки покинули дворец, подумал о том, что ее следует убрать. Он знал, что должен это сделать. Фрэнки не должно быть места в его жизни, тем более здесь, в кабинете, где он выполнял важную государственную работу.

Картина всегда отвлекала внимание с того самого дня, как у него появилась, но, по крайней мере, до этого она была приятным развлечением. Теперь же она лишь погружала его в черную бездну безысходности.

Фрэнки уехала.

Прошло уже четыре недели.

Он попытался сосредоточиться на работе с документами, но вскоре отодвинул их в сторону и подошел к бару. Был еще только полдень, а он налил себе щедрую порцию виски.

Во сколько ему сегодня удалось заснуть? В три утра? В четыре? Он не помнил.

Маттиас разглядывал картину с близкого расстояния, видел мазки кисти и представлял себе, как двигалась ее рука, когда она рисовала ее. В этот момент он яростно ненавидел творение Фрэнки, потому что оно было воплощением ее самой, той самой художницы и его жены, ставшей для него недосягаемой.

В дверь постучали. Он не обратил на это внимания. Стук повторился.

- Войдите.

На пороге возник его личный секретарь Нико с коричневым конвертом в руках.

- Сегодняшняя служебная записка. - Нико положил конверт на стол и повернулся, чтобы уйти.

Маттиас кивнул и перевел взгляд на большой конверт.

Они отсутствовали четыре недели, и за это время он ни разу не позвонил ей. Он душил на корню желание снять трубку и поговорить с ней.

Каждый раз, когда он думал о том, чтобы позвонить в Маре‑Визум‑Палас и узнать, как она себя чувствует, поговорить с Лео, он вспоминал, как Фрэнки пыталась порвать ритуальную шелковую нить. Он словно наяву чувствовал ее панику и отчаяние и понимал, что звонить ей было бы эгоистично. Разговор с ней мог бы поднять ему настроение, мог бы убедить его, что она привыкает к новой жизни, но это причинило бы ей боль, а ему этого не хотелось.

И поэтому он приказал охране присылать ежедневные отчеты об их передвижениях, чтобы быть в курсе их жизни.

На этот раз в конверте был не только стандартный отчет, но и газетная вырезка с заголовком:

«Омлет для принца!»

Маттиас прочитал короткую заметку, в которой сообщалось, что владелец местного кафе, к своему изумлению и восторгу, понял, что красивая блондинка и очаровательный темноволосый мальчик, которые забрели к нему позавтракать накануне, не кто иные, как ее величество королева и молодой наследный принц.

На фотографиях, снятых на мобильные телефоны посетителями, были видны Фрэнки и Лео за обычным завтраком и без охраны. Она была в бейсболке, низко надвинутой на лоб, а Лео в темных очках. Вот и вся конспирация.

Маттиас впился взглядом в фотографию, и в груди у него заныло от волнения и злости.

Фрэнки хотела, чтобы ее оставили в покое, он так и сделал. Но он верил, что она будет действовать в интересах их ребенка. Вывезти его без всякой охраны… Во что, черт возьми, она играет?

Все могло случиться! Похищение! Убийство! Несчастный случай! И она еще обвиняла его в том, что он не заботится о Лео!

Он стиснул зубы и, прежде чем успел осознать, что делает, сорвал картину Фрэнки со стены и швырнул ее через всю комнату, удовлетворенный тем, что рама треснула при падении. Он смотрел на изувеченную картину и старался не сравнивать ее с Фрэнки. Маттиас пытался убедить себя, что рад этому. Картина была не чем иным, как чертовым отвлечением, а ему надоело отвлекаться на нее.

Но чем дольше он смотрел на испорченную картину, тем горше становилось у него на душе. А еще ему стало очень стыдно.

Он поднял с пола обломки рамы, пытаясь их соединить, но не тут‑то было. Он грубо выругался. Как он мог до такой степени утратить контроль над собой и разрушить такую красоту.

Маттиас осторожно положил полотно на стол, а затем, не раздумывая, нажал кнопку вызова секретаря. Нико ответил почти мгновенно.

- Приготовьте вертолет.

- Слушаюсь, сэр. Куда лететь?

Он провел пальцами по картине, чувствуя выпуклые мазки, сделанные с такой любовью, и на мгновение прикрыл глаза.

- Маре‑Визум.

Цвета не получались. Она нанесла тончайшую серую линию, казавшуюся перламутровой и прозрачной на черном фоне в верхней части холста. Лучше. Но все равно не совсем то.

Она отступила на шаг, чтобы рассмотреть картину, и нахмурилась еще сильнее. В лунных ночах здесь, на южной оконечности Толмироса, было что‑то волшебно‑завораживающее. Она наблюдала за луной, появляющейся над океаном, каждую ночь с тех пор, как переехала жить на Маре‑Визум, и пыталась запечатлеть эфемерный лунный свет на холсте, но снова и снова терпела неудачу.

С досады она схватила тряпку и провела ею по низу холста, размазывая океан, который написала только вчера, так что он стал похож на мутное болото, а затем уронила голову на руки.

Она просто устала, вот и все. Она плохо спит последнее время.

И все из‑за Маттиаса.

Она дернула за резинку, распустив по плечам собранные в конский хвост волосы. Фрэнки очень старалась выкинуть новоиспеченного мужа из головы, но богатое воображение постоянно подсовывало ей красивое лицо Маттиаса.

Она сердито уставилась на картину.

Затем схватила кисть, обмакнула ее в красную масляную краску и прочертила отчаянную линию посередине холста.

Может быть, у нее открылся дар разрушать красоту, а не создавать ее?

Она подняла руку, чтобы снова мазнуть по холсту.

- Прекрати. - Его голос мгновенно заставил ее замереть.

Фрэнки резко обернулась и увидела стоящего в дверях Маттиаса. Он наблюдал за ней с олимпийским спокойствием, ее же сердце, напротив, пустилось вскачь. У нее задрожали колени. Она не видела его со дня свадьбы, и у нее не было времени подготовиться к встрече с ним сейчас.

- Прекрати, - повторил он.

И Фрэнки поняла, что по‑прежнему держит кисть, словно меч, с лезвия которого капает кровь. Она с шумом втянула в себя воздух и затравленно взглянула на Маттиаса.

- Я не ожидала тебя увидеть во дворце, - резко сказала она. - Полагаю, ты прибыл повидаться с Лео. Он сейчас спит, но скоро…