Дебра Уэбб - Сбывшийся сон

— Лидокаина нет. — Она считала, что это не очень хорошо. — Ты будешь все чувствовать.

— Ничего. Я терпел боль и похуже.

Его слова заставили ее вновь задуматься, откуда у него маленький шрам на щеке и другие — на спине. Но она решила не отвлекать его от заданного вопроса.

Вымыв руки, Ева обошла его, чтобы лучше видеть рану, и очутилась между его мускулистыми бедрами. Тело отреагировало привычно: у нее запульсировало между ногами. Как можно не реагировать на полуголого красавца, который к тому же спас ей жизнь? Тем более того, которому по‑прежнему принадлежало ее сердце?

Проклиная свои реакции, она осторожно размотала повязку и бросила грязный бинт в раковину. Рана оказалась не слишком глубокой, но сразу было ясно, что она не зарастет без посторонней помощи. Вначале Ева хотела склеить края ранки пластырем, но потом решила, что лучше наложить швы.

— Я промыл рану водой из бутылки, в которую добавил немного перекиси, потому что бетадина под рукой не оказалось. Вроде бы там все чисто — заноз нет.

— Вот и хорошо. — Ева вдела нить в ушко иглы. Пинцетом зафиксировала края раны. — Ты обещал ответить на мой вопрос. — Она определила, с какого места начнет шить, и сделала прокол.

Он поморщился, вздохнул, но не застонал.

— Извини. — Она накладывала швы от середины к краю раны. Она почти закончила работу, когда он наконец заговорил:

— Я не должен был уходить вот так. Я оказался трусом.

Такого ответа она от него не ожидала. Но ничего не сказала, а плотно сжала губы, завязывая узел.

— Первые восемнадцать лет жизни меня передавали из одного семейного приюта в другой. — Он тяжело вздохнул. — Ты стала первой, кому мне по‑настоящему захотелось понравиться, я имею в виду не только физически.

Стараясь, чтобы руки не дрогнули, она убрала шовный материал и тонким слоем нанесла на рану антибактериальную мазь. Приготовила марлевую повязку и пластырь. И все это время, пока она работала и слушала его признание, ее сердце быстро‑быстро колотилось.

— До встречи с тобой мне никогда и никого не хотелось сделать счастливым. Я хотел дать тебе все… и стать достойным тебя.

— Я никогда ничего не просила! — гневно возразила она.

Он покачал головой:

— Пусть так, но моих желаний это не меняло.

Забинтовав ему плечо, Ева закрыла глаза и опустила руки.

— Что же заставило тебя передумать? — спросила она, поняв, что голос у нее не дрогнет.

— Однажды утром я проснулся, а ты еще спала. — Он поднял к ней лицо. — Я очень долго смотрел на тебя, гадая, сумею ли я стать тем, кого ты заслуживаешь. Мне не с кого было брать пример. Как мог я стать мужчиной, на которого ты могла положиться, если тогда я и сам не был уверен, что могу положиться на себя?

В каком‑то смысле ей даже хотелось понять его доводы, но она не могла. Выходит, он совершил самоотверженный поступок? Он растоптал все ее надежды и мечты из‑за того, что не хотел причинить ей боль! Гнев вспыхнул у нее в душе.

— Ну надо же. Значит, на самом деле ты отказался от меня, желая меня спасти? А я‑то все это время считала тебя эгоистичным придурком, потому что ты ушел, не сказав мне ни слова!

Он ответил, не глядя на нее:

— Мне нужно было повзрослеть. Я хотел научиться доверять себе прежде, чем я мог бы позволить тебе всецело доверять мне.

— Очень жаль, что ты затянул с расчетами примерно на полгода. — Ева отошла от него и сложила принадлежности в аптечку. — Я очень рада, что мы поговорили. Теперь я прекрасно понимаю, почему ты ушел.

Он рывком встал и посмотрел на ее отражение в зеркале — она отвернулась от него.

— Ничего тяжелее мне не приходилось делать. Когда я оставил тебя, я разрывался пополам.

Ева метнула на него испепеляющий взгляд. Как легко она могла бы ему поверить! Снова полюбить его, как раньше.

— Значит, ты пошел в армию, надеясь, что там из тебя сделают мужчину, так?

— Примерно… И еще мне требовалось время.

— Что ж, я польщена! Оказывается, я стала частью твоего учебного плана. — Ева отошла от него и направилась к двери.

Он догнал ее, когда она оказалась на середине пути. Крепко схватив за плечо, он вынудил ее остановиться.

— Что? — спросила она.

Чем раньше она отсюда выйдет, тем лучше. Не стоило вообще затевать этот разговор. Теперь она понимает, что в глубине души по‑прежнему тоскует по нему.

Тодд понимал, что своими путаными объяснениями все испортил. Все вышло не так, как он надеялся. Он не объяснялся, а скорее оправдывался. Он не собирался оправдываться!

— Я был не прав. То, что я сделал, было неправильным. Мне нет оправдания.

Она снова метнула на него гневный взгляд, и при виде боли в ее красивых зеленых глазах у него защемило сердце.

— Рада, что ты признаешь свои ошибки. А теперь, если позволишь, я хочу немного поспать.

— Я думал, ты хочешь поговорить о том, как схватить Роблеса.

Ева остановилась на пороге и развернулась к нему лицом:

— Я уже знаю, что делать. Я скажу полиции, что помогу поймать его в ловушку. Чем скорее, тем лучше. В кино так делают постоянно.

Он снова подошел к ней вплотную и заговорил, тщательно подбирая каждое слово:

— Мы не в кино. В настоящей жизни так почти никогда не получается.

— У меня закончились идеи, и я отказываюсь проводить еще хотя бы один день как этот или вчерашний. Я хочу поскорее закончить то, что началось из‑за меня, когда я убила того сукина сына!

Она собралась уходить, но он перегородил ей дорогу:

— Я тебе не позволю!

Ее глаза метали молнии.

— Ты не можешь меня остановить.

Он шагнул ближе и прижал ее к двери.

— Посмотри на меня! — Он обхватил ее лицо ладонями и нагнулся к ней. — Я не позволю тебе так поступить.

Она попыталась отстраниться, но ей мешала дверь.

— Значит, ты хочешь компенсировать прошлое? Охраняя меня, ты меньше чувствуешь себя виноватым? — Она покачала головой. — Ты правильно сказал: мы не в кино. Мы живем на самом деле. Даже если сегодня ты поведешь себя как герой, разбитое сердце не склеишь. Тодд, я не могу простить тебя за то, что ты сделал. Если ты ждешь от меня прощения, переоцениваешь свои достоинства.

— Значит, ты меня ненавидишь? В этом все дело?

— Может быть. — Она ненадолго закрыла глаза.

— Ты так сильно меня ненавидишь… — он оперся о дверь, и их лица оказались рядом, — что вчера ночью снова и снова испытывала оргазм в моих объятиях.

Она какое‑то время смотрела на его губы.

— Вчера был секс, — возразила она. — И больше ничего.

— Секс? — Он провел носом по ее щеке. — Всего лишь секс?

— Да.

Она говорила, почти прикасаясь губами к его щеке, и он возбудился так, что стало трудно дышать.

— Значит, ты не против, если мы повторим? Просто для того, чтобы убедиться, что это лишь физическое влечение. — Их губы встретились, и она тихо ахнула. — Это ничего не значит. — Он куснул ее за нижнюю губу. — Всего лишь секс.