Дебра Уэбб - Сбывшийся сон

Заставляя себя успокоиться, она подняла на него глаза.

— Кристиан, я уже испытывала на себе все твои фокусы. Сомневаюсь, что ты способен показать мне что‑то новое. Лучше побереги силы для того, чтобы схватить Мигеля Роблеса.

Фокусы, вот как?

— Дай мне минуту, и ты передумаешь.

Видя, что она собирается возразить, он опустился на колени. Рывком стянул с нее пижамные штаны. Они упали на пол. Трусиков на ней не было. Прилив желания был настолько сильным, что ему показалось, что его член вот‑вот прорвет брюки. Он поцеловал ее в пупок и провел языком по животу. Она прислонилась к закрытой двери, как будто собиралась бежать от сладкой пытки; руки вцепились в дверной косяк.

Он закинул ее правую ногу, согнутую в колене, себе на плечо. Пусть теперь попробует бежать! Он только начал. Она затрепетала, когда он опустил голову и принялся ласкать нежную плоть между ее ногами. Он целовал ее всюду, а потом его язык проник в ее трепещущее лоно. Она тихо вздохнула, хотя по‑прежнему крепко прижималась спиной к двери. Его язык принялся вылизывать ее, и она громко застонала. Он ввел в нее сначала один, потом два пальца, наслаждаясь влажным, сладким жаром.

Наконец она не выдержала и ритмично задвигалась. Скоро она уже кричала от наслаждения. Его губы двинулись вверх по животу; ее нога соскользнула с его плеча, а он добрался до ее грудей. Лаская губами ее соски, он пальцами снова доводил ее до оргазма. Горячие, твердые соски набухли от его ласк, а нежные внутренние мышцы сжимали пальцы. Он сильнее надавил на ее клитор подушечкой большого пальца. Она пыталась сдерживаться, но он чувствовал, что в ней снова пробуждается желание. Ее пальцы проворно расстегивали на нем джинсы. Возбужденный член вырвался на волю. Она взяла его обеими руками.

Видя, что она уже готова, он развернул ее кругом, раздвинул ей ноги, придерживая одной рукой за тонкую талию, и вошел в ее влажное, пульсирующее естество. Она закричала, когда он вошел глубже. Одной рукой он продолжал стимулировать ее внизу, а второй ласкал ее груди.

Еще один сильный, глубокий толчок — и они вместе словно полетели с обрыва. Прижимаясь грудью к ее спине, не прерывая соединения, он повел ее к кровати. Когда он собрался выйти из нее, она выгнулась, приглашая его заполнить себя на всю глубину, и они не спеша начали все сначала.

12 мая, суббота, 8.00

На сей раз Ева не могла бы сказать, что во всем виновато вино.

Тодд преодолел все ее защитные барьеры, которые она воздвигала десять лет, стремясь уберечь свое разбитое сердце. Когда они оба, утомленные до предела, в очередной раз достигли оргазма, ей было уже не до разговоров о том, как лучше заманить в ловушку Роблеса. Она даже не нашла в себе сил перейти в свою спальню.

Когда она проснулась, он уже спустился вниз. Целых сорок минут ей понадобилось, чтобы собраться с духом. Сегодня она намеревалась приступить прямо к делу. Она хотела вернуться к своей прежней жизни до того, как в Чикаго вернется сестра. Ей нужно держаться подальше от Тодда, иначе она снова будет страдать.

Ева приняла душ, стараясь смыть воспоминания о волшебной ночи, но ей это не удалось. Кроме того, у нее сладко ныли все мышцы. Он ласкал ее со знанием дела, как будто стремился исполнить ее самые сокровенные желания. Но она не только получала, но и давала, и он стонал от наслаждения, снова и снова шепча ее имя. Всю ночь они любили друг друга, и даже сейчас она испытывала сладкую истому, вспоминая их ночные игры.

Тодд Кристиан — наркотик, против которого она никогда не могла устоять. С досадой придя к такому выводу, она решила подумать об этом позже. Когда она спустилась на первый этаж, ее ноздри уловили аромат жареного бекона, и она поняла, что умирает с голоду. Чаще всего на завтрак она довольствовалась стаканчиком йогурта и фруктами. Но после того, что ей пришлось пережить за последние несколько дней, она имеет полное право на сытный, вкусный завтрак.

Ева вошла в кухню и увидела Тодда, склонившегося над плитой. Он повернулся и улыбнулся так, что у нее снова участилось сердцебиение.

— Доброе утро!

— Доброе утро. — Она сразу же налила себе кофе и сделала большой глоток. Зажмурившись от удовольствия, протянула: — Как хорошо!

— Надеюсь, ты по‑прежнему любишь блинчики.

Она повернулась к нему, грея руки о чашку.

— С орехами, из цельнозерновой муки?

— Вот именно. — Он положил на тарелку три блинчика, сверху добавил кусок масла и бекон. — После того, как мы открыли этот рецепт, я их по‑другому и не готовлю.

Интересно, подумала она, для скольких еще женщин он готовил такие блинчики после ночи горячего секса. И тут же мысленно сказала себе, что это ее не касается.

Она села за стол; Тодд положил еду и себе на тарелку и наполнил два стакана апельсиновым соком. Возможно, это ее последний завтрак. После вчерашнего стало ясно, что Роблес отступать не намерен, но лучше об этом не думать.

— Удивительно, ты запомнил, какие блинчики я люблю.

Перегнувшись через нее, он полил ее блинчики сиропом.

— Кроме тебя, я ни для кого блинчиков не готовил.

Ева улыбнулась, ей приятно было слышать его слова. Она подцепила кусочек блинчика на вилку, положила в рот и довольно вздохнула. Как вкусно! За блинчиком последовал ломтик хрустящего бекона, который она запила соком.

— После такого и умереть не жалко.

Он рассмеялся:

— Тогда мне придется испытать на себе гнев Лины!

— Точно! — Ева прикрыла рот ладонью, чтобы не прыснуть.

Какое‑то время он молчал, но Ева чувствовала, что он хочет сказать что‑то еще.

Она отложила вилку и повернулась к нему.

— Случилось еще что‑нибудь?

Он понял, о чем она думает.

— Нет. Нет, больше ничего не случилось. — Он положил вилку на столешницу. — Я думал о твоей маме. Очень жаль, что мне так и не удалось извиниться перед ней за то, что случилось. Должно быть, она возненавидела меня после… после того, как я ушел.

— Нет. Она тебя не возненавидела. Она тебя обожала.

Грусть, которую она только что видела в его глазах, сменилась удивлением.

— Ты уверена? То есть… Лина предельно ясно дала мне понять, что чувствует она.

— Лина есть Лина, но поверь мне: мама тебя обожала до самой своей смерти.

— Спасибо! — Он потянулся к ней и крепко сжал ее руку. — Спасибо, что сказала.

Ева на мгновение зажмурилась, потом открыла глаза и посмотрела на него. Его глаза блестели. Она отвернулась.

— Она тебя любила. — Ева готова была откусить себе язык. Она вовсе не собиралась ему этого говорить, а вот сказала.

Тодд отдернул руку, как будто ее поспешно сказанные слова ранили его почти так же сильно, как ее саму. Определенно пора сменить тему.

— Значит, ты решил пойти в армию. — Голос у нее срывался.