Яна Егорова - Русский [СИ litres]

– Хорошо. Мы успеем и в больницу, и потом домой.

Да. Именно так. Папа прилетает. Вдруг. Резко. При этом еще утром во время звонка ни словом не обмолвился мне о своем скоропостижном приезде. Чуть позже в чате проболталась об этом Аня.

– Ленка! Нечего на меня обижаться. Да, я позвонила твоему отцу. А что мне оставалось делать? Этот омоновец, черт знает что там с тобой делает. Сначала ты почти кричала о помощи, ревела мне в трубку, а потом вдруг передумала? Что мне оставалось делать?! Ты отказалась от помощи Мирона. Он тоже, кстати, мне звонил. Расспрашивал все подробно и про тебя и про омоновца твоего. Пришлось рассказать. Он сказал, что ему очень не понравилось то, как твой братик тобой руководит. А что я могла подумать? Ты вообще перестала со мной общаться!!!

– Ань, ты больная. А меня спросить? Я же тебе запретила что-либо делать!

– Ага! А вдруг, он у тебя возле головы пистолет держит или сам это написал? Откуда я знаю? Ты – моя подруга!

Подруга. Это, пожалуй, единственное, что меня сейчас останавливает от того, чтобы послать ее к такой-то матери! Мне сейчас здесь только папы не хватает.

– Как ты себя чувствуешь? – мой вопрос Андрею вырвался сам собой. Я знаю, видела его ранение. Однако сейчас он выглядит так, будто бы и не было ничего.

– Я нормально, – как и ожидала, он лишь отмахнулся. – А вот ты опять не поела, – сказал, намекая на урчание неизвестного зверя в моем желудке.

– Ерунда, не успела.

Он вдруг рассмеялся!

– Вот видишь, мы с тобой два сапога пара.

Померещилось, что он хотел добавить «как брат и сестра». В который раз мы оба замечаем, насколько похожи. При этом только я точно знаю, что между нами нет ничего связующего. Я даже не могу сказать, что нас воспитывал один отец. Даже если папа окажется кровным отцом Андрею, все равно – у него не будет и капли воспитания от Егорова. Однако теперь я уверена, что это к лучшему. Андрей никогда бы не стал тем, кем он стал, будь у него перед глазами пример такого отца. Честность, самопожертвование – это не про Егорова. Большие амбиции, жажда денег, власти, жажда поклонения, которое папочка получает от своих пациентов. И это все.

Мы приехали в больницу, без труда нашли палату. Я несла в руках букет осенних цветов, Андрей торт, все это, как и обещал, он купил по пути за мной. Лидия Павловна лежала в седьмом отделении, в общей палате, естественно. В помещении изначально запланировано четыре места, но реально занято было только два. На первом, которое предстало перед нами, увидели старенькую бабушку под капельницами, которая задумчиво поправляя склеенные очки на носу, разгадывала кроссворд. А на другой койке обнаружилась наша пострадавшая. Не одна. Во-первых, меня удивило, насколько она оказалась моложе, чем выглядела вчера. Сейчас, пусть даже и с синяком в пол лица, но вымытая и причесанная, она выглядела минимум лет на десять моложе. Вчера я думала, что ей около шестидесяти, сейчас же отчетливо видно, что ей и пятидесяти не дашь. Женщина полулежала на постели и разговаривала со своей посетительницей. На тумбочке уже красовался букет со свежими цветами и множество гостинцев. Часть которых мы могли заметить на столике и соседки-бабушки.

На гостей сначала посмотрели с непониманием, и только тут до меня дошло, что она может и не знать о нас ничего. Что… наше появление может показаться ей и ее родственникам навязчивым. Как будто мы хотим получить какую-то благодарность, хотя на самом деле, все совсем иначе. Но незнакомка, пришедшая чуть раньше нас к Лидии Павловне, разрешила поставленную моей совестью дилемму.

– Это вы? – внезапно просияв, вскочила она с больничного стула. – Это вы спасли мою маму?

Смотрела она своими ярко-голубыми глазами исключительно на Андрея. Красивая. Одного со мной роста и… телосложения. Брюнетка с голубыми глазами – необыкновенное сочетание. Анька всегда таких называет инстаграмщицами. Не смотря на это, я не увидела на ее лице ни грамма косметики. Красивая, яркая и естественная. Фигура как у балерины. Она каким-то непостижимым образом в простеньких синих джинсах и тонком летнем пуловере нежно-розового цвета умудрилась выглядеть соблазнительнее, чем, если бы оказалась бы сейчас только в нижнем белье.

– В некотором роде, – Андрей смутился и протянул девушке торт. – Мы зашли навестить Лидию Павловну и проверить, придет ли к ней кто-нибудь.

– Придет, конечно, придет! – ответила девушка и не смогла скрыть слез на глазах. – Можно… – попросила она дрожащим голоском, – можно я вас обниму? Вы… вы спасли мою маму, врачи сказали… сказали…

Она бросилась к омоновцу на шею раньше, чем Соколов успел что-либо ответить. Он неловко дотронулся ладонями до ее спины, а девушка разразилась слезами еще больше.

– Маша, не надо, ты намочишь рубашку молодому человеку, – откашлявшись, попросила ее мать, но девушка ее не услышала и пока реально не намочила ту самую рубашку, не отлепилась от Андрея. Да, сегодня он даже меня удивил. Приехал в черных брюках и темно-синей рубашке, как выяснилось, он может с легкостью быть похожим на громилу из ОМОНа, а может перевоплотиться в мечту каждой девчонки, похожую на статного миллионера. Если забыть, что у дверей больницы его ждет скромны Патриот, однако, его доблесть, как я теперь знаю, может заменить любые миллионы.

– П-простите, – оторвавшись и отойдя, наконец, от него на несколько шагов, и перестав меня бесить одновременно, сказала сквозь нервные всхлипывания она (после чего я сделала для себя пометку, что больше никогда не буду плакать, особенно при Андрее). – Я даже не спросила ваше имя.

– Его зовут Андрей Соколов, – услышала свой голос и поняла, что лично меня присутствующие заметили только что. – Он рисковал собственной жизнью, чтобы спасти вашу маму.

Сама же не представилась. Мне показалось это не только лишним, но и неуместным. Не понравилась мне эта Маша.

– Я знаю! Знаю, что это вы сделали, нам доктор все рассказал, еще немного, и мою мамочку… – по розовым щекам девчонки покатились крупные слезы, – уже могли не спасти. И ее… ее…

При этом она совсем не смотрела на ту самую несчастную маму, а прожигала мокрыми глазами Андрея. Я отвела глаза, чтобы не поморщиться и скрыть свои эмоции. Как она может? Ее мать лежит здесь же, как она сама говорит, только что вернувшаяся с того света, а она флиртует с первым попавшимся. Но. Я вру. Андрей не первый попавшийся.

– Ее не спасли бы, если бы не Лена, – прервал мои мысли и ее слезы омоновец. Его рука легла мне на плечи и подтянула меня к своему хозяину, – тогда бы не спасли. Это она до приезда медиков делала массаж сердца вашей маме и поддерживала в ней жизнь. Я сам ничего не сделал.

Я планировала покраснеть от смущения, но остановилась. Маша проигнорировав его слова, продолжила свои пламенные речи, глядя только и исключительно на Соколова!