Эрика Адамс - Игрушка палача [litres]

Поднимаюсь и начинаю медленно входить в её лоно, заполняя собой, чувствуя, как она послушно сжимает меня. О да-а-а-а… Сделай так ещё раз, пожалуйста. Я крепко обхватываю её бёдра и начинаю двигаться, как заведённый. Если она ещё и чувствует небольшой дискомфорт, то очень быстро к нему привыкает или просто не подаёт вида, сосредоточившись на приятном.

Правильно, птичка, так и надо. Так правильно… И хорошо. Как же с ней хорошо!.. Я не просто вбираю каждый её стон и движение навстречу, я отпечатываю это в своей памяти. Я, жадный скупец и эгоист, желающий сохранить на потом самые сладкие моменты пребывания вместе с ней. Темп моих движений непроизвольно ускоряется, я наматываю её волосы на кулак и тяну на себя.

Тайра вскрикивает, но подчиняется этой маленькой грубости. Заставляю её подняться, прижимаюсь к ней со спины, продолжая вбиваться всё быстрее и быстрее и обхватываю руками грудь, жадно сминая. Этого мне кажется мало: впиваюсь губами в нежную кожу шеи около плеча, пускаю в ход зубы. Прикусываю кожу и, что есть силы, сжимаю острые твёрдые соски между пальцами. Тайра всхлипывает: не то полукрик, не то стон.

– Терпи, маленькая, я слишком голоден с утра, чтобы быть нежным. Потом, позже… А сейчас я просто хочу тебя до жути…

Собственный голос слышится мне чужим, до того он ломкий и прерывающийся. На коже выступают мелкие капельки пота, воздух вокруг кажется раскалённым, а возбуждение вот-вот вырвется из меня наружу. Да, это происходит после очередного резкого толчка в её горячее лоно. Тайра выгибается назад, прижимаясь ко мне ягодицами, я всё еще продолжаю двигаться, замедляясь, а она содрогается от сильного оргазма.

Обессилено падаю вниз, увлекая её за собой. Странное дело, она не пытается отстраниться, прижимаясь к моей груди, обхватывая руками за торс. Усмехаюсь:

– Неужели моя маленькая птичка привыкла к моей близости?

Быстрый взгляд из-под густых ресниц и робкая улыбка заставляют моё сердце замереть на мгновение, а потом вновь пуститься в быстрый бег. Тайра ничего не говорит, только прижимается губами к шее, спускаясь ниже летящими поцелуями, покрывая ими грудь от одного плеча до другого, словно очерчивая контуры чёрной вязи татуировки.

Я всё еще лежу на кровати Палача, разомлевшая от бурных ласк, с губами, припухшими от поцелуев. Странно, но мне кажется, что этого мало. Я тянусь к Палачу за дополнительной порцией нежности. Кожу после принятого душа чуть знобит, и я теснее прижимаюсь к Палачу, мгновенно оказываясь в кольце сильных и горячих рук. Не знаю, сколько продлится приятное, немного пьянящее ощущение полёта, и не хочу задумываться об этом, наслаждаясь близостью. Вполне возможно, что едва я выйду за порог этой комнаты, очарование момента растает, и неприглядная правда набросится на меня из-за угла, вгрызаясь в глотку острыми зубами. Но сейчас я отмахиваюсь от мрачных мыслей, и прошу его:

– Сними её, пожалуйста…

Пальцы мягко гладят гладкую чёрную кожу маски. Лицо Палача ощутимо напрягается, чуть кривоватая усмешка приподнимает один уголок рта:

– Ты будешь просить меня об этом, пока я не сдамся?

Согласно киваю, ожидая его ответа.

– Хорошо, но взамен пообещай, что всегда будешь такой же ласковой, как сейчас.

Я приникаю к его губам поцелуем, жадным и нетерпеливым, чувствуя, что он улыбается чему-то. Мягко отстраняет меня и садится в кровати, поднимает руку к шее и замирает на мгновение. Я смотрю на него, не отрывая взгляда, слыша бешеное биение своего пульса, отдающееся сильным шумом в ушах.

Создаётся впечатление, что стрелки всех часов замерли на месте и само время остановилось. В полной тишине отчётливо раздаётся негромкий звук щелчка, маска резко стекает вниз по лицу. Я сажусь напротив, жадно разглядывая его лицо. Смуглую кожу с небольшим посветлевшим шрамом над левой бровью, выдающиеся скулы и красиво очерченные мужественные губы. Прямые брови нахмурены и почти сошлись на переносице, отчего на лбу проступила морщина.

Чувствую его напряжение и ожидание, провожу рукой по лицу, разглаживая кожу, заставляя расслабиться, и касаюсь мягким поцелуем его губ. Зарываю пальцы в волосы, торчащие непослушными чёрными вихрами и выбритые наголо у висков. Встаю с кровати и тяну его за собой, к большому зеркалу. Палач встаёт позади меня, прижимая к себе, бросает мимолётный взгляд на своё отражение, и неотрывно смотрит на меня.

– Хочу запомнить нас такими… – шепчу я, стараясь запечатлеть эту картину в своей памяти.

Чувствую взгляд Палача, жадно смотрящий только на моё лицо, и через отражение в ответ смотрю в его глаза. Тёмные настолько, что нужно приглядываться очень пристально, чтобы увидеть чёрные зрачки. В них плещется беспросветная тьма. Этими самыми глазами он всматривался в лица своих жертв, вбирая их страх и последние вздохи. Знаю, насколько жестоким и безжалостным может быть взгляд этих глаз. Сквозь прорези маски всегда смотрели только эти глаза, жадные и озлобленные по-звериному. Но сейчас в них помимо тьмы плещется ещё и жажда обладания, горячая, заставляющая пылать ответным жаром. Тёмное пламя, в языках которого так сладко сгорать, и отражаться в этой тьме. Едва слышный звук разрывает тишину.

– Время вышло, – усмехается Палач, пряча лицо в моих волосах.

Над нашими головами в воздухе повисает обреченность от того, что через пару мгновений его лицо будет скрывать та самая чёрная маска. Закусываю губу, смиряясь с этим, и покорно иду вслед за Палачом, который тянет меня за собой обратно в спальню. Палач укладывает меня на кровать и ложится рядом, обнимая меня, покрывает моё лицо лёгкими нежными поцелуями, от которых странно трепещутся сердца, сбиваясь с привычного ритма.

В поцелуях Палача нет ни капли одержимости или жажды обладания, они полны ласковым теплом, не обжигающим, но согревающим. И от этой невыразимой нежности я чувствую, что внутри меня тают последние крошечные льдинки, от них не остаётся ни следа. Я и не подозревала, что он может быть таким, и что рядом с ним можно чувствовать себя так умиротворённо и расслабленно. От охватившей меня неги тянет в сон, я почти засыпаю, то выныривая из сладкой дрёмы, то вновь погружаясь в неё, слыша, как назойливо пищит передатчик на запястье Палача.

Сквозь приоткрытые веки вижу, как Палач морщится и накрывает меня одеялом, касается пальцем экрана передатчика, выводя в воздух проекцию.

– Чем обязан в столь ранний час, Император? – спрашивает Палач недовольным голосом, даже не пытаясь замаскировать свои эмоции под холодную любезность.

– У меня сработал датчик. Наверное, нет смысла говорить тебе, какой именно?

– Нет, отчего же, скажи… Я ещё не совсем проснулся и от того туго соображаю.