Мераб Ратишвили - Потерянные страницы

Стол уже был накрыт, Чабуку я не отдавал никому, так вместе с ним мы и пошли к столу. Рядом стояла тахта, и я уложил его на неё. Я чувствовал, что должен был быть с ним рядом. Он сладко спал, и это радовало меня. Я знал, что завтра он будет совершенно здоровым. Мои хозяева были удивлены тем, что малыш так неожиданно успокоился, они шёпотом спрашивали меня, как я смог это сделать. Я не знал, что и сказать, и оправдывался тем, что очень люблю детей.

Во время ужина, за столом нас было четверо: Шалва с матерью, Мариям и я. В основном, расспрашивали меня о моей семье, и я с удовольствием отвечал на все вопросы. Потом я попросил Шалву позволить мне поднять один тост. Я взял бокал и сказал: «Пока мы с Чабукой спали, я увидел сон. Во сне мне явились мои спасители, те, кто нашли меня, раненого в лесах Сибири, и спасли от смерти. Эта семья чародеев, ученый древнейших знаний – старик Серафим и его дочь. У неё тоже есть маленький мальчик, его зовут Гора Иагора, который станет таинственным разумом и духом Сибири, он вырастет целителем и покровителем людей. Они часто снятсямне после того, как я покинул Сибирь. – Все слушали меня с большим вниманием. – После того, как я ушёл от них, мне пришлось пройти через многие испытания и приключения. Но всё осталось позади. Я знаю, что это всё благодаря их покровительству. Я знаю и то, что Чабука тоже будет Гора, и он вырастет очень удачливым человеком, так как он сам лично, познает все грани жизни, и преодолеет все препятствия. Он проторит много непроходимых дорог, и затем, с миром вернётся домой. Своим острым глазом и трезвым умом, он увидит столько, сколько не смогут увидеть другие, даже прожив десятки жизней. Он вырастет таким настойчивым парнем, что преодолеет девять гор, переплывёт девять морей, вырубит лес дэвов 1 [11] 10 Дэвы – мифологические великаны, злые духи. Дэвы герои древних грузинских сказок. , и всё равно, достигнет своей цели. Он может девять раз упасть, но, девять раз подняться победителем, он никогда не потеряет веру в самого себя. Он скажет свое слово таким людям, которым другие даже не смеютсмотреть в глаза. Для многих людей, он станет эталоном непримиримости и бесстрашия, и своим примером, сможет придать многим веру, любовь и твердость. Маленький Гора родился в трагический год, как надежда страны и его народа. Он целая эпоха, новая эпоха, которыйявился для нации, как воин – спаситель. Он сегоднясама нацияв разрозненном народе, и людям необходим такой магнит, подобный Горе, способный притянуть и связать воедино всех тех, кто еще не потерял свойства металла. Гора – мой сын и младший брат, который должен осуществить то, о чем мы мечтаем, но не можем дотянуться. Он проживёт сто двадцать лет, а может и больше, кто знает, и у него не будет ни одной свободной минуты. Каждое его слово будет иметь силу воды, а каждая его фраза – цену дыхания. Гонимый властью, он обретёт любовь народа, что является самым большим сокровищем для человека. Он будет таким счастливчиком, что успеет увидеть всё за одну свою жизнь. Это и есть настоящая жизнь, когда за застольем уготованное тебе жизнью, все успеваешь попробовать на вкус: и горькое, и кислое, и сладкое, а в конце еще запьешь хорошим вином». Я закончил тост и улыбнулся.

Все смотрели на меня с удивлением, думаю, для них было неожиданным слышать от меня такое.

– Откуда я всё это знаю? Это мне его покровитель сказал во время видения.

Я выпил, не переводя дух, и посмотрел на Чабуку, который лежал на тахте. Он не спал, а мы и не заметили, как он проснулся.

– Гора, – произнёс ребёнок. Я ушам своим не поверил: семимесячный ребенок четко произнес это имя. – Гора, Гора, – повторилон ещё раз. Я посмотрел на сидящих за столом и увидел их изумлённые лица.

Пока я был там, Чабука больше не плакал. Утром мы поигралис ним. Это был резвый, неугомонный ребёнок, он ползал из однойкомнаты в другую и целый день повторял: Гора, Гора. Я очень полюбил его. К обеду мы ждали главу семьи и Ираклия. Я почему-то волновался. Кто-то прискакал на коне и остановился у ворот. Это был соседский мальчик из деревни. Он позвал Шалву. Когдаон вернулся, сказал мне: «В деревне появились какие-то подозрительные люди, они спрашивают, не приехал ли я в деревню.

Я должен идти, а ты оставайся здесь.» Я не согласился и сказал, что не брошу его и останусь с ним. Мы попрощались с семьёй, я ещё раз прижал к груди Чабуку, и мы ушли. Тот год мы провелив Западной Грузии, я почти не отходил от Шалвы. Мы вместебыли в Кутаиси, Батуми, Кобулети, Поти, Зестафони, Багдади, Мегрелии. Он жил нелегально, и я вместе с ним.

Я послал письмо Тамаре, и сообщил что мне придётся на некоторое время задержаться в Грузии, и просил чтобы она не волновалась. Я и сам не думал, что мне придётся остаться так долго, но я никак не мог оставить Шалву. Ситуация с каждым днём становилось всё напряженное. Большевики перешли к открытомутеррору против членов предыдущего правительства и политических оппонентов. Метехская тюрьма была переполнена их политическими противниками. Я взял на себя безопасность Шалвы.

Я постоянно был рядом, но никто не знал, кто я на самом деле, кроме того, что я был его ближайшим соратником. Я присутствовал почти на всех его встречах. Он выполнял сложнейшую работув тяжелейшей обстановке. В Зугдиди мы пришли к его другу, именно к тому, у которого я гостил тогда. Неожиданно пришли из ЧК, видимо от кого-то они получили информацию, что в Зугдиди должен был приехать Амиреджиби. Нам удалось устроить так, чтобы Шалва смог ускользнуть. Я же остался и встретил их. Именно это и остановило чекистов, они посмотрели мои документы и один из них сказал: «А вот и он, Амиреджиби». Меня схватили, посалили в машину и увезли. Но когда они привели меня к начальнику, тот так и застыл от удивления. Удивлённый начальник спросил их: «Кого это вы мне привели?» Те ему отвечают: Амиреджиби. Меня конечно допросили, ну и что дальше? Только тогда они поняли, что я другой Амиреджиби, который приехал с Украины. Конечно же, о Шалве они от меня ничего не узнали. Я сказал, что приехал совсем недавно, и не мог даже знать, где он находится. В моём кармане они нашли справку из военного училища, где я работал. Других каких-либо данных обо мне у них не было. Покрутились они вокруг меня, покрутились и на третий день отпустили домой. Когда я уходил они спросили меня: Куда ты сейчас? – Туда же, откуда вы меня и взяли. Останусь там два дня, потом уеду в Тбилиси навестить близких, а через неделю уже надо будет уезжать на Украину. Отпустить то меня отпустили, но ещё два дня они ходили вокруг нашего дома. Они оставили меняв покое только после того, как мой хозяин проводил меня и я поехал по дороге в Кутаиси. Как мы и договорились в Кутаиси я встретился с Шалвой. Тогда я и познакомился с сестрой Шалвы Цацой. Вообще-то ее звали Екатериной, но близкие называли Цацой. Она была актрисой Кутаисского театра. Цаца уже знала, что я её брат, и была очень рада тому, что в таком возрасте нашла себе ещё одного брата. У нас были хорошие отношения, она была жизнерадостным человеком, такой она и осталась в моей памяти. А вот познакомиться с их братом Ираклием и моим приёмным отцом Гиго мне не удалось. Думаю что я прав, когда называю его приёмным отцом. Ведь он формально усыновил меня. Наша встреча никак не складывалась: то мы с Шалвой не могли приехать к ним, то его не бывало дома. Мне кажется, что после того, как страну захватили большевики, им дома было неспокойно. Они находились в постоянном ожидании каких-то неприятностей, и поэтому предпочитали вообще не бывать дома. В Кутаиси уже нельзя было оставаться, и мы отправились в Тбилиси.