Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

Пушкарёв, сделав над собой титаническое усилие, попробовал всё-таки навести пулемёт. Ничего из этого не получилось, руки не слушались, и он обнаружил, что по его лицу тоже льются слёзы.

Но дальше было вообще что-то сюрреалистическое. На берег озера приехал мотоцикл с коляской, с него сошёл какой-то незнакомый довольно пожилой человек, высокий и седой. Он кинулся навстречу рептилии и стал стрелять в неё из пистолета. Но попасть не мог. Пули ложились перед мордой ящера. А поскольку тот успел уже доползти до скал, так как, видимо, хотел попробовать добраться до экипажа застрявшего танка, то в его морду полетели осколки камней, разбиваемых пулями. При всём этом старик показал ловкость совершенно не старческую, отскакивая, оставаясь на дистанции, недоступной для броска рептилии.

А главное, то, что так подействовало на танкистов, на него, видимо, вообще не действовало, по крайней мере подавленным он точно не выглядел. И с ума он не сходил, слёз на его лице не было видно, и своим мотоциклом на скалы заехать он не пытался. А вот ящеру, по-видимому, этот старик сильно мешал. Наверное, осколки камней, летящие в морду, причиняли большое беспокойство. Он мотал мордой из стороны в сторону, старик отскочил, не сводя взгляда с ящера, поменял в пистолете обойму на полную.

Тут Пушкарёв понял, что не только видит, но и слышит выстрелы. Это его удивило. Краем сознания он подумал, что это какие-то очень громкие выстрелы, слишком громкие для пистолета.

Ящер повернулся всем телом и пошёл в воду. Какое-то время он плыл с головой на поверхности, потом ушёл под воду весь. Старик же больше не стрелял в него, пока тот плыл, убить его не пытался. Не показав никакого намерения пообщаться с танкистами и вообще не глядя на машины, стоящие у края воды, он подбежал к своему мотоциклу, сел на него и быстро уехал.

Вот так.

Пушкарёв постепенно пришёл в себя. И комдив полковник Вахнюк ему сказал:

– Надо было позиции занять подальше, метрах в трёхстах, и сразу бить из пушки. Да кто ж знал.

Но ящер больше не показывался.

Танк Петрова стянули и эвакуировали на ремонтную базу. Повреждения оказались небольшие.

Командир дивизии организовал эхолокатор. И этот эхолокатор не обнаружил присутствия в озере чего бы то ни было, хоть немного напоминающего большую рептилию. Как будто всё это приснилось. Но вот же фотографии, на них гад во всей красе.

Старика с пистолетом, как выяснилось, никто не видел, кроме Пушкарёва и ещё одного солдата. Машина Муромцева оказалась на линии скал, и с их позиции ни застрявший танк Петрова, ни старик с пистолетом, ни пятящийся от него ящер не просматривались. Механик-водитель танка, в котором был сам Пушкарёв, вообще не смотрел. А комдиву стало плохо, и он тоже ничего не видел. Но странно, что ни Петров, ни его экипаж тоже не видели старика, хотя он был почти рядом с ними. И свою попытку заехать танком на скалу они тоже объяснить никак не могли.

Краткий итог дежурства на озере Дарьинка: Муромцев, его стрелок и механик-водитель вообще ничего подозрительного не видели. Только зафиксировали момент, когда танк Петрова завёлся, тронулся с места и зашёл за скалу. Никакого ящера они не видели. Но это невозможно, ящер был огромный, а у них ведь оптика. Но говорят – не видели ничего. Пушкарёв про ящера умышленно не спрашивал. Если бы видели – сами бы сказали. Это же не собака, не кошка… А почему не видели? Может, спали? Вряд ли бы они просто так уснули. Но судя по тому, что творилось с самим Пушкарёвым, и с ними тоже могло происходить что-то ненормальное. Может, и заснули каким-то неконтролируемым сном.

Но, что самое невероятное, Петров тоже ничего не видел. Докладывает, что он и его экипаж услышали вдруг – ни с того ни с сего – жуткий какой-то скрежет снаружи, как будто кто-то хотел распилить машину огромной металлорезкой. От этого скрежета у механика-водителя, младшего сержанта Васина В. Е., произошёл сбой в работе мозгов. Он завёл двигатель машины, перестал реагировать на команды и «попёр». Куда и зачем «попёр» Васин В. Е., Петров объяснить не может, также как сам Васин.

Васина пришлось отправить в медпункт из-за явного нервного расстройства. Но медпунктом дело не ограничилось, и Васина отправили в госпиталь. Сейчас ему уже лучше, но кроме скрежета он тоже ничего не помнит и не видел. И не слышал. То есть выстрелов он не слышал.

А вот механик-водитель самого Пушкарёва видел и слышал абсолютно всё. Он подробно описал ящера, он видел седого старика в пиджаке и с пистолетом и слышал выстрелы. Пушкарёв пробовал его убедить, что ему это всё приснилось. Солдат делал вид, что согласен. Пушкарёв обещал солдату отпуск, но если солдат будет болтать, то Пушкарёв сразу узнает, и получится тогда отпуск наоборот. Солдат сказал – так точно! Вообще солдат оказался сообразительный. Он обещал про свой сон никому не говорить и даже постараться самому всё забыть. Пушкарёв напустил ещё туману про новые технологии психологического воздействия на расстоянии, разработки под грифом «совершенно секретно». Солдат проникся причастностью к военной тайне. Он вообще был неглупый парень, городской, из Мариуполя. Служить ему оставался ещё год. Всё равно эта ситуация очень Пушкарёву не нравилась.

Комдив полковник Вахнюк очень разозлился на Пушкарёва. Он считал, что Пушкарёв поступил безответственно. В чём заключалась безответственность, не объяснил, но перешёл на «вы». Вместе они придумали какой-то приемлемый рапорт. О продолжении наблюдения за озером Вахнюк не хотел даже слышать. Про фотографии сказал, что ничего не проявлял, а плёнку сжёг. Пушкарёв понимал, что это неправда.

И теперь один из самых интересных вопросов: что это за седовласое видение на мотоцикле и с пистолетом. Откуда оно пришло и куда делось впоследствии? Куда уехало на своём мотоцикле? Где его искать, чтобы задать вопросы, от которых невозможно отделаться ни днём, ни ночью? Этого Пушкарёв не знал. Более того, он отлично понимал, что у него нет ни малейшей возможности это узнать. Но не совсем так обстояло дело в случае Пальчикова. У Пальчикова как раз такие возможности имелись. И он обещал заняться.

Иевлева, накинув халатик, вышла из ванной и пошла одеваться в комнату. Стоя перед зеркалом, она внимательно рассматривала своё тело. Особенно те его части, которым предстояло меняться. Иевлевой казалось, что уже видно. Но скорее всего ей только казалось, что изменения наступили и что она уже их видит. А может, действительно они произошли? Но про её живот можно было только сказать, что он стал чуть менее плоским. Груди, может, чуть более твёрдыми. В общем, внести окончательную ясность в этот вопрос ей не удалось. В конце концов она спросила: