Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

– Почему как чайку? – спросила Иевлева. – Причём тут чайка?

– Речь идёт о машине, не о птице. Они однажды увели «Чайку» у торгового работника из Дагестана. Он будет знать, как перевозить «Волгу». В закрытом кузове грузовика… Трубку возьмёт женщина, – обратилась она уже к Елизавете Петровне. – Прочитайте текст слово в слово, ничего не меняйте и не спутайте. Сможете? Ну да, вы же учительница. И адрес ваш я писать не буду, вы сами скажите! Сколько у вас времени с Ростовом соединяют?

– Да могут и час соединять, – ответила Елизавета Петровна. – Но сегодня воскресенье, может, будет скорее.

– Скажите телефонистке, что у вас внук родился. Вообще мы вам очень признательны за помощь.

Елизавета Петровна ушла. Оставшись одни, женщины выпили водки. Закусили салом и колбасой и вышли во двор покурить. Пригодился большой чемодан. Оттуда извлекли два тёплых свитера.

– Почему вы мне так помогаете? – спросила Иевлева. – Ведь вам не свойственно чувство дружбы, привязанности?

– Нет, не свойственно, – спокойно ответила Сильвия Альбертовна, как будто речь шла о вышивании или умении готовить борщ. – Я вам уже говорила, я хорошо понимаю эти чувства, но сама не испытываю их. Но чувство прекрасного мне не чуждо. Я люблю всё красивое. Мне, например, нравится Валера, у него такая нежная кожа на животе. И такие римские плечи, и он так интересно прикусывает нижнюю губу, когда… Ну, вы понимаете… И вы мне очень нравитесь. Если бы меня привлекали женщины, я старалась бы добиться вашей взаимности. Но никогда женщины не привлекали меня. Как женщины, разумеется. Видите ли, я старею, я меняюсь. Я становлюсь доступна влиянию людей, этого никогда раньше со мной не было. Ведь вы помогли отцу вашего ребёнка спуститься вниз, в Тартар, как сказал бы Гомер. Вы даже проводили его. Поступок для женщины невероятный, да и для мужчины тоже. Но вам помогли те качества, которые развились под его влиянием. А ему те, что развились под вашим. Он не перестал быть вампиром, но перестал делать то, для чего становятся вампирами. Перестал пить кровь. В нём проснулась ваша природа. Вот и со мной происходит что-то подобное, хотя и не в такой степени. Ваша природа в какой-то степени переходит ко мне, и для этого нам с вами не надо сплетаться и переплетаться, да… в безумствах нежной страсти… А с Валерой можно и переплетаться иногда. Я не против. И так же часть его природы переходит ко мне. Для меня это представляет огромную опасность. Опасность застрять где-нибудь на полдороге. Но я не из трусливых. А попробовать стоит.

– Да, надо попробовать, – услышали они глуховатый голос.

– Отозвался наконец! – улыбнулась Сильвия Альбертовна. – Я всё ждала, когда он голос подаст.

Иевлева оглянулась и увидела сидящую на скамейке фигуру, в которой она, конечно, сразу узнала Фролова, но теперь он совсем не был похож на живого человека. Тело его приобрело какую-то странную бесформенность, то есть форма его скорее обозначалась, чем была на самом деле, как если бы туловище совершенно не предназначалось для жизни туловища, и руки были не для того, чтобы ими что-то делать, а ноги не для того, чтобы ступать по земле.

– Это ты! – сказала Иевлева.

– Это то, чем я становлюсь, – ответил Фролов глуховатым голосом.

– Я думала, ты будешь всегда таким, каким я видела тебя на берегу реки, – сказала Иевлева.

– Тогда, у реки, мы расставались навсегда, – сказал Фролов. – Значит, мы видимся после навсегда. На самом деле я такой же, каким был тогда. Только я такой не здесь, а в другом месте. Там я похож на того, с кем ты рассталась. Я бы и не пришёл, если бы не должен был что-то тебе сказать.

– Говори, я слушаю.

– Под землёй ходят люди Снегирёва. Это они выманили большого ящера на поверхность. Они ему поклоняются. У них такая вера.

– Коллега имеет в виду, – вставила Сильвия Альбертовна, – что вам надо держаться подальше от этого Снегирёва. Что нам и так ясно после сегодняшних событий.

– У него есть агентура среди воров, они убили одного из блатных и подставили участкового. Теперь его ищут как убийцу, – проговорил Фролов.

– А где он? С ним можно встретиться?

– Он ранен, но уже приходит в себя. Встретиться нельзя. Но он в хорошем месте.

– Я не буду прятаться, – закипела Иевлева.

– Но это очень опасно, – настаивала Сильвия Альбертовна.

– Да не говорите, – согласилась Иевлева, – мой ребёнок, ваша жизнь, Сильвия Альбертовна, а теперь ещё Игорь. Не слишком ли высокая плата за его любовь? Вообще-то это мерзко и совсем на меня не похоже. Но тут особый случай. Когда появляется настоящий, я бы сказала, исключительный с**ин сын, нормальные люди должны стать у него на пути. Так меня папа и мама воспитали. Мне, конечно, придётся врать, притворяться. Как я ненавижу это! А что делать? Кто-то должен быть его слабым пунктом, его ахиллесовой пятой.

– Что это такое? – спросил Фролов.

– Это что-то вроде подключичной вены, – пояснила Фролову образованная Сильвия Альбертовна.

– Держись от него подальше, она права, – сказал Фролов.

– Хотя, с другой стороны, – сказала вдруг Сильвия Альбертовна, – немного, как Вы говорите, мерзости, может, вам и не повредит. Вы спуститесь немного на землю с этих ваших заоблачных высот, почувствуете, что живёте. Ещё войдёте во вкус. Это иногда бывает интересно – поводить мужчину за нос.

– Я никогда не водила мужчин за нос, – проговорила Иевлева, как будто обращаясь к самой себе.

– Ни один принцип не распространяется на все случаи жизни, – немедленно отреагировала Сильвия Альбертовна. – Разбавите немного ваш положительный образ, вам же будет веселее. А я помогу при случае. Раз вы всё равно не даёте себя переубедить.

– Им другие люди занимаются, не лезь в это дело, – настаивал Фролов. – Другие военные, они дело знают.

– И что я ему скажу, когда он позвонит? А он обязательно позвонит. Извините, вами занимаются другие военные? – Иевлева пожала плечами. – Мне уже нельзя просто устраниться. У меня нет выхода.

– Не надо этого делать. Я уже однажды просил тебя чего-то не делать. А ты – своё. Ты знаешь, чем закончилось. – Фролов теперь больше был похож на живого, чем когда только появился. Но всё равно он был какой-то нереальный, немного прозрачный, что создавало неестественное противоречие с тем, как он говорил. Говорил он глуховатым голосом, но совершенно как живой.

– Во-первых, ничем это пока не закончилось, – вмешалась в разговор Сильвия Альбертовна, – а во-вторых, для меня всё оказалось очень интересно.

– Я могу поцеловать тебя? – спросила Иевлева.

– У меня уже почти нет тела. Это всё равно что целовать воздух. Ну зачем тебе целовать меня, если самое главное, что от меня осталось, это сейчас часть тебя? – ответил Фролов.