Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

Жора и Гена тоже сказали, что сейчас главная задача – прийти в форму. Что будет дальше, не известно пока, но уже от себя добавили, что «если полковник сразу не убил, значит, скорее всего, и на будущее таких планов нет. Значит, надо пока всё делать, как Жугдер Гунгаевич говорит, он вроде и не приказывает, но всё, что он говорит, всегда обязательно исполняется. Это полковника правая рука. И если он сказал пить эту гадость, которую он заварил, значит, придётся её пить, даже если вы, уважаемые коллеги, будете от неё блевать на пол. Как ни крути, а блевотину придётся с пола убрать, привести себя в порядок и всё равно выпить установленную порцию. Так что блевать смысла не имеет, товарищи бойцы».

Жугдер Гунгаевич появился через несколько дней. Он описал родителей Анатолия и Константина довольно точно, рассказал немного про их здоровье, и это прозвучало довольно оптимистично, а закончил в том смысле, что здоровье – это самое главное и есть. Судя по описаниям, выходило, что он действительно их видел. Потому что, например, слов, которыми папа Константина, впрочем, без всякой злобы, называет маму, нельзя было найти в кадровых документах. Их там точно не было, а Жугдер Гунгаевич их знал.

На следующий день приехал полковник. Он кивнул Анатолию и Константину довольно сухо, после чего они ушли наверх и только видели из окна ближе к вечеру, как полковник с Жугдером Гунгаевичем выходили из натопленной бани на дворик совершенно голые, обливались из ведра колодезной водой и о чём-то спорили. Причём полковник раздражался, а Жугдер Гунгаевич его успокаивал. И что-то долго ему объяснял. Они ходили голые по дворику и что-то обсуждали довольно эмоционально. Потом опять ушли в баню. Утром полковник уехал, Жору и Гену забрал с собой.

Сильвия Альбертовна отличалась исключительно спокойным стилем вождения. Она не кидалась обгонять. Не сигналила, когда кто-то занимал ряд, с которого ей нужно было поворачивать. Объяснялось это очень просто: Сильвия Альбертовна никогда никуда не торопилась.

Съехав с Аксайского моста, автомобиль повернул влево на Багаевку. Было около девяти утра, светило довольно тёплое осеннее солнце, типичное бабье лето.

– Во-первых, пора пить кофе, – сказала Сильвия Альбертовна. – Во-вторых, за нами следят.

– Давайте сделаем привал, – предложила Иевлева. – Вы имеете в виду голубую «шестёрку»?

– Именно, голубую «шестёрку», – подтвердила Сильвия Альбертовна. – Она приняла нас за аэропортом. До этого была «Волга» «колумбийская зелень».

– Что это – «колумбийская зелень»? – удивилась Иевлева.

– Цвет лакокрасочного покрытия кузова, – объяснила Сильвия Альбертовна. – Мне когда-то случайно попался каталог.

– Неужели вы в состоянии помнить такие вещи?

– Для меня забыть – гораздо труднее, чем запомнить.

Они съехали на довольно широкую в этом месте обочину и остановились.

– Мне бы не хотелось обляпать платье, – сказала Сильвия Альбертовна. – А на ходу это сделать очень просто. Впрочем, на всякий случай я взяла несколько запасных.

Она открыла багажник, в котором Иевлева увидела довольно внушительный чемодан.

– Зачем вам такой большой чемодан? – спросила Иевлева. – Ведь мы собираемся вернуться сегодня после обеда.

– Да, у нас такие планы, – ответила Сильвия Альбертовна. – Но никто не знает, как это будет на самом деле и сколько это займёт времени, как и никто не знает, что может понадобиться женщине в дороге.

Голубая «шестёрка» проехала мимо них, снизив скорость, и исчезла за лесополосой.

– Остановились и ждут, – сказала Сильвия Альбертовна. – Насколько я понимаю, вы варите кофе из зёрен, которые мелете сами. Мне даже кажется, что вы и жарите эти зёрна сами. На мой вкус, вы их чуть-чуть пережариваете. И всё равно получился бы отличный кофе, если бы не привкус пробки от китайского термоса.

Женщины не стали задерживаться. Кофе был выпит, чашки и термос упакованы, автомобиль продолжил движение. За лесополосой они увидели стоящую на обочине голубую «шестёрку».

– Мне кажется, вы догадываетесь, кто это, – сказала Сильвия Альбертовна. – Не говорите мне пока. Так ещё интереснее.

– Догадываюсь, – ответила Иевлева, – но в это трудновато поверить.

– Я думаю, – заулыбалась Сильвия Альбертовна, – надо им подбросить версию, что мы с вами, как две порядочные дамы, едем в свой выходной день в село, чтобы купить на зиму лук. Мы этот лук засунем в чулки и повесим под потолком на кухне и в коридоре, чтобы создать уют. Так, по крайней мере, эти гаврики должны подумать. Это называется – конспирация.

– Лук – отличная идея, – согласилась Иевлева. – Немного шито белыми нитками, но за неимением ничего лучшего сойдёт. Поедем прямо к фельдшеру. У него наверняка есть огород.

– Вы будете насыпать лук в мешки, – сказала Сильвия Альбертовна, – а я буду сначала поднимать их и всем показывать, а потом укладывать в багажник.

– Вы заняли весь багажник своим чемоданом, – заметила Иевлева. – Впрочем, у нас есть заднее сиденье.

– Никогда, – сказала Сильвия Альбертовна, – в салоне моей машины не будет луковицы. И дело не в вампиризме, просто в машине не должно пахнуть луком. Да, кстати, что там у Валеры? Мне как-то неловко навещать его дома.

– Он чувствует себя намного лучше, но ещё не выходит на улицу, – сказала Иевлева. – Скоро он совсем поправится. И мы займёмся вами. Знаете, мне кажется, что, может быть, вам и не нужно будет прекращать существование.

– Да это как раз не проблема, – отозвалась Сильвия Альбертовна. – Ничего, если я закурю?

– Конечно, и меня угостите, – согласилась Иевлева.

Женщины закурили и следовали по дороге без превышения скорости семьдесят километров в час, сопровождаемые «шестёркой» голубого цвета, следующей за ними примерно в ста метрах сзади.

Фельдшер сидел у себя в медпункте, несмотря на воскресенье. Увидев Иевлеву, он встал. Увидев Сильвию Альбертовну, он вскрикнул, отскочил в угол и закрылся руками.

– Вам не стоит пугаться, – сказала Сильвия Альбертовна, – мы приехали за луком. У вас есть огород?

– Тебе-то зачем лук? – вскрикнул в ужасе фельдшер. – Ты ж его на дух не переносишь.

– Почему на дух не переношу? – удивилась Сильвия Альбертовна. – Я могу есть лук. Нам нужен целый мешок.

Фельдшер как-то жалобно посмотрел на Иевлеву.

– Не бойтесь, – сказала Иевлева, – вас никто не тронет.

– Да как же не бояться, когда ты всегда с ними приходишь, – сказал фельдшер.

– Мы только хотели спросить про Игоря Степановича, – объяснила Иевлева.

– Нет его, – пробормотал фельдшер, – знать не знаю, куда он делся. Вы идите к Елизавете Петровне, четвёртый дом за сельпо. А лука я дам, сколько вам надо лука?